Окружающий вас мир фрагментирован, так же как и вы сами, и это выражается в конфликте, смятении и страдании: вы есть мир, и мир — это вы. Быть в здравом уме — значит жить жизнью действия без конфликта. Действие и идея находятся в противоречии. Видение — это действие, а не сначала идея, а потом действие в соответствии с заключением. Это порождает конфликт. Анализирующий сам является анализируемым. Когда анализирующий отделяет себя как нечто отличное от анализируемого, он порождает конфликт, а конфликт — это сфера неуравновешенности. Наблюдающий есть наблюдаемое, и в этом здравый ум, цельность, а с праведным — любовь.

 Хорошо, когда просыпаешься без единой мысли с ее проблемами. Ум тогда отдохнувший; он создал порядок внутри самого себя, и поэтому сон так важен. Либо ум создаёт порядок в своих отношениях и деятельности в часы бодрствования, что даёт ему полный отдых во время сна, либо во время сна он будет пытаться приводить в порядок свои дела для собственного удовлетворения. В течение дня снова будет беспорядок, вызываемый многими факторами, а в часы сна ум будет стараться выпутаться из этой неразберихи. Ум, мозг, лишь тогда может функционировать эффективно, непредубеждённо, когда есть порядок. Конфликт в любой форме — это беспорядок. Посмотрите, как действует такой ум каждый день в течение всей жизни: его действие — это попытка навести порядок во время сна и беспорядок в часы бодрствования. Это конфликт жизни изо дня в день. Мозг может функционировать только в безопасности, а не в противоречии и смятении. Поэтому он пытается получить такие условия при помощи какой-то невротической формулы, но от этого конфликт лишь усиливается. Порядок является преобразованием всей этой путаницы. Когда наблюдающий есть наблюдаемое, существует полный порядок.

 На маленькой тенистой и тихой дорожке, идущей возле дома, маленькая девочка горько, надрывно плакала, как могут плакать только дети. Ей, может быть, было пять или шесть лет, а ростом она была ещё меньше. Она сидела на земле, слезы текли по её щекам. Он сел рядом с ней и спросил, что случилось, но она не могла говорить, задыхаясь от рыданий. Может быть, её побили, или сломалась её любимая игрушка, или ей грубо отказали в том, чего ей очень хотелось. Мать вышла из дома, встряхнула девочку и унесла. Она едва взглянула на него, потому что они не были знакомы. Через несколько дней, когда он шёл по той же дорожке, девочка вышла из дома, сияя улыбкой, и вместе с ним прошла немного по дорожке. Мать, видимо, разрешила ей подойти к незнакомому человеку. Он часто гулял по этой тенистой дорожке, и девочка с братом и сестрой обычно выходили и приветствовали его. Забудут ли они когда-нибудь свои обиды и свои печали или постепенно создадут для себя способы бегства и сопротивления? Хранить эти обиды, кажется, в природе людей, и это искажает их действия. Может ли человеческий ум никогда не ведать боли и ран? Не иметь душевных ран — значит быть беспорочным, невинным. Если вы не храните обиды, вы, естественно, не причините боли другому. Возможно ли это? Культура, в которой мы живём, глубоко ранит ум и сердце. Шум и загрязнение, агрессия и соперничество, насилие и воспитание, образование — все эти и ещё другие факторы способствуют усилению страдания. И всё же нам приходится жить в этом мире жестокости и сопротивления: мы — это мир, а мир — это мы. Что же именно в человеке может быть уязвлено? Мысленный образ, представление, которое каждый создал о себе самом, — вот что ранимо. Как ни странно, эти представления повсюду в мире одни и те же, лишь с некоторыми видоизменениями. Сущность представления, которое имеете вы, — та же, что и у человека за тысячу миль от вас. Так что вы и есть тот мужчина или та женщина. Ваши обиды и раны — это обиды и раны тысяч: вы есть другой.

 Возможно ли никогда не испытывать обиды? Там, где есть душевная рана, нет любви. Там, где есть обида, любовь — не более чем наслаждение (удовольствие). Лишь когда вы открываете для себя красоту того, чтобы никогда не обижаться, все прошлые обиды и раны исчезают. В полноте настоящего прошлое перестаёт быть бременем.

 Он никогда не обижался, хотя многое пришлось ему испытать: лесть и оскорбления, угрозы и опеку. Это не означает, что он был невосприимчивым, несознающим: у него не было представления о самом себе, не было умозаключений, не было идеологии. Мысленный образ означает сопротивление, и когда его нет, уязвимость есть, но нет обиды, уязвлённости. Не следует искать уязвимости, высокой чувствительности, так как то, чего вы добьётесь и что обретёте, будет другой формой того же представления, того же образа. Поймите это целостное движение, не просто на уровне слов, постарайтесь проникнуть в самую его суть. Важно осознать целостную структуру этого без каких бы то ни было оговорок. Видение истины этого есть конец создающего образ. Пруд был переполнен, и тысячи мерцаний отражались в его водах. Стало темно, и небеса открылись.

 В соседнем доме пела женщина: у неё был чудесный голос, и те немногие, кто слышал её пение, были им зачарованы. Солнце садилось среди манговых деревьев и пальм, щедро позолоченных и зелёных. Женщина исполняла религиозные песнопения, и её голос становился всё более глубоким и нежным. Слушание — это искусство. Когда вы слушаете классическую западную музыку или пение этой женщины, сидящей на полу, вы либо впадаете в романтическое настроение, либо в вашей памяти всплывают картины прошлого, либо ваша мысль, создавая ассоциации, быстро изменяет ваше настроение, либо возникают предчувствия будущего. Или вы слушаете без всякого движения мысли. Вы слушаете из глубокой тишины, из полного безмолвия.

 Слушание собственной мысли, или чёрного дрозда на ветке, или того, что говорится, без реакции мысли раскрывает смысл, совершенно отличный от того, который приносит движение мысли. Это есть искусство слушания, слушания с полным вниманием: нет центра, который слушает.

 Безмолвие гор имеет глубину, которой нет в долинах. У всего есть своё особое безмолвие; безмолвие среди облаков и среди деревьев совершенно разное; безмолвие между двумя мыслями — вне времени; безмолвие удовольствия и страха ощущается вполне реально. Искусственное безмолвие, которое может создавать мысль, — это смерть; безмолвие между шумами есть отсутствие шума, но это не безмолвие, так же как отсутствие войны не есть мир. Мрачное безмолвие собора, храма исходит от древности и красоты, которая в основном создана человеком; существует безмолвие прошлого и будущего, безмолвие музея и кладбища. Но всё это не является безмолвием.

 Этот человек сидел неподвижно на берегу прекрасной реки; он находился здесь уже более часа. Он приходил сюда каждое утро; искупавшись, он некоторое время повторял нараспев тексты на санскрите и сразу же погружался в свои мысли; солнце его, видимо, не беспокоило, по крайней мере, утреннее солнце. Однажды он пришёл и начал говорить о медитации. Он не принадлежал к какой-либо школе медитации, считал их бесполезными, не имеющими существенного значения. Он был одинок, не женат и давно отошёл от мирской жизни. Он мог контролировать свои желания, управлял мышлением и вёл одинокую жизнь. В нём не было ожесточения, самодовольства или равнодушия; уж годы прошли, как он забыл обо всём этом. Медитация и реальность были его жизнью. Пока он говорил и подбирал подходящие слова, солнце садилось, и на нас сошло глубокое безмолвие. Он перестал говорить. Через некоторое время, когда звёзды засияли совсем близко от земли, он сказал: "Вот то безмолвие, которого я всюду искал, в книгах, у учителей и в самом себе. Я многое нашёл, но не это. Оно пришло непрошеным, незваным. Не растратил ли я свою жизнь на вещи, не имеющие значения? Вы не представляете себе, через какие испытания я прошёл: посты, самоотречение и всяческая практика. Я давно понял их тщетность, но никогда я этого безмолвия не постигал. Что мне следует делать, чтобы в нём остаться, удержать его в своём сердце? Я думаю, вы бы сказали, что ничего не надо делать, так как его невозможно вызвать. Но следует ли мне странствовать по стране, продолжая эту практику, этот контроль? Сидя здесь, я ощущаю это святое безмолвие; сквозь него я гляжу на звезды, на деревья, на эту реку. Хотя я всё это вижу и чувствую, в действительности меня здесь нет. Как вы на днях сказали, наблюдающий есть наблюдаемое. Теперь я понимаю, что это значит. Это благословение, которого я искал, не может быть обретено в поиске. Мне время идти".