- Но в данных обстоятельствах...
- В данных обстоятельствах мне надо не сглупить. Он посмотрел на нее с опаской.
- Миссис Воул, вы слишком перенервничали.., я знаю, как вы преданы своему мужу...
- Простите, как вы сказали?
Вопрос этот совсем озадачил Мейхерна, и уже с меньшей уверенностью он повторил:
- Вы так преданы своему мужу...
- Это он вам сказал? Ах, до чего же тупы бывают мужчины! - с досадой воскликнула она, резко поднимаясь со стула.
Гроза, которую предчувствовал мистер Мейхерн, разразилась.
Ненавижу его! Слышите, вы?! Ненавижу! Хотела бы я посмотреть, как его повесят!
Мистер Мейхерн не мог выговорить ни слова. Она приблизилась к нему; голос, взгляд, вся поза ее дышали гневом.
- Что, если я скажу, что в тот вечер он вернулся не двадцать минут десятого, а двадцать минут одиннадцатого? Что он знал о завещании, потому и решил убить? И сам - сам! - признался мне во всем?! Что я видела пятно крови на рукаве его рубашки! Что, если я все это скажу на суде?
Глаза ее, казалось, насквозь прожигали мистера Мейхерна. Адвокат с большим трудом справился с волнением и ответил как мог тверже:
- Вы не можете быть привлечены к даче показаний против мужа. Таков закон.
- Он мне не муж!
Мейхерн решил, что ослышался.
- Не муж! - повторила она, и наступила долгая пауза... - Я была актрисой, играла в Вене. Была замужем, и муж мой жив, но он.., в сумасшедшем доме. Как видите, наш брак с Воулом не может быть признан действительным. И теперь я рада этому! - Она с вызовом посмотрела в глаза мистеру Мейхерну.
- Мне бы хотелось услышать от вас только одно, - мистер Мейхерн вновь был адвокатом Мейхерном, человеком, чуждым эмоциям, - почему вы так настроены против.., э.., мистера Воула?
- Я не хочу говорить. Пусть это будет моей тайной. - Она слегка улыбнулась.
Мистер Мейхерн откашлялся и поднялся со стула.
- Нет надобности продолжать этот разговор. Я дам вам знать, когда переговорю со своим клиентом.
Эта непостижимая женщина подошла вплотную к мистеру Мейхерну, и он совсем близко увидел ее чудесные черные глаза.
- Скажите откровенно, когда вы шли сюда, вы верили, что он невиновен?
- Да.
- Мне вас очень жаль. - И она снова улыбнулась своей странной улыбкой.
- Я и сейчас верю, - сказал мистер Мейхерн. - Прощайте.
Пока он шел по улице, перед глазами у него стояло лицо Ромейн. Да, удивительная женщина, дьявольски опасная... Женщины невероятно изобретательны, когда хотят отомстить...
Что же теперь делать? Похоже, у бедного малого не осталось ни одного шанса... А может, он действительно убийца?
"Нет, - сказал себе адвокат. - Слишком много улик. И дамочке этой я не верю. Она явно перестаралась. И уж конечно не станет болтать всего этого в суде. Да, хорошо бы ей помолчать".
Предварительное следствие в полицейском участке шло быстро. Главными свидетелями обвинения были Джанет Маккензи, служанка убитой, и Ромейн Хейльгер, австрийская подданная, женщина, считавшаяся женой Леонарда Воула.
Мистеру Мейхерну пришлось-таки выслушать обещанные Ромейн Хейльгер разоблачения. Она доложила полиции, что ее незаконный муж - убийца.
Дело было передано в суд. Мистер Мейхерн уже ни на что не надеялся. Похоже, Леонарду Воулу рассчитывать было не на что. Даже то, что защищать его в суде должен был знаменитый адвокат, вряд ли могло что-то изменить.
- Если бы удалось опровергнуть показания этой австриячки, - пробормотал мистер Мейхерн, - до чего запутанная история...
Мистера Мейхерна особенно мучил один-единственный вопрос. Если Леонард Воул говорит правду, если он действительно ушел из дома мисс Френч в девять часов, с кем же старая леди разговаривала в половине десятого - как утверждает служанка?
Единственная возможная зацепка - это шалопай племянник, который в былые времена вился около тетки, выманивая у нее деньги. Джанет Маккензи, как удалось разузнать мистеру Мейхерну, очень благоволила к этому малому и всячески нахваливала его своей хозяйке. Как знать, может, это он заявился в дом мисс Френч после того, как ушел Леонард Воул? Если выяснится, что его не было нигде из излюбленных им мест, значит, эта версия очень даже вероятна...
Никаких других вариантов спасения его подопечного не было. Никто не видел, как Леонард Воул входит в свой дом и как он выходит из дома мисс Френч. И никто не видел, чтобы оттуда выходил кто-то другой.
Уже вечером накануне суда мистеру Мейхерну неожиданно пришло письмо - с шестичасовой почтой, которое заставило его взглянуть на все совсем с другой стороны.
Письмо было запечатано в грязный конверт, бумага - самая дешевая. Мистер Мейхерн еле-еле сумел разобрать безграмотные каракули:
Дорогой мистер!
Вы вроде бы как хотите спасти маладого мистера. Хотите знать про эту крашеную иностранку - про обман ей-ный и вранье? Тогда преходите севодни вечером на Шоурентс в дом 16, степни. И ни забутте принисти двести фунтов. Спросите мне Могсон.
Снова и снова перечитывал мистер Мейхерн загадочные строчки. Все это могло оказаться розыгрышем, но, поразмыслив, адвокат пришел к выводу, что вряд ли таким образом с ним шутят. Он также понял, что теперь только от него зависит, появится ли у Воула шанс спастись. Последний шанс, ибо только доказательство непорядочности Ромейн Хейльгер могло лишить ее доверия, а следовательно, поставить под сомнение правдивость ее показаний.
Он обязан во что бы то ни стало спасти своего клиента!
И мистер Мейхерн решился...
Долго пришлось ему пробираться по узким улочкам, грязным кварталам, вдыхая тяжкий дух нищеты, прежде чем он отыскал нужный дом - покосившуюся трехэтажную развалюху. Мистер Мейхерн постучал в обитую грязным тряпьем дверь. Никто не отвечал. Лишь после повторного, стука послышались шаркающие шаги, дверь приоткрылась - чьи-то глаза осмотрели адвоката с головы до ног, - затем распахнулась, и на пороге появилась женщина.
- А, это ты, дорогуша, - проговорила она хриплым голосом. - Один? Хвоста с собой не притащил? Тогда проходи.
Поколебавшись, мистер Мейхерн вошел в маленькую очень грязную комнату, освещенную тусклым светом газового рожка. В углу стояла неубранная постель, посредине - грубо сколоченный стол и два ветхих стула. Только немного привыкнув к полумраку, адвокат сумел рассмотреть хозяйку убогого жилища. Это была женщина средних лет, очень сутулая, неряшливо одетая. Неопределенного цвета, давно не чесанные волосы торчали в разные стороны. Лицо до самых глаз было укутано пестрым шарфом.