- А Анька как?
- Эта переболела, пошла на поправку. Кто один раз переболел, тот больше не заболеет этой пакостью.
- Куда меня теперь доктор.
- В спец изолятор.
Я прощаюсь с Анькой.
- Куда же тебя? - спрашивает она.
- Доктор не говорит.
- Они всегда темнят. Слава богу, что мы живы.
- В этом ты права. Тебе повезло, немного окрепнешь и поедешь домой, а я даже не знаю..., куда отправляют.
На Анькином лице появились слезы.
- Я буду ждать...
- Лучше не жди, это может быть надолго.
- Все равно буду ждать.
В дверях опять Василий.
- Сомов, машина пришла.
- До свидания, Анька.
Я ее не целую, боюсь вдруг опять заражу, только крепко пожимаю кисть руки.
- Если через три года не вернусь, лучше не жди.
Анька дернула головой в знак согласия.
Это переоборудованный фургон, со специальной системой очистки воздуха. Меня запихивают внутрь и предупреждают, чтобы экономил воду и еду. Ехать надо, чуть ли не неделю.
Дверцы машины открыли и я выглянул наружу. Передо мной была обычная тюрьма, красное кирпичное здание с решетками на окнах, высокие стены забора с вышками охраны. Люди кругом, были одеты совсем не так как врачи, которые лечили нас. Все в прорезиненных скафандрах, напоминающих космонавтов. Меня ведут в здание и поселяют в светлую комнатенку с прозрачной стенкой в коридор. Скафандр, сопровождавший меня, через динамик говорит.
- Слева ванна, вы можете помыться.
Теперь я замечаю дверь в стене, открываю ее и попадаю в ванную комнату, где стенка в коридор также прозрачна.
- Мыло и зубные щетки в шкафчике, - комментирует сзади скафандр. - Как помоетесь, так переоденетесь вот в эту одежду.
Скафандр, как фокусник, из-за спины вытаскивает стопку больничной одежды.
Я с наслаждением моюсь и переодеваюсь в чистое белье.
Вечером у меня взяли кровь, замеряли температуру.
Врачи пришли на следующий день. Резиновые пальцы мяли и щупали меня со всех сторон.
- Все осталось по прежнему? - спросил я.
- Вы относительно инфекции? - уточнил скафандр.
- Да.
- Вы являетесь носителем заразной болезни.
- Так сделайте что-нибудь.
- Делаем.
- Неужели за столько лет не научились лечить чуму?
Скафандры уставились на меня, как бараны на новые ворота.
- Вам кто сказал, что у вас чума?
- Врач, который меня лечил.
- Видите ли, молодой человек, чума чуме рознь. Науке сейчас известно несколько разновидностей чумы, начиная от легочной и кончая бубонной. Но такого бульона как у вас, у нас еще не встречалось. Ничего удивительного, что в той местности, где вы находились, почти никто не поддавался лечению. Пока мы только ищем противоядие...
- И долго...?
- Не знаем. Может несколько лет, а может и несколько недель.
- А мне врач говорил, что это вообще не вылечивается.
- Ваш врач, не прав.
Скафандры гуськом вышли из моей камеры.
Началась однообразная, скучная жизнь. Каждый день сдавал кровь, проходил осмотры, чуть ли не три раза в день замер температуры. За той стороной стекла своя жизнь, болтаются без защитных масок вполне здоровые люди, сестры, врачи. Со мной через микрофон разговаривали редко и если что то обсуждали, то по утрам собирались у стекла толпы в белых халатах и рассматривали меня, как зверя в зоопарке
Прошло две недели. За стеклом суета. Я подхожу поближе и с удивлением наблюдаю за группой людей не в белых халатах. Два прапорщика привели молодую женщину в наручниках. Вокруг них несколько врачей и сестер. Они что то бурно обсуждают. Прибежала дежурная сестра, она принесла, чем то заполненный, шприц. Прапорщики, несмотря на сопротивление женщины, заголяют ей руку и сестра ловко делает укол. Похоже напряжение спало. Женщина почти в обмороке, с нее снимают наручники и военные уходят. Тот час же ее тело облепляют врачи. Они раздевают ее почти до гола и производят осмотр, потом выдают больничные шаровары и пижаму. Тем временем, два здоровенных санитара и дежурный врач натягивают в предбаннике скафандры и переодетую несчастную заводят ко мне. Они сваливают ее на мою кровать и санитары быстренько сматываются, остается врач.
- Она будет находится с тобой, - мычит он и тычет резиновым пальцем на женщину.
- Зачем?
- Мы проверяем действие новой сыворотки.
- Но вы бы могли все это сделать и в лаборатории на пробирках.
- Это мы уже прошли. Нам нужен естественный процесс. Давайте я вас пока обследую.
Он проверяет мое тело, замеряет температуру, потом подходит к несчастной. Она приходит в себя и с ужасом смотрит на прорезиненное чудовище.
- Там ванна, там туалет, - говорит он ей. - А впрочем, вам ваш сосед все покажет.
Скафандр уходит и женщина постепенно приходит в себя.
- Где я? - спрашивает она.
- В больнице.
- Ты, больной?
- Не знаю.
- Зачем же ты здесь?
- Как и ты, мы подопытные.
От этого слова она вздрагивает и начинает плакать, потом немного успокаивается.
- Тебя как звать?
- Сережа.
- А меня, Надя. Ты из колонии?
- Нет. А ты?
- Из изолятора. Четыре года уже сижу.
- За что?
Она устанавливает взгляд в одну точку.
- Давно уже кажется было. Детей своих убила, вот и отсиживаю свои кровные 12 лет. Не думай, я не сумасшедшая, по пьянке произошло. Мужа приревновала и решила отомстить на детях...
Теперь она сидит неподвижно с остекленевшими глазами.
- Как же ты оказалась здесь? Не досидела своего срока...
- Не дала старшей...
- Чего не дала?
- Не понял что ли? Не дала вот и все... Она, пакостница сделала все, чтобы мне отомстить. Придиралась жутко, по ее указке - били, голодом морили, а тут стали набирать добровольцев на эксперимент... Обещали срок скосить. Я сразу согласилась и вот я здесь. А ты сам как здесь оказался?
- Был в спортивном лагере на Юге, когда собрались уезжать, всех загнали на карантин, а там все заболели
- А чем заболели?
- Если бы я знал. Врачи ничего не говорят.
Она опасливо отодвигается по койке от меня. Я отворачиваюсь к стеклу и вижу внимательные глаза врачей и дежурных сестер.
Два дня мы только разговариваем в разных углах, друг друга не прикасаемся и все же Надя свалилась от температуры. Теперь скафандры все чаще посещают нас.
- Она больна? - спрашиваю я одного из них.
- Да. Заразилась.
- Что же будет?
- Попробуем ей ввести антисыворотку.
Действительно, ей делают укол, но Надя все равно, через два дня умерла. Когда ее уносили, я спросил все же врача.
- Значит сыворотка неудачная?
- Выходит так.
- Почему бы вам тогда, не пробовать все ваши сыворотки на мне?
- Ну уж нет. А вдруг вы вылечитесь? Нам такого другого экземпляра не найти. Это пусть другие...
- Значит вы пришлете еще заключенных?
- Пришлем.
- Вы, сволочи, подлецы, мясники... Экспериментируете на живых людях.
Мне так хотелось засадить кулаком в эту стеклянную маску, чтобы он тоже..., заразился как и эта женщина...
- Заткнись, а то санитары сейчас намнут тебе бока.
Он отшатнулся от меня.
Врач не обманул, через неделю привели любопытную вертлявую пышечку. Эта не стонала и не плакала, после обработки ее сунули ко мне и она встряхнувшись сразу спросила.
- Здесь кормят нормально?
- Нормально.
- Тогда заживем. Надо же, меня к мужику пихнули. Три года голодом морили, все бабы, да бабы, а здесь счастье привалило, прямо в лапы к мужику. Меня звать Вера. Мне сказали, что если все пройдет удачно, то мне скосят три года...
- Что пройдет удачно?
- Ну мне так объяснили... так, что я должна переспать с тобой..., а потом получу прививку и свободна.
- Ты, дура или ни черта не соображаешь?
Она обижается и надувает губы.
- Ты хоть соображаешь, куда попала? - продолжаю я. - Здесь не больница для идиотов, здесь изолятор для заразных больных.