Дочитав книгу до конца, я встал и налил себе скотча, разбавив его водой, – бармен из меня никудышный.
Я потягивал скотч и пытался вообразить, будто уже хочу спать. Безрезультатно. Вышел во внутренний дворик на склоне горы, которая принадлежала мне, и стал смотреть на падающий снег.
В конце концов продрогнув, возвратился в дом. Разделся, улегся в постель и, уютно угнездившись под одеялом, принялся думать о снегопаде, представляя себе высящиеся сугробы, чтобы заснуть.
Но сон по-прежнему не шел. Я выругался, вылез из-под одеяла, плеснул себе еще скотча и снял телефонную трубку – именно это и следовало сделать сразу после того, как перевернул последнюю страницу романа.
Логики в своих действиях я отыскать не мог, но временами физиология подавляет разум, что бы там ни говорили защитники цивилизованного общества.
Я позвонил в справочную и спросил номер Марка Аврелия. Дежурная отказалась назвать мне настоящее имя и телефон женщины, скрывающейся под этим псевдонимом, но я просканировал директорию ее компьютера: "МАРК АВРЕЛИЙ, ИЛИ МЕЛИНДА ТАУСЕР, 22-223-296787 (НЕ ВЫДАЕТСЯ)".
Быстро извинившись, повесил трубку и набрал украденный номер.
– Алло? – Голос звучал деловито, но в нем слышался волнующий оттенок.
– Мисс Таусер?
– Да, слушаю вас.
Я представился и сказал, что она, возможно, слышала обо мне. Так оно и оказалось, и не стану отрицать, мне было приятно. Казалось, будто неведомая сила овладела мной и руководит моими действиями, говорит за меня, в то время как я сам порываюсь повесить трубку, убежать, скрыться.
– Я слежу за вашими подвигами, – призналась она. – По газетам.
– А я прочел ваши книги…
Она молчала, дожидаясь продолжения.
– ..и у меня такое чувство, будто моя биография подошла к концу, посетовал я. – Прежде мне удавалось сопротивляться постороннему влиянию. Я боялся его, как первобытный человек, который думает, что фотограф заключает его душу в снимок. Но с вами все иначе. Меня очаровала ваша работа.
Я предложил отвести ее куда-нибудь пообедать, услышав в ответ, что в этом нет необходимости. Я настаивал, но, по ее мнению, в ресторанах было слишком шумно, чтобы говорить о делах. Пока мы строили планы, я поведал о моем поваре. Так что обедать мы условились у меня.
Мы поговорили еще немного, и в заключение я сказал:
– Прекрасно. Так я жду вас завтра к обеду в семь вечера.
Я вышел во дворик и допил свой скотч – в горле у меня пересохло, тело сотрясала дрожь.
Глупо. С чего бы мне бояться свидания с женщиной? Я часто встречался с известными и образованными дамами, женами чиновников или теми, которые сами занимали значительную должность. Да, сказал я себе, встречался, но те были другие – не так молоды и красивы. Вот где таились истоки моего страха.
В два часа ночи, так и не сумев заснуть, я выполз из постели и побрел по череде темных комнат. Мой дом – прекрасное местечко, с театром, комнатами для игр, тиром и прочей роскошью. Но я не находил утешения, обозревая свои владения. Потом вошел в рабочий кабинет, закрыл дверь и, не включая света, огляделся. Машина стояла в углу – тихая, уродливая. Вот то, в чем я нуждаюсь в первую очередь, хотя и не сразу, через несколько минут, но все-таки удалось осознать мне.
Подголовник, утыканный электродами и поводами, выглядел зловеще.
Но мои нервы требовали успокоения.
Кресло походило на язык неведомого зверя, пожирателя людей и похитителя душ. Это пока пустующее место могло высосать меня единым глотком. Я испытывал перед ним страх, но мне требовалось успокоение. Руки мои дрожали, угол рта подергивался в тике. Я напомнил себе, что раньше не знали преимуществ портер-райнеровского психоаналитика и что множество людей даже в наши дни, при современном уровне техники, не могут себе такого позволить. Я подавил в себе ужас перед пустотой, способной поглотить меня. Этого оказалось достаточно.
Я сел в кресло.
Голова коснулась подголовника.
Мир стремительно закружился, а потом снизошла темнота, а пальцы шарили там, где их не должно быть, а моя душа была расколота подобно ореху, и содержимое ее вытащено наружу для изучения.
Материя принимает тысячи обличий, но ее нельзя ухватить и удержать, чтобы заставить предсказать будущее…
Жизнь вспыхивает и замирает, как замерзшее пламя. Очень слабое сознание присутствовало даже в утробе с мягкими пластиковыми стенками, в котором хитроумные приборы поддерживали подходящий режим.
Он взглянул на источники света над головой и почувствовал человека по имени Эдисон. Он ощущал нити, волокна, – а нить, связывавшая его в утробе, в это время рвалась, словно пуповина младенца, рассекаемая ножом…
Там были металлические руки, укачивавшие его…
…и.., и.., там.., и…
СКАЖИ ЭТО БЕЗ ЗАИКАНИЯ!
Голос шел отовсюду, он рокотал, полный глубинной силы и страсти, – и в то же время успокаивал.
И там были искусственные груди, чтобы кормить его…
…и.., и…
НУ, ДАВАЙ!
Компьютерный психозонд подражал раскатам грома и звуку цимбал.
И там были обвитые проводами руки, укачивавшие и баюкавшие его, и он выглянул из своих пеленок и.., и…
ДАВАЙ!
…и увидел безносую маску с пустыми хрустальными глазами, в которых отражалось его покрасневшее лицо. Неподвижные черные губы вполголоса напевали: "Спи-и, моя радость (ти-и-тр-р), усни-и…" Все эти "ти-и-тр-р", время от времени встревавшие в колыбельную, сопровождали, как он обнаружил, смену в голове его "матери" пленок с записями. Он искал запись собственного голоса. Ее не было.
НУ, ДАВАЙ ЖЕ, ДАВАЙ!
Он огляделся, и вместе с проникновением в суть вещей пришло понимание, и…
ЕСЛИ ТЫ БУДЕШЬ ЗАИКАТЬСЯ, ТО ПРОИГРАЕШЬ.
– Я ничего не помню после этого. ПОМНИШЬ.
– Нет!
ДАДАДА.
Машина коснулась какой-то частицы моего мозга своими синими пальцами. В голове взорвалось облако неона.
Я МОГУ СДЕЛАТЬ ВОСПОМИНАНИЕ ЕЩЕ БОЛЕЕ ЯСНЫМ.
– Нет! Я скажу.
ГОВОРИ.
Он огляделся, и вместе с проникновением в суть вещей пришло понимание, и его первые слова были.., были…
ДОГОВАРИВАЙ ДО КОНЦА!
– Его первые слова были: "О Боже мой, Боже мой, я не человек!" ПРЕКРАСНО. А ТЕПЕРЬ РАССЛАБЬСЯ И СЛУШАЙ.
Мой электронный Давид отсеял шелуху из нашего разговора и истолковал мои сны. Однако никакой арфы слышно не было.
ТЫ ЗНАЕШЬ, ЧТО "ОН" – НА САМОМ ДЕЛЕ ТЫ. ТЫ – СИМЕОН КЕЛЛИ. "ОН" В ТВОИХ ИЛЛЮЗИЯХ – ЭТО ТОЖЕ СИМЕОН КЕЛЛИ. ТВОЯ ПРОБЛЕМА В ТОМ, ЧТО ТЫ РОЖДЕН ИСКУССТВЕННО. ТЫ НАДЕЛЕН ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ МОРАЛЬЮ И СИСТЕМОЙ ЦЕННОСТЕЙ. НО НЕ МОЖЕШЬ ПРИНЯТЬ ОДНОВРЕМЕННО И ИСТИНУ О ТВОЕМ ПРОИСХОЖДЕНИИ, И ЧЕЛОВЕЧЕСКУЮ МОРАЛЬ.
ТЫ ЧЕЛОВЕК, НО ТВОЯ МОРАЛЬ ДАЕТ ПОЧУВСТВОВАТЬ, ЧТО ТЕБЕ НЕДОСТАЕТ КАКИХ-ТО ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ КАЧЕСТВ.
– Спасибо. Теперь я здоров и должен уйти. НЕТ. Прогремел гром.
ТЫ ВИДИШЬ ЭТОТ КОШМАР УЖЕ В ТРИДЦАТЬ ТРЕТИЙ РАЗ. ТЫ НЕ ИСЦЕЛЕН. И НА ЭТОТ РАЗ Я ОЩУЩАЮ МНОГО БОЛЬШЕ ПОД ПОВЕРХНОСТЬЮ ТВОЕГО СНА. МНОЖЕСТВО СТРАХОВ, КОТОРЫХ TAM БЫТЬ НЕ ДОЛЖНО. РАССКАЗЫВАЙ!
– Там больше ничего нет.
РАССКАЖИ МНЕ.
Объятия кресла стали крепче, мои руки и ноги были связаны. Казалось, что подголовник высасывает содержимое моей головы. – Ничего.