Духовенство, впрочем, не сильно и жаждало перемен. Но Дмитрий у них особенно и не спрашивал, чего они ждут. Потому как знал – если здесь и сейчас не начать трансформировать христианство под изменяющуюся картину бытия – будет беда. Сначала всевозможные протестные течения, в том числе весьма радикального толка. А потом и вовсе начнут расти всевозможные воинствующие нигилисты и прочие чудеса природы. Умному и прекрасно образованному человеку религия, конечно, без надобности. Но много ли таких умных и развитых? Это все требует очень большой и тяжелой работы, на протяжении многих лет. Непрерывного самообразования и упражнений для мозга. Посему Император подозревал, что основной массив атеистов-нигилистов будет, как и в реальности, иметь типаж Шарикова из замечательного романа Булгакова «Собачье сердце».

Но мы отвлеклись.

Возрожденные Олимпийские игры не были самоцелью. Они стали логичным развитием той политики по суровому насаждению норм гигиены и санитарии, которую проводил Дмитрий. Тут и общественные туалеты в городах, и специальные службы, вывозящие отходы за пределы стен, и запрет на выливание помоев на улицы города, и так далее. Даже до повитух дотянулись руки Императора, которым под страхом нещадной порки было приказано дезинфицировать руки перед приемом родов по рецепту Игнаца Земмельвайса [20]. Да и вообще – многое стали делать, по крайней мере, в армии и городах. Воду кипятить, руки перед едой мыть и так далее.

Теперь же предстояло оформить полученный результат и, строго по законам диалектики, перевести количественные успехи в качественное достижение. То есть закрепить за гигиеной, санитарией и вообще культурой и эстетикой здорового тела Божественную природу.

– Ну, все, хватит, – фыркнул наконец Дмитрий, утомленный возней слуг. – Светает уже.

От него сразу же отстали и услужливо открыли дверь.

Медленно, чтобы не вспотеть и не растрепаться, Император прошел к коню и водрузил свою августейшую тушку в седло. Предварительно взойдя на специальную подножку – этакий трап. А что делать? После стольких побед и успехов хочешь не хочешь – покрываешься крошкой мрамора в глазах окружающих.

Легкая конная прогулка размеренным шагом, и он на стадионе.

Ничего особенного из себя постройка не представляла. Система трибун выстроена из кирпича по готической архитектурной схеме, опираясь на колонны и ребра жесткости. Такой подход позволил сэкономить на строительном материале и дать большое пространство под трибунами для технических нужд.

Людей набилось – не пересказать.

Плановая вместимость стадиона составляла десять тысяч посадочных мест, и все они были проданы. Мало того, видя плотность посадки, Император про себя усмехался, понимая, что туда усадили куда как больше людей. Вон – чуть ли не на головах соседей разместились. Простым селянам билет купить было не по карману. Но оно так и задумывалось – Дмитрий хотел заработать даже на этом деле. Ибо прекрасно понимал всю ценность и радикальную дефицитность масштабных развлечений в XIV веке.

Как восприняли эти игры в католической Европе?

Неоднозначно.

С одной стороны, одиозная фигура Дмитрия пугала и отвращала элиты из-за своего успеха и совершенно дурных в их понимании идей. С другой стороны, огромная масса обедневшего дворянства видела в этих играх возможность проявить себя и даже как-то преуспеть. Потому что, кроме медалек и чисто формальных почестей, всем, занявшим призовые места, выплачивали весьма существенные денежные вознаграждения. Так что участники прибыли даже от таких далеких земель, как Арагонское королевство и Наварра.

Император добрался до своего ложа. Сел. И благосклонно махнул рукой.

Сразу же загудели трубы.

Началось.

Какова была программа этих первых возрожденных Олимпийских игр? Бег, прыжки, метание копья, несколько номинаций пешего фехтования в доспехах, стрельба из лука и арбалета, конные сшибки, конные скачки. Всего – двадцать семь номинаций и, как следствие, комплектов наград.

Дмитрий осознанно не включил в игры множество других интересных дисциплин, равно как и массовые соревнования с коллективными замесами. Не все сразу. Он и так пожалел, что включил в программу первых игр столько номинаций из-за всеобъемлющего бардака, который это действо сопровождал.

Месяц игр тянулся так долго, насколько только было возможно. Он измотал Императора совершенно. Практически ежедневно происходили неприятные моменты, требующие его личного вмешательства. И даже несмотря на это, с игр «вынесли» за сотню трупов. Цивилизованные люди предпочитали решать свои разногласия цивилизованно, то есть оружием в руках. Те же драки на финише были обычным делом. К концу игр туда пришлось ставить отряд паладинов, устрашающих своим видом даже самые дурные головы. Постоянно, буквально ежедневно, приходилось импровизировать. Например, ввести через неделю игр турникеты, сделанные на коленке, и крепкие ограждения подходов к ним, чтобы избежать постоянных давок и драк на входе и выходе со стадиона.

В общем – Дмитрий чувствовал себя к закрытию игр так, словно лично и ежедневно участвовал за каждого игрока в состязаниях. Но это окупилось с лихвой…

Основной доход дали не столько билеты, сколько косвенные вещи, такие как проживание, питание и питие гостей и участников, а также постоянно действующая в Москве ярмарка. Билеты стали своеобразным отборочным туром, приглашавшим в первую очередь тех людей, которым было что тратить. Император отбил игры пятикратно с точки зрения денег.

Кроме того, была получена колоссальная социально-политическая выгода. Москва уже второй раз за десятилетие объявила о себе как о ключевом общехристианском центре. Сначала – массовым книгопечатанием, как для католиков, так и для православных. А теперь вот еще и игры, посвященные Иисусу Христу. Да такие масштабные и разнообразные, что никто из монархов Европы не мог себе их позволить, даже если бы захотел. По крайней мере, какое-то время. Дмитрий же готовил к следующим играм расширение номинаций и увеличение площадок, строя ипподром…

Глава 3

Алексей Бякон, известный также как митрополит Московский и всея Руси [21] Алексий, степенно вышел на крыльцо своей временной резиденции и глубоко вдохнул свежего влажного воздуха. Неугомонная Москва была полна звуков и криков. Он даже немного растерялся, настороженно окинув взглядом округу. Туда ли он вышел? Но потом встряхнул головой и направился к своему транспортному средству – первой в мире легкой подрессоренной коляске с подъемной крышей. Подарок Императора. Такими вот знаками внимания Дмитрий располагал к себе иерархов Церкви, проводя вместе с тем политику, направленную на ослабление и подчинение этой структуры. Алексий не одобрял такой подход, но куда ему было деваться-то с подводной лодки? Этот беспокойный монарх смог подчинить своей власти практически весь православный мир. Даже к Константинополю нашел подход.

На подножке коляски митрополит вновь остановился и усмехнулся, вспоминая недавние слова Дмитрия. Что тот, де, принял Москву деревянной, а оставит ее каменной.

«А ведь верно», – подумал Алексий оглядываясь. Восемнадцать лет назад, когда малолетний Дмитрий взошел на престол, заменив своего безвременно усопшего отца, Москва представляла собой ветхий деревянный городок. По меркам Руси, конечно, он был не плох – четыре с половиной тысячи жителей… всех возрастов и полов. Но Алексий видел Константинополь и прочие города старого Средиземноморья и прекрасно понимал, что на их фоне Москва была большой деревней. Сейчас же, спустя неполных два десятилетия, население города увеличилось до двадцати пяти тысяч! А архитектура? О! Это отдельный вопрос, вызывавший в Алексии бурные и сильные эмоции. Только ради того, что Дмитрий сделал, митрополит готов был простить ему все притеснения и ущемления церкви…