После этого убийства во время резни еще 120 человек поплатились жизнью, включая министра иностранных дел, министра по делам женщин и несколько известных профсоюзных лидеров. Тогда США вторглись в страну и установили демократию. Для Гренады это означало рост безработицы с шести до пятидесяти процентов и возобновление торговли кокаином до такой степени, что она стала важнейшим источником дохода. Филипп Кэмпбелл покачал головой, увидев текст в путеводителе Лисбет, и дал ей практичные советы относительно людей и кварталов, которые ей стоит избегать с наступлением темноты.

Никакого толку для Лисбет в этих советах не было. Устраниться от знакомства с криминальными кругами Гренады ей удалось просто потому, что она без памяти влюбилась в пляж Гранд Анс к югу от Сент-Джорджеса, безлюдную песчаную полосу длиной десять километров, где она могла часами бродить, не нуждаясь в собеседниках и почти никого не встречая. Лисбет перебралась в «Киз», один из немногих американских отелей на Гранд Анс, и прожила там семь недель, главным образом гуляя по пляжу и налегая на местный фрукт чинап, по вкусу напоминавший крыжовник.

Это не было время наплыва отдыхающих, и отель «Киз» заполнился едва на треть. Единственной помехой ее покою и эпизодическим занятиям математикой вдруг стали приглушенные скандалы за стеной.

Микаэль Блумквист нажал указательным пальцем на кнопку звонка в квартиру Лисбет Саландер. Он не ждал, что она откроет, просто у него вошло в привычку проезжать мимо ее дома раз-другой в месяц, проверить, не изменилось ли что-нибудь. Приподняв крышку почтовой прорези в двери, он смутно различил под ней кучу рекламы. Было начало одиннадцатого вечера, и потому слишком темно, чтобы решить, намного ли выросла куча с прошлого раза.

Микаэль нерешительно постоял на лестничной площадке, потом повернулся и вышел из подъезда. Он неторопливо дошел до своего дома на Беллмансгатан, включил кофеварку и развернул газету – при том, что на экране телевизора шли поздние новости. Настроение у него было мрачное, и он недоумевал, куда подевалась Лисбет Саландер. Его одолевало смутное беспокойство, и он терялся в догадках, что же с ней случилось.

Год назад на Рождество Микаэль предложил Лисбет приехать на дачу в Сандхамне. Они часами прогуливались, вполголоса обсуждая последствия тех драматических событий, в которые были вовлечены в течение прошедшего года. Впоследствии Блумквист воспринимал пережитое как кризисный этап в своей жизни. Он был осужден за клевету и провел в тюрьме пару месяцев, его журналистская карьера потерпела крах, и он был вынужден покинуть пост ответственного редактора в журнале «Миллениум», поджав хвост, как пес. Внезапно все изменилось. Задание написать биографию крупного промышленника Хенрика Вангера, которое он воспринял лишь как поразительно высоко оплачиваемую работенку, вдруг обернулось рискованной охотой за неизвестным хитрым серийным убийцей.

Во время этой охоты Микаэль и встретил Лисбет Саландер. Он бессознательно потрогал небольшой шрамик за левым ухом, оставшийся после удавки. Что касается Лисбет, она не только помогла в охоте на убийцу, но и буквально спасла ему жизнь. Сплошь и рядом она поражала его своими способностями: фотографической памятью и феноменальным владением компьютером. Сам Микаэль считал себя весьма компетентным в этом деле, но Лисбет Саландер обходилась с компьютером так, словно у нее заключен пакт с дьяволом. Мало-помалу он понял, что она хакер мирового класса и что в эксклюзивном международном клубе специалистов по взламыванию компьютеров она была легендарной личностью, известной лишь под псевдонимом Wasp [3].

Благодаря ее опыту заходить на чужие компьютеры и выходить из них оказался доступен тот материал, который потребовался, чтобы сделать крутой поворот от журналистского поражения к успеху в расследовании дела Веннерстрёма. Оно стало сенсацией, даже год спустя оставалось темой международных полицейских расследований экономических преступлений и привело к регулярным появлениям Микаэля на телеэкране.

Год назад он относился к этой сенсации с огромным удовлетворением, как к средству осуществить личную месть и восстановить свое журналистское реноме. Но удовлетворение быстро иссякло. В течение нескольких недель Микаэль замучился отвечать на одни и те же вопросы журналистов и финансовой полиции. «К сожалению, я не могу обсуждать свои источники», – повторял он. Когда журналист англоязычной газеты «Азербайджан таймс» приехал в Стокгольм с единственной целью задать ему все те же банальные вопросы, терпению Микаэля пришел конец. Он сократил количество интервью до минимума и за последние несколько месяцев появлялся на телевидении, только если «Та, с четвертого канала» звонила и упрашивала его выступить, причем происходило это лишь тогда, когда расследование явно входило в новую стадию.

Сотрудничество Микаэля с «Той, с четвертого канала» имело особый обертон. Она была первой журналисткой, клюнувшей на разоблачение, и без ее содействия в тот вечер, когда «Миллениум» опубликовал сенсацию, история, вероятно, не получила бы такого отклика. Лишь позднее Микаэль узнал, что она была готова, если надо, глотку перегрызть, чтобы редакция выделила эфир для этой истории. Тогда многие решительно сопротивлялись возвышению этого «бедолаги из «Миллениума»». До самого момента выхода передачи в эфир было неясно, пропустит ли ее редакционная команда адвокатов. Несколько старших коллег журналистки предрекали ей поражение и предупреждали, что на ее карьере будет поставлен крест, если она ошибется. Но журналистка оказалась настырной, и так появилась история года.

Первую неделю «Та, с четвертого канала» работала ведущей в студии – по существу, она была единственным журналистом, владевшим материалом. Но где-то ближе к Рождеству Микаэль заметил, что все комментарии и новые повороты событий излагались ее коллегами-мужчинами. К новому году, обходными путями, он уже узнал, что ее выставили из программы под тем предлогом, что столь важную историю должны освещать серьезные репортеры по экономике, а не какая-то пигалица с Готланда, Бергслагена или откуда там ее занесло. Когда Микаэлю в очередной раз позвонили с четвертого канала ТВ и попросили о новых комментариях в эфире, он прямо сказал, что будет отвечать на вопросы тележурналистов, только если задавать их станет она. Несколько дней спустя угрюмое молчание четвертого канала было нарушено капитуляцией его парней.

Ослабление интереса Микаэля к делу Веннерстрёма по времени совпало с исчезновением из его жизни Лисбет Саландер. Он не понимал, почему это произошло.

Они распрощались на второй день Рождества и не встречались до Нового года. Тридцатого он позвонил ей, но она не ответила.

Новогодним вечером Блумквист дважды ходил к Лисбет и звонил в дверной звонок. В первый раз он видел свет в окнах ее квартиры, но она не открыла, а во второй там было темно. Первого января он опять пытался связаться с ней по телефону, но безуспешно, а потом и вовсе лишь слышал сообщение, что абонент недоступен.

В последующие дни Микаэль видел ее два раза. Не дозвонившись Лисбет, он отправился к ее квартире и сел на лестнице перед ее входной дверью. На этот раз он запасся книгой и упорно ждал часа четыре, пока она не вошла в парадную ближе к одиннадцати. В руках у нее была коричневая картонная коробка. Увидев его, она резко остановилась.

– Привет, Лисбет, – сказал он, закрывая книгу.

Она оглядела ее безразличным взглядом, начисто лишенным тепла или дружелюбия, затем обошла его и вставила ключ в замок.

– На кофе не пригласишь? – спросил Микаэль.

Лисбет обернулась к нему и тихо произнесла:

– Уходи. Не хочу тебя больше видеть.

Тут она захлопнула дверь прямо перед носом крайне удивленного Блумквиста, а он услышал, как она запирает дверь изнутри.

Три дня спустя Микаэль увидел ее во второй раз. Он ехал в метро от «Шлюза» к «Т-Сентрален» и, когда поезд остановился на «Гамла стан», увидел ее в окно на платформе, в паре метров от себя. Микаэль заметил ее в тот момент, когда двери вагона закрылись. Секунд пять Лисбет смотрела словно сквозь него, как будто он был из стекла, затем повернулась на каблуках и пропала из вида, когда поезд тронулся.