— Никто не хочет со мной дружить. Я толстый.

— Юра! Во-первых, не толстый, а полный. Во-вторых, и я полная, и папа твой тоже полный. Но у меня очень много приятельниц, а папа — тот вообще душа компании. Так что дело не в фигуре, а в характере. Может быть, ты сам сторонишься одноклассников?

— Бабуль! Я даже списывать им даю, подсказываю на уроке. Они списывают, а дружить не хотят. И обзывают меня по-всякому. А еще у нас в классе есть очень высокая девочка, ну та, из многодетной семьи, у которой папа в тюрьме. Так вот, с ней тоже не хотят дружить. И дразнят ее.

Бабушка вздохнула, погладила внука по голове и вышла из комнаты.

— Не понимаешь… — прошептал Юрасик, когда за ней закрылась дверь. — А вот дед меня всегда понимал.

И он снова развернул фото деда на весь экран.

Лена

В квартире чем-то подозрительно пахло. Словно что-то сожгли, но уже успели проветрить. Лена бросила у порога ведро с тряпкой и, споткнувшись об него же, помчалась на кухню, встревоженно крича:

— Эй, мелкота! Что у вас сгорело?!

Навстречу ей выскочил шестилетний Вова:

— Лена! Ты вернулась? Как все прошло?

Он каждый вечер спрашивал, как все прошло. Как будто мытье подъездов в соседнем доме могло пройти как-то иначе, чем в предыдущий раз…

Стол, пол и плита в кухне были усеяны мелкими сахарными песчинками.

— Вы что, съели весь сахар? — всплеснула руками Лена. — Как вообще можно было съесть килограмм сахара?

— Да не съели мы, — признался старший, одиннадцатилетний Андрейка. — Просто просыпали.

— Ага, а потом собрали и стали варить, чтоб не выкидывать, — добавил Вова, отойдя от сестры на безопасное расстояние. — Ведь если сварить, все микробы погибнут.

— Только они не уследили, и все сгорело, — закончил первоклассник Саша.

Лена оглядела заляпанную кухню, тяжело вздохнула и направилась в комнату к младшей Анютке: из-за ветрянки она не пошла сегодня в детский сад.

Больная весело скакала по маминой скомканной постели. Радостная мордаха в зеленых пятнышках блестела от чего-то сладкого и липкого, из плотно зажатого кулачка стекал на постельное белье какой-то сок. Повсюду валялись банановая и мандариновая кожура, яркие конфетные фантики и скорлупа грецких орехов. На пододеяльнике виднелись безобразные зеленые пятна.

— Две мясных котлеты гриль, специальный соус, сыр… Вот что я люблю!

— Анютка! Что это такое? — воскликнула обомлевшая Лена. Два часа назад, когда она уходила мыть подъезды, дома было чисто, тихо и спокойно. — Андрейка! Зачем вы брали зеленку?

— Вон ее мазать! — брат кивнул на прыгающую девчонку.

— Ее не надо мазать! Я ее мазала утром.

— Она сказала, что у нее все чешется и надо помазать снова!

— Дорогой порошок! У бактерий больше нет шансов! — выкрикивала Анютка.

— Кстати, — опомнилась Лена. — Откуда все это? Фрукты, орехи, конфеты?

— Ты же нам не покупаешь ничего, — насупившись, пробубнил Саша. — A нам нужны витамины. И эта, как ее… глюкоза.

— Я им говорил, — поспешил сказать Андрейка. — А они все равно ели.

— Я спрашиваю, кто это все принес? — ледяным тоном проговорила Лена. — Анюта, кто тебе дал мандарины и конфеты?

— Баба Липа! — объявила сестренка. — Баба Липа дала. Она с нами целый день играла, пока тебя не было. А потом еще раз пришла и принесла вкусняку!

— Так я и знала! — вскричала Лена. Братьев как ветром сдуло.

— Сколько раз вам говорить, мы не нищие! Нам подачки не нужны! Мы с мамой работаем и сами все покупаем! — бушевала Лена. — Мы ничего не будем брать у чужих людей!

— Баба Липа не чужая! — закричала Анютка. — Она моя бабушка!

— Она тебе не бабушка, она чужая тетя! Ее нельзя сюда пускать! Поняла?!

— Не поняла! Не поняла! Она — бабушка!

Лена поймала сестру и потащила ее в ванную умываться. Потом отварила макароны, собрала всех на грязной кухне и посадила ужинать. Убираться она решила после еды.

— Андрей, тебе завтра к какому уроку? — спросила Лена, глядя, как дети стучат вилками по тарелкам. — Может, совсем не пойдешь, посидишь с Анюткой? У меня тест по английскому и по географии спорная оценка. Никак нельзя пропустить.

— Ты что, забыла?! — воскликнул Андрейка. — Мы завтра не учимся, у нас праздник.

— Какой праздник?

— «Прощай, начальная школа!»

— Точно. И правда забыла. — Лена устало потерла лоб. — А во сколько?

— Ну ты даешь! — возмутился Андрейка. — Только вчера говорил. Начало в десять. А ты что, не придешь на праздник?

— Ну как я приду? С кем я Анютку оставлю?

— А мама?

— Мама приедет послезавтра. Сегодня она еще у папы, а завтра сядет в поезд и приедет.

— Почему она поехала к папе именно тогда, когда у меня выпуск? — надулся Андрейка.

— Когда дали свидание, тогда и поехала, — сказала Лена. — Ты лучше проверь, чистая ли у тебя белая рубашка. А то пойдешь в грязной, как поросенок.

— А я брюки порвал! Чуть-чуть, — подал голос первоклассник Саша. — Когда с дерева слезал.

— Зачем ты на него вообще залезал? — спросила Лена. — Какие брюки, школьные?

— А нас воспитательница спросила, у кого родители могут красиво нарисовать большой плакат до завтра? Я и поднял руку! — возбужденно заговорил Вова. — Мне дали большой лист и краски. Круто! Сейчас будем рисовать.

— А теперь банановый! — выкрикнула Анютка, опрокинув бокал с киселем на обеденный стол, и принялась возить по кисельной луже пальцем.

Лена бессильно опустила руки. Стало понятно, что поспать ей сегодня не удастся.

22 мая 2013, среда

Кабинет географии был заперт на ключ. Возле двери маячили Юрасик и Лена. Глеб бросил сумку на подоконник и отвернулся к окну, чтобы не разговаривать с ними. Отец вчера не вернулся домой, утром его постель осталась нетронута… Глеб подозревал, что скоро будет сидеть один целыми сутками.

— Почему-то никого нет, — подал голос Юрасик. Глеб оглянулся. По длинному коридору носились школьники, но среди них не было никого из шестого «А», и кабинет по-прежнему оставался закрытым.

— Придут, куда денутся, — буркнул Глеб, садясь на подоконник. — Еще десять минут.

Юрасик озадаченно смотрел на него.

— Чего уставился? — спросил тот.

— А где?.. — Юрасик покрутил рукой перед своим лицом.

— Чего «где»?

— У тебя вчера была болячка, через всю щеку.

— И что?

— Теперь ее нет.

Глеб потрогал щеку. На ощупь кожа была гладкая, без бугорков запекшейся крови, и совершенно не болела. Он достал телефон, сфотографировал лицо и удивленно принялся разглядывать снимок.

— Вы почему здесь? — крикнули Дорошевич и Громова, несясь мимо них по коридору.

— А вы-то куда?! — заорал им вслед Глеб.

— На контрольную!

Лена и Юрасик переглянулись в недоумении.

— По алгебре, что ли? Мы же ее позавчера написали! — пробормотал Юрасик. — Может, они двойки получили, бегут переписывать…

— Дорошевич и Громова? — скептически заметила Лена. — Они же хорошистки.

— Да эти две тронутые меня вообще не интересуют, — отрезал Глеб.

— Надо сходить на алгебру, предложил Юрасик и полез в рюкзак за расписанием.

— Что туда ходить, если у тебя вот здесь четко написано — география! — Глеб раздраженно потыкал пальцем в его дневник. Юрасик не успел возразить. По коридору к ним спешила Клара Борисовна, истошно крича:

— Вот они где! Елизаров, Карасев, Зюзина! Хотите мне годовую контрольную сорвать? Быстро в кабинет! — И она погнала оторопевших учеников на третий этаж.

В кабинете алгебры сидел весь класс. Перед каждым учеником на парте лежали белые тетрадные листочки с печатями и брошюры с заданиями. Математичка писала на доске образец заполнения титульного листа для годовой контрольной.