– Папу зовёт. Мы влипли!
Они попятились в темноту и затаили дыхание. Папа не отзывался. Зато бубнение телевизора стало отчётливее, видно, мама добавила громкость.
– И вот, сенсация – сегодня сразу два подростка вернулись домой. Судя по их рассказам, оба они побывали… в прошлом! Генри Чизрайт и Альфред Свенссон, пропавшие три недели назад, рассказывают всё в красочных подробностях. Самое поразительное – эти дети не знакомы между собой и проживают в разных странах. Один из мальчиков, англичанин Генри Чизрайт, по его уверениям оказавшийся в Средневековой Германии, теперь легко изъясняется по-немецки…
– Обалдеть!
– Что-то мне не верится. Это не научно. Да это не новости, а фильм, наверное, какой-то!
Тем вечером он вправду так думал. Вообще не придал услышанному никакого значения. А теперь выходит – не ерунда и не выдумки?
Они с Лушей постояли ещё немного, вслушиваясь в странные речи диктора. Первой опомнилась сестра:
– Пойдём к себе, пока папа нас здесь не застукал!
– Может зайдём, маме признаемся и на место поставим? – предложил Руся. Его грызла совесть. – Мама простит. Может, и папе не скажет.– Ну уж нет. Я не собираюсь рисковать. Конный клуб отменят, как в тот раз. Лучше завтра встанем пораньше, и отнесём, пока все спят. Авось, не заметят.
И они отправились спать. Забираясь по лесенке на свою чердак-кровать, Руся спросил Лушу:
– Ну что, продолжим наш эксперимент?
Они уже несколько дней пытались увидеть один и тот же сон на двоих. Несколько раз в жизни с ними случалось что-то подобное. Руся считал, что всё дело в регулярных упражнениях. Нет, в самом деле. Нужно наловчиться думать об одном и том же, когда засыпаешь. Тогда успех обеспечен.
– Давай про 1812-й год думать? – предложил Руслан, вертя в руках фигурку французского барабанщика.
Луша вздохнула.
– У меня, Русь, мысли так и скачут. Я сразу про всё думаю.
– «Смешались в кучу кони, люди?» – Руслан понимающе хихикнул. Потом свесил голову вниз и возбуждённо зашептал:
– Эврика! Лу! Я придумал для тебя напоминалку. Возьми солдатика и держи его в руке. Это поможет тебе не отвлекаться на посторонние мысли.
Послушно прошлёпав к столу, Луша взяла горниста.
– Ты, Руся, тоже возьми какого-нибудь.
– Да я и так взял.
– Ну, спокойной ночи?– Ага. Давай, погнали!
Руся тут же закрыл глаза и попытался сосредоточиться на нужных мыслях. Но думалось ему совсем о другом.
В бассейне, куда они ходили всем классом, он прыгал сегодня с вышки.
Поначалу было страшно. Прыгнуть решились не все. Хорошо его дружку Макару – он в секцию ходит и там прыжками в воду занимается. А вот Лёха, тот вовсе – постоял-постоял и спустился вниз пешим ходом. Так и не осмелился. Руся его понимал: забравшись на пятиметровую вышку, он тоже долго стоял и слез-таки обратно по ступенькам. Разумнее было пока ограничиться трёхметровой…
Перед своим первым прыжком Руся минут десять собирался с духом. Потом зажмурился и прыгнул. А когда вынырнул, физрук, подмигнув, громко сказал ему:
– Руслан у нас прыгает «испуганным солдатиком».
Пацаны услышали и заржали.
– Как это? Почему? – удивился мокрый Руся, с усилием вылезая из воды на бортик бассейна.
– Потому что стойкий оловянный солдатик руки держит по швам!
Руся прыгнул ещё, потом ещё, но всякий раз, пока он, зажмурившись от страха, падал вниз, руки его сами собой разлетались в стороны. Так он и прыгал – испуганным солдатиком.
И пацаны всё время ржали, хотя некоторые из них и плавают-то кое-как, а к вышке их физрук просто не подпускает. Уходя из раздевалки, Руся услышал: пока, испуганный солдатик Раевский! Вдогонку понеслось противное ржание. Дураки!
Испуганный солдатик. Это было обиднее мистера Бубенчика. Так во втором классе назвала Русю учительница ритмики, когда он в очередной раз забыл чешки дома: металлические застёжки его сандалий во время танца громко звякали. Мистер Бубенчик приклеился к нему на какое-то время. Мама считала это прозвище ничуть не обидным, а Руся страшно бесился. Правда, стоило ему неожиданно для всех выиграть школьную олимпиаду по математике, дразнить Бубенчиком его тут же перестали…
Размышляя обо всём об этом, Руся незаметно заснул. Ему снился урок физкультуры. Во сне он непременно, просто кровь из носу, должен был прыгнуть с пятиметрового трамплина. На спор. Чтоб знали… Никакой я не испуганный солдатик, зарубите себе на носу!
Руся решительно подтянул плавки и посмотрел наверх. Снизу-то не страшно. А вот сверху…От одного только воспоминания о том, каким маленьким кажется бассейн оттуда, у Руси ослабли коленки. Но он закусил губу и, ощущая сквозняк где-то желудке, медленно полез на вышку.
Луша не хочет быть мышью
– Чёрт побери, металлические пружины опять сломались. Всё дело в качестве стали. Здешняя никуда не годится. Всё приходится выписывать из заграницы! И рабочих, и английскую сталь.
– Думаю, всё же, господин Леппих, большая удача, что русские заинтересовались вашим проектом. Ведь они вкладывают в него уйму денег!
– Господин Шефлер, не забывайте, что я здесь инкогнито! Мы с вами не в Вюрцбурге. Здесь, в России, я – доктор Шмидт. Называйте меня Шмидтом.
– Полноте, Франц, мы здесь одни. К тому же усадьба охраняется: полторы сотни гренадеров, драгуны… Да-а. Наполеон прогадал, отказавшись от вашего предложения построить управляемый воздухоплавательный аппарат.
– О-о, сначала он выслал меня из Франции за шарлатанство. А потом – опомнился. Шпионы Бонапарта чуть не схватили меня в Германии, где я…
…Луша открыла зажмуренные глаза. По-прежнему ничего не было видно.
– Какой странный «исторический» сон, – подумала она. – Что-ли я с головой укрылась?
Постепенно обнаружилось, что Лушины лопатки упираются в стену, а нос – в тяжёлую пыльную портьеру.
Разговор с той стороны портьеры продолжался. Луша догадалась, что говорят на другом языке. Как ни странно, она всё прекрасно понимала. Кажется, говорили по-немецки. Чесался нос. Кстати, сон ли это? Нос, например, чесался по-настоящему. Сильно чесался, прямо как наяву!Луша снова прислушалась.
– Бонапарт сначала отказал, а потом испугался, что я предложу машину русским. Русские оказались более дальновидными. Да-с! А про Наполеона я знаю одну историю. Хотите, расскажу?
– Любопытно.
– Знаете Бланшара?
– Как же. Ваш коллега. Впрочем, лично не знаком.
– Ну, Бланшар – личность известная. Аэронавт, изобретатель. Устраивал показательные полёты на воздушных шарах. Катал, знаете ли, господ-любителей острых ощущений. За большие деньги, разумеется. Эти полёты наделали много шуму по всей Европе… Да вы ешьте, ешьте, Шефлер! У этих русских очень вкусная бо-твинь-а. Не запутайтесь, они подают её сразу в трёх тарелках – одна с рыбой, другая с супом, третья – со льдом.
До Луши донеслось швырканье и звяканье ложек.
– Рыбку, рыбку. А теперь лёд, лёд. Прямо в суп кладите, – сквозь хлюпанье настойчиво предлагал первый голос.
В ответ послышалось нечленораздельное мычание.
Прожевав, первый удовлетворённо продолжал:
– Так вот, Бланшар. Когда он устраивал свои полёты в Париже, к нему пришёл один кадет военной школы. Просил взять с собой. Да только денег у кадета недоставало, а мой коллега благотворительностью никогда не занимался…
Повисла пауза. Затем послышалось довольно злорадное хихиканье.
– Тому кадету, знаете ли, потом здорово влетело от старшего офицера. Мол, вздумал мундир свой позорить – летать, будто ярмарочный шут. Догадайтесь, кто этот жалкий неудачник?
Молчание.
– Ну?
– Неужели?– Вот именно. Хо-хо! Это был никто иной, как Наполеон!
Смеются. Противная пыльная занавеска елозила прямо по Лушиному лицу. От этого всё сильнее и сильнее свербило в носу. Не выдержав, Луша тоненько чихнула. Портьера шевельнулась. Одним чихом не обошлось. Девочка чихнула снова, а потом ещё и ещё.