Джон тогда хотел было посмеяться над ней — какие беды могут быть в таком возрасте! Но скоро слишком скоро ему пришлось усвоить, что несчастья могут обрушиться на человека в любую минуту. Езда верхом помогала Крисси забыть тоску, и девушка при шла в себя гораздо скорее, чем могла бы, после стол внезапной потери родителей.

Джону пришлось стать для сестры всем, но о; не смог бы воспитать Кристину один, без помощи миссис Джонсон — Джонси, как они ее звали. Джон си вынянчила сначала Джона, потом Кристину, теперь, став экономкой, правила домом и слугами следила за порядком и чистотой, журила кухарка Джон до сих пор видел перед собой Джонси, грозившую ему пальцем перед самым отъездом в Лон дон: в ее широко раскрытых карих глазах светились тревога и беспокойство.

— Смотри, Джонни, не спускай глаз с девочки! — напоминала она ему уже в третий раз. — Не позволяя ей влюбиться в кого-нибудь из этих лондонских дворянчиков. Не по душе мне эти хлыщи с их изящными манерами да вечно задранными носами, так что не вздумай привезти такого домой!

Садясь в экипаж, Крисси смеялась и подшучивала над Джонси:

— Ах, Джонси, постыдись! Ну зачем мне влюбляться в какого-то лондонского денди, когда у меня есть Томми, который будет дожидаться моего возвращения!

Крисси послала воздушный поцелуй Томми Хантингтону, приехавшему, чтобы их проводить. Тот в притворном смущении опустил голову, но Джон сразу заметил, что молодой человек отнюдь не радовался предстоящему путешествию Крисси.

Томми жил с отцом, лордом Хантинггоном, в соседнем поместье, и поскольку поблизости не было других девушек в возрасте Кристины, она и Томми были неразлучны с самого детства. Джон и лорд Хантингтон всегда надеялись, что они когда-нибудь поженятся. Но Томми с его светло-каштановыми вихрами и блестящими карими глазами был всего на полгода старше Крисси и выглядел в глазах Джона совсем мальчишкой. Джон надеялся, что Томми повзрослеет так же быстро, как сестра, но… возможно, она все-таки решит дождаться этого, если, конечно, любит Томми. Правда, кто может понять женщину? Сам Джон не мог разобраться в чувствах Крисси к Томми — испытывает она к нему лишь дружеское расположение или нечто большее? Нужно не забыть спросить ее об этом, хотя Кристина, вероятно, будет так занята следующие несколько недель, что подобной возможности ему не представится.

Джон улыбнулся, представив изумленные лица молодых людей, которые начнут увиваться около Крисси как только обнаружат, что она не только прекрасна, не и умна.

Вспомнив жаркий спор, едва ли не ссору, между родителями относительно образования Крисси, Джон невольно хмыкнул. Но в конце концов они пришли к соглашению и Крисси получила такое же образование, какое получали мальчики из хороших семей, но в дополнение ее учили еще и женским искусствам: шитью и кулинарии — правда, лишь тогда, когда мать могла отыскать ее.

Да, Крисси получила образование и выросла настоящей красавицей, но и у нее полно недостатков. От матери она унаследовала невыносимое упрямство, заставлявшее ее стоять на своем до последнего, если она чувствовала свою правоту. Кроме того, Кристина отличалась вспыльчивостью и могла выйти из себя из-за малейшего пустяка.

Джон вздохнул, представив, какими суматошными и утомительными будут предстоящие две недели, и наконец задремал, пока экипаж продолжал катиться к Лондону по пустынной дороге.

Кристина и Джон Уэйкфилд все еще спали, когда карета остановилась перед двухэтажным домом на Портленд-стрит. Солнце едва показалось над горизонтом, превращая небо из розового в нежно-голубое, птицы весело пели.

Кристина проснулась, когда кучер открыл дверцу экипажа.

— Приехали, мисс Кристина, — извиняющимся тоном объявил он и спустился, чтобы снять вещи, привязанные к задку кареты.

Кристина села, пригладила волосы, рассыпавшиеся по плечам длинными прядями, одернула платье и поглядела на Джона, все еще мирно спавшего на противоположном сиденье; мягкие белокурые локоны закрывали его высокий лоб.

Кристина осторожно подергала его за ногу:

— Джон, мы уже в Лондоне! Проснись! — Брат медленно открыл темно-синие глаза, улыбнувшись, провел рукой по волосам и тоже сел. Кристина заметила, что глаза у него совсем красные — должно быть, долго не мог уснуть прошлой ночью. Она сама удивлялась, что спала так беспробудно. — Ну же, Джон! Ты же знаешь, как я волнуюсь! — умоляюще прошептала она.

— Потише, потише, юная леди, — засмеялся он, потягиваясь. — Йетсы скорее всего еще спят.

— Но я могу разобрать вещи и устроиться, а потом провести целый день, ездя по магазинам. Ты ведь сам сказал, что мне необходим новый гардероб! Когда еще покупать платья, если не в мой первый день в Лондоне? — весело спросила Кристина, спрыгнув на землю.

— Разве преподаватель этикета ничему тебя не научил, Крисси? — с упреком сказал Джон, покачав головой при виде такого непростительного нарушения приличий. — Знаю, ты взволнованна, но в следующий раз подожди, пока я помогу тебе спуститься.

Они поднялись по ступенькам к огромным двойным дверям, и Джон громко постучал.

— Наверняка никто еще и не думал вставать, — заметил он и снова поднял дверной молоток. К удивлению брата и сестры, двери широко распахнулись. На пороге стояла улыбающаяся кругленькая женщина с румяным лицом и седеющими волосами.

— Вы, должно быть, Кристина и Джон Уэйкфилд. Входите, входите! Мы вас ждали!

Они оказались в маленьком холле, устланном восточным ковром. В другом конце холла виднелась лестница. У стены стоял столик из красного дерева, ломившийся от множества миниатюрных фарфоровых статуэток.

— Я миссис Дуглас, домоправительница. Вы, наверное, устали после такого путешествия. Не хотите немного отдохнуть, прежде чем начать новый день?

— Мистер и миссис Йетс еще в постели, объявила она, провожая их наверх.

— Джон, возможно, хотел бы немного поспать, а мне нужны лишь горячая ванна и, если можно, какой-нибудь завтрак, если, конечно, это не слишком затруднительно, — попросила Кристина, когда они добрались до верхней площадки.

— Конечно, мисс, сейчас же, — пообещала миссис Дуглас и, показав их комнаты, поспешно удалилась. Кучер принес вещи и пошел распрягать лошадей. Джон, извинившись, сказал, что отправляется спать, после чего в дверях появилась служанка с водой для ванны Кристины.

— Я Мэри, горничная, работаю на втором этаже, — застенчиво пробормотала она, вытаскивая большую ванну и опрокидывая туда ведра. — Если что понадобится, мисс, вы меня только кликните.

— Спасибо, Мэри.

Кристина оглядела комнату, довольно маленькую по сравнению с ее спальней дома, но красиво обставленную. Пол был устлан роскошным золотистым ковром, по одну сторону от кровати с пологом из золотой парчи стоял умывальник с мраморным верхом, по другую — резной комод. В углу, у единственного окна со светло-зелеными бархатными портьерами, расположился диванчик с зеленой бархатной обивкой, к противоположной стене было прислонено зеркало в позолоченной раме.

Мэри закончила складывать привезенные Кристиной вещи как раз в тот момент, когда горничные принесли еще воды, и девушку наконец оставили одну.

Заколов волосы, она разделась, опустилась в ванну, откинулась назад и расслабилась.

Сколько Кристина себя помнила, она мечтала об этой поездке. Ее всегда считали слишком юной, а в прошлом году, когда ей исполнилось шестнадцать, Джона отозвали в полк. Он вернулся домой лейтенантом армии ее величества и теперь ожидал дальнейшего назначения.

Всю свою жизнь Кристина прожила в Уэйкфилд-Мэнор. Ей выпало на долю счастливое детство в сельской местности, где она резвилась и шалила как мальчишка-сорванец и из-за этого частенько попадала в переплет. Она вспомнила, как они с Томми прятались на чердаке в конюшне Хантингтонов, подслушивая старого Питера, старшего конюха, имевшего привычку цветисто ругаться и разговаривать с самим собой и лошадьми. Именно от старика Кристина научилась некоторым совершенно не подобавшим леди выражениям, большинство из которых она, правда, не понимала. Но однажды отец Томми обнаружил их укрытие. В тот день их обоих здорово отругали, и Кристине еще долго не разрешали и близко подходить к конюшням Хантингтонов.