Почему-то, вспоминая о Персидском походе, люди забывают, что у казаков было два атамана. Даже в книгах, посвящённых будущему великому землепроходцу, округло говорится, что он «участвовал в Персидском походе Степана Разина». А между тем, власть атаманы делили поровну, к тому же, Серёжка Кривой занялся морским разбоем на год раньше Разина. Именно от Серёжки должен был охранять купеческие караваны строящийся на астраханских верфях первый русский военный корабль – барк «Орёл».

Некоторых читателей может покоробить последний абзац: как же так, герой, радетель русского величия, которого привычно сравнивают с Кутузовым, адмиралом Нельсоном, а то и Яном Жижкой, и вдруг – пират с чёрной повязкой на выбитом глазу. Однако, из песни слова не выкинешь, именно пиратом был Серёжка Кривой в начале своей бурной карьеры.

Флотилией Стенька и Серёжка командовали на паритетных началах, и совершенно непонятно, почему Разин в глазах потомков затмил подельщика. Может быть, оттого, что Серёжка был бандитом, но не был отморозком, а в легендах живут лишь дела, окрашенные безумием делателя. Хотя, не исключено, что причина в трагической смерти Разина; русские былины, сказы и песни непременно окрашены фатальной обречённостью героя. Удачники русского человека не интересуют, не утони Ермак в Иртыше – кто бы о нём знал, кроме десятка замшелых историков? Тот же Ерофей Хабаров куда как больше Ермака сделал, но имени Еропка не заслужил, и песен о нём не поют, а всё потому, что умудрился умереть в своей постели. «Ревела буря, дождь шумел; во мраке молнии летали…» – это не о покорении Сибири, а об утоплении в сибирской реке.

Между прочим, наш рассказ идёт так, словно никакого сослагательного наклонения мы не допускали, и Стенька Разин невредимым прошёл перед жерлами царицынских пушек. А поскольку история в значении «занятная байка» сослагательное наклонение любит, то остаётся лишь подивиться живучести харизматического героя. И всё же, авторской волей прикончим донского казака и посмотрим, что станет делать разбойная ватага под командованием лишь одного атамана.

А будет она под водительством Серёжки Кривого громить прибрежные селения, совершенно так же, как громила в реальной действительности.

Каспийское море малость поменьше Карибского с прилегающими к нему водами, поэтому русским пиратам негде было особенно развернуться. Рыбные ловы Волжской дельты – разграблены, а чтобы впредь такого не повторялось, на острова прислан сильный гарнизон. Биться со стрельцами казакам не с руки, да и, вообще, зачем нужна солёная рыба посреди солёного моря? Пустынный восточный берег занимали воинственные туркменские племена. Серьёзной добычи там не взять, а вот отпор дать туркмены вполне могли, что и доказали спустя год. Зато на юго-западе богатства, можно сказать, ожидали, когда явится настоящий хозяин и заберёт их. Два крошечных государства: шемхальство Тарковское, владения Суркай-хана и шемхальство Шемаханское, под рукой Ширван-шаха. Какое-то подобие независимости они сохраняли, непрерывно лавируя между грозными соседями: Турцией, Персией и Россией. Несмотря на маломощность, оба буферных государства были богаты. Если с Персией Россия торговала напрямую, то вся торговля с враждебной Блистательной Портой шла через Дербент и Шемаху.

Туда и направилась пиратская флотилия.

Дербент казаки обошли стороной – штурмовать сильную крепость никому не хотелось, но тем горше была участь шемаханского города Баку. Грабили его основательно, выбирая всё подчистую, а что не могли утащить – уничтожали. Край был разорён полностью, о чём на следующий год сами же казаки горько жалели. Хотелось бы пограбить ещё – ан, нечего!

Авторы школьных учебников, оправдывая бандитские действия предков, уверяют, что главной причиной Персидского похода было желание выручить русских пленников, которые томились в рабстве у восточных сатрапов. И в самом деле, больше двух тысяч освобождённых полоняников присоединились к отряду. Вот только основной поток работорговли шёл не через Астарабад и не заштатный городишко Баку, а через хорошо укреплённый Дербент. Но, как уже говорилось, именно его освободители предпочли оставить в покое.

Зато их внимание привлёк прохладный город Решт. Здесь находились летние дворцы падишаха, фруктовые сады, широколиственные рощи… Вообще, в Персии климат континентальный, средняя июльская температура – тридцать градусов жары, а порой столбик термометра взлетает и под пятьдесят. Зимами случаются морозы до двадцати пяти – тридцати градусов. И только в благословенной Гиляни зима всегда тёплая, а лето – прохладно. Неудивительно, что Гилянь от века была курортной зоной всей Персии. Нападения здесь никто не ждал, Россия считалась надёжным союзником, туркмены не имели даже каботажного флота, а у турков и хивинцев не было выхода к морю. Так что со стороны Каспия курортный город защищала только толстая цепь, потянутая через узкий пролив, соединявший с морем лиман Энзели-кальи, на берегу которого стоял Решт.

Вот там, в самом, можно сказать, добычливом месте, каспийские пираты попали в ловушку.

Разумеется, персидские власти знали о разорении соседей и приняли превентивные меры. К летней резиденции были заранее стянуты войска: личная гвардия Аббаса II – шах-севены. Разбойники оказались заперты на песчаной косе посреди лимана. Казалось бы, Персидский поход закончился, едва начавшись, казакам осталось только геройски умереть. Однако судьба пришла на выручку разбойникам. Вместо того чтобы вырезать незваных гостей до последнего человека, великий визирь Карчкан, а именно он командовал шах-севенами, предложил окружённым поступить к нему на службу. Вместо плахи и кольев казакам было обещано жалование, плодородные земли для поселения и ратный труд во славу шах-ин-шаха. Разумеется, против таких условий никто не возражал.

В современной историографии бытует мнение, будто «имеющиеся в литературе сведения о переговорах Разина с персидским шахом Аббасом относительно поселения разинцев в Персии являются сомнительными». Разделяющих такую точку зрения можно понять: неприятно сознавать, что два народных героя при первом же серьёзном столкновении с противником сдались в плен и пошли на службу к победителям. Очень-очень неприятный факт! А история, как известно, пишется для того, чтобы грядущим поколениям было приятно. Реальное её течение интересует немногих.

Так или иначе, но зиму 1668–1669 годов казаки провели в курортной Гиляни, а шах-севены, только что державшие их в железом кольце, были отведены на границу с Турцией. Восток, конечно, дело тонкое, но трудно представить, как такое могло произойти, если бы казаки не были взяты на персидскую службу.

И вот, наконец-то, пришла долгожданная пора сослагательного наклонения. Помнится, мы предположили, что ещё полтора года назад калёное пушечное ядро до смерти ушибло Стеньку Разина, и всё это время казаки плавали без своего легендарного командира. Тем не менее, история продолжала идти своим чередом. И лишь теперь мы подошли к тому моменту, когда параноидальный призыв Степана своротил мир с предначертанного пути. Как мы знаем из реальной истории, перезимовав в выделенных персами землях на полуострове Миян-кале, Разин на казачьем круге призвал продолжить поход. Казаки обрушились на беззащитные персидские города, в две недели разорив всю Гилянь. Поступок безумный, вполне достойный такого отморозка, каким был Стенька Разин.

Но с чего мы взяли, что второй атаман не поступил бы точно так же? Серёжку Кривого традиционно изображают патриотом, положившим жизнь ради величия Руси, неужто такой человек остался бы на персидской службе? Кочующий образ для изображения российского героя…

Разумеется, мифический, разукрашенный поэтами Серёжка, не остался бы на службе у шаха. Удивительно, как вообще сия ходячая добродетель попала в разбойники. Более того, человек, думающий о благе России (Русь, которую воспевает поэт, в ту пору давно скрылась во тьме веков), никоим образом не начал бы военных действий против Персии – стратегического союзника русского государства.