Я пожал плечами:

– Я дракон. Они боятся.

– Ну, я понимаю, дракон… То есть, очень сильный, смелый. Безжалостный. Но их же шестеро!

Сквозь влажную желтизну деревьев донесся затухающий крик.

– Было шестеро. Теперь пятеро.

Майк нахмурился.

– Но…

– Принц. Ему тоже надо питаться.

Он еще не понимал:

– Он ест людей? Вы ему позволяете? Этот зверь – людоед?

– Принц не зверь, – спокойно ответил я. – Он тоже дракон.

Лицо Майка стало снежно-белым.

– А вы?

Шел дождь. Первый дождь после трехлетней зимы. Рокуэлл машинально отметил, что почти таким же был день, когда Элдхауз объявил о своей цели. Драконы. Эра драконов… Рокуэлл усмехнулся. Роберт, конечно, любитель громких фраз. Но лишь ему они обязаны жизнью.

В низких, тяжелых тучах чиркнула молния. Нехотя прокатился гром. Сорок семь драконов сидели вокруг костра – огромного, небывалого костра, пожирающего десяток разбитых домов поселка. Они разнесли все за неполный час. С хрустом ломались стенки из прессованной фанеры, белым конфетти высыпался пластиковый теплоизолятор. Звенели стекла, со скрежетом сползали с петель двери… Они стащили обломки в центр поселка, и Джереми полоснул по ним из огнемета.

Элдхауз вышел к костру. Резко, коротко улыбнулся:

– Как настроение? А, драконы?

Ему никто не ответил. Элдхауз выглядел сегодня странно, как никогда. Он почему-то не одел свой широкий пояс, на котором неизменно висела кобура с крупнокалиберным магнумом. На нем не было ни куртки, ни свитера – тонкая светлая рубашка липла к телу, рисуя сильную мускулистую фигуру. И суетливая поспешность движений, словно Роберт или торопился куда-то, или был до предела взвинчен.

– Вы думаете, что мы уходим в другой лагерь? Перережем десяток-другой людей и будем греть зады?

Против воли Рокуэлл ощутил глухое раздражение. Элдхауз зря говорил таким тоном. Перед ним были не сопляки-мальчишки, как три года назад. Перед ним сидели драконы – пусть созданные им самим, но драконы. Пламя, которое разжигаешь сам, обжигает так же больно, как и чужой огонь.

– Никаких лагерей больше не будет, – четко произнес Элдхауз. – Вы – драконы. И сила ваша – в одиночестве. Вряд ли еще раз вы соберетесь так, все вместе. Любой из вас сможет выжить в лесу один и победит в единоборстве любого врага. И даже, если придется кому-то звать на помощь других драконов, вы должны оставаться одиночками.

Роберт поднес к лицу руку с часами, неопределенно кивнул, словно рассчитывая что-то, и продолжал:

– Найдутся в лесу люди, стреляющие лучше, чем вы. Найдутся люди сильнее и осторожнее, с хорошим оружием и надежными укрытиями. И лишь бесчеловечнее найтись не должно.

«И не найдется», – подумал Рокуэлл. После этого, первого их лагеря, они разгромили еще множество поселений. Прошлый год в поисках новых жертв им приходилось совершать стомильные рейды – никто не решался селиться вблизи логова драконов.

– Вы удивлялись, когда из каждого поселка я приказывал отпустить кого-нибудь одного, видевшего все происходящее. Вы злились, когда я заставлял убивать только ножами. Но я знал, что делаю. Я создавал вам славу – славу чудовищ, самых диких зверей леса. Сильнее убежищ вас будет охранять всеобщий страх. Быстрее пули будет убивать само ваше приближение. Вас будут бояться, и вам будут подчиняться, если каждый из драконов будет нечеловечески жесток.

«Да что ты заладил… Мы такие, какие есть, и другими нам уже не стать», – подумал Рокуэлл. Скользнул взглядом по драконам, отыскивая Драго. На лицах читалось легкое раздражение. А Драго… Он очень странно смотрел на Элдхауза.

– Я не буду придумывать для вас законы… Это ваше дело. И смену себе вы воспитаете сами. А в драконы я не гожусь. Во мне слишком много от человека. Я делал то, что было необходимо, – и презирал себя за это. Я любил вас – и ненавидел.

Рокуэлл вздрогнул. Он понял, что сейчас произойдет.

– Теперь наступает ваше время, время драконов. И пусть ничто не связывает с прошлым новых властителей мира. Будьте безжалостны!

Элдхауз уже кричал, и фигура его на фоне костра дергалась, как марионетка.

– Скрепите свой первый день человеческой кровью, драконы! Превратившись в зверей, будьте ими до конца! Ну! Драконы!

Кто-то закричал в неподвижном ряду. Вскочил, поднимая с колен автомат. Щелканье затворов волной пробежало по драконам и утонуло в автоматном треске. Из костра фейерверком встали снопы искр – пули дырявили человеческое тело и дробили пылающее дерево.

Первым к Элдхаузу подошел Драго. И вздрогнул – Роберт был еще жив. В него попало лишь несколько пуль. Вокруг метались драконы. Светловолосый громко кричал: «Джереми, паскуда, выходи к нам!» А Роберт ускользающим взглядом следил за Драго. Губы его шевельнулись, и Драго услышал:

– Как я с вами устал, драконята…

Драго опустился на колени и припал губами к рваной, сочащейся темной кровью ране на груди Элдхауза.

5. Именем ордена

Майк шел сзади и продолжал нудеть.

– Вы зверь. Чудовище. И почему я с вами иду…

– Я дракон. А идешь ты потому, что я дал тебе пинка.

У меня потихоньку портилось настроение. Уже наступал вечер, мы отмахали по лесу порядочный кусок, не встретив никого на пути. День был хороший, теплый. Но «щенок» все нудел и нудел. Сколько можно! Подбежал Принц, мягко ткнулся носом в плечо. Я тут же принял его мысль: «Надоел». Точно… Я остановился, поджидая Майка. Куртка на нем была расстегнута, рюкзак сполз. Смотрел он куда-то себе под ноги, и чуть не наткнулся на меня. Я аккуратно взял его за плечи, приподнял так, чтобы не доставал до земли, и заговорил:

– Ты мне надоел. Или мы идем дальше, и ты больше не говоришь ни слова по поводу… В общем, понял. Или я отдам тебя Принцу.

Я отпустил Майка, и он устоял, лишь чуть покачнулся. Долго смотрел на меня. Потом сказал:

– Идем дальше, Драго?

– То-то…

В его глазах что-то блеснуло.

– Просто я должен дойти.

Неожиданно я поверил ему. Поверил, что он испугался не моей угрозы, совершенно серьезной, а того, что не дойдет до цели. Фанатик монастырский…

Вскоре мы набрели на ручеек и дальше шли по его берегу. Принц по воде ходить не любил. Он рявкнул и исчез в зарослях. Майк вдруг сказал: