Мимо нее с кряхтением прошел мужичок, волоча за собой большую елку. Изначально, видимо, он держал ствол на плече, но теперь она сползла назад и вбок, и макушка зеленой красавицы теперь просто ехала за ним по асфальту. А мужчине, видимо, было уже все равно. Судя по выражению его лица, он не рад был ни наступающему Новому Году, ни идее ставить елку, ни погоде – ноги разъезжались на льду и снегу.
Что-то будто подтолкнуло Настю в спину.
- Вам помочь, может быть, елочку дотянуть? – спросила она, обращаясь скорее к колючему деревцу, подметающему мостовую.
Мужичок остановился, глянув на нее из-под съехавшей на один бок мохнатой шапки-ушанки.
- Да ты сама как елочка. Сломаешься еще. Иди, детка.
- Это я-то сломаюсь? Да я на домашних продуктах росла! Кровь с молоком!
Мужичок захихикал, качая головой.
- Ну, хватайся тогда, кровь с молоком… эх… молодежь.
Настя взялась за основание елки и потащила ее за своим спутником. Вдвоем тащить оказалось намного быстрее и легче.
- Тебя как зовут-то? – слегка запыхавшись, мужичок повернул к ней голову. Шерстяная шапка лезла девушке в глаза, и она, варежкой, выпачканной в смолу, поправила ее.
- Настя! А вас?
- Дядя Коля.
Девушка улыбнулась, чуть нахмурив лоб.
- Дядя Коля?
- Ага. А твои родители елку поставили уже?
- Я сама живу, елку покупать не буду, наверное. Дорогие они сейчас. Да и жалко… Елки приживаются плохо, их не разводят ведь, как плющ какой-нибудь.
Дядя Коля согласно запыхтел. Изо рта его вырывались облачка пара, и их с Настей делегация, длинною в уже изрядно потрепанную елку, походила на небольшой паровоз, дымящий в вечернем воздухе. Не прошло и двух минут, как они оказались около «Амарантайса». Настя вздохнула, стараясь отвернуть лицо от заходящего в главные двери охранника, когда ее новый знакомый вдруг с воплем поехал прямо по асфальту, таща за собой и елку, и помощницу. Настя плюхнулась на бок, но совсем не ударилась – угодила в натрушенный вечерним снегом сугроб. Только вот сверху ее придавило елкой, да еще и колючая лапа больно хлестнула ее по щеке зелеными иголками.
Медленно досчитав до пяти, и открыв наконец-то зажмуренные глаза, она поняла, что вполне себе жива и здорова. Только щеку саднит.
- Дядя Коля, порядок? – девушка пошевелила головой, стараясь понять, живой ли бедный мужичок, но не увидела ничего, кроме налипшего на лицо снега.
- Порядок, Настенька, порядок. – Мужичок барахтался в соседнем сугробе, - это ж надо было… на пачке сигарет поскользнуться. Сейчас встану и спасу тебя. Чтоб ее, елку эту…
Прошло не меньше минуты, прежде чем дядя Коля встал на ноги и наконец-то приступил к освобождению девушки из колючих лап.
- Что тут происходит?
Сначала Насте показалось, что голос ей смутно знаком. Тихий, с хрипотцой, невообразимо приятный. Затем она решила, что, окажись у нее знакомый с таким голосом, она бы его запомнила. И следующая мысль пришла к ней вместе с освобождением – деревце избавило ее из своих объятий, взлетев в воздух – обладатель этого голоса ей действительно знаком. Сердце покатилось куда-то в район пяток и там заколотилось, как ослиный хвостик. Голову поднимать было страшно. Хотелось наоборот зарыться еще глубже в мягкий сугроб. И, желательно, остаться там навсегда.
Она медленно скосила глаза на дорогие кожаные туфли, находящиеся в каком-то метре от нее. Хорошие туфли. Красивые. Шнурки чуть прикрыты идеально, до четких борозд, выглаженными брюками.
Здравствуйте, Александр Михайлович.
Глава 3
Настя подняла голову, уставившись в лицо Александра Михайловича. Тот несколько мгновений молча смотрел на нее, а потом слегка нахмурился. Одной рукой он придерживал елку, которая, кажется, стала еще на пару сотен иголок лысее.
- Э-э… Анастасия Горлова, кажется?
- Александр М-Михайлович. – Согласно кивнула девушка, чувствуя, как на пылающих щеках медленно тает снег.
- Николай. – Незамедлительно представился дядя Коля, схватив и потрясая свободную руку Рублева в воздухе. Насте вдруг стало невероятно смешно. Проглотив рвавшийся наружу смешок, она поднялась и подняла слетевшую с головы шапку. Сняла варежку и начала вытрушивать из рукава набившийся туда снег.
- У вас все в порядке? – Александр Михайлович взглянул на взъерошенного дядю Колю, шапка которого покрылась липким снегом и сейчас напоминала большой бесформенный сугроб.
- Ага. Молодежь, в порядке?
- Все нормально. – От ощущения снега в рукаве и покалывания шерстяного свитера сводило зубы, но девушка только подняла голову и нахлобучила шапку, улыбнувшись дяде Коле. – Скользко невообразимо. – Будто оправдываясь, произнесла она, переводя взгляд на Александра Михайловича. Тот кашлянул.
- Помощь не нужна?
- Нет. – Быстро ответила Настя. – Извините, что… что упали… здесь.
Александр Михайлович, кажется, чуть не хмыкнул, но в последний момент сдержался – только уголки губ дрогнули. Лицо его оставалось серьезным и сосредоточенным, когда он передавал елку дяде Коле.
- Да ничего страшного. Падайте, где вам удобно. – Кажется, улыбка все-таки прорвала баррикаду серьезности, но тут же исчезла. Сердце Насти дрогнуло и застучало, как ненормальное. Он почти улыбнулся ей!
Наверное, блаженное выражение тут же появилось на ее лице, потому что Рублев чуть нахмурился. Тут же одернув себя, девушка отчаянно боролась с прилившей к щекам кровью.
- Доброго вечера. – Бросил Александр Михайлович, глянув на дядю Колю, и отрушивая руки от смолы и коры.
- Спасибо за помощь! С наступающим вас! – затараторил тот, провожая взглядом удаляющуюся фигуру. Зайдя на стоянку, Рублев сел в свой белый «Майбах». Через несколько секунд фары ослепили странное трио – Настю, Николая и покосившееся деревце. Еще через мгновение машина уже выезжала на трассу. – А это кто был то?
- Рублев… - вздохнула Настя, опуская глаза, и замечая, что все джинсы ее в снегу. – Директор мой.
- Хорошая фамилия. – Одобрил дядя Коля.
- Да не то слово… - Девушка зябко повела плечами, - ну, потащили дальше? Далеко вам?
- Два шага! – Бодро отозвался он, взваливая на плечо елку, - идем, молодежь. Чаем тебя напою, промокла вон вся… А внучка сегодня пирог испекла…
Дядя Коля жил в обычной хрущевке, с видом из окна на крошечную площадь, которая и площадью то не считалась. Так, пятачок с памятником неизвестному поэту посредине. Если высунуться с балкона и вытянуть шею, можно было увидеть краешек крыши здания, в котором располагался «Амарантайс». Квартира была обставлена очень уютно, хоть и немного старомодно. Пахло книгами, морозом, принесенном с улицы, и обещанным пирогом. Из кухни выскочила молодая девушка, возраста Насти, со светлыми, затянутыми в хвост волосами. В переднике и мешковатой футболке.