— Пьетро потерпит еще несколько минут…

— Я думаю не о Пьетро, — хрипло начал Лука, и ему пришлось набрать воздуха, прежде чем продолжить. — Я думаю о тебе, — решительно добавил он.

Но Эми уже не слушала его, все ее внимание было приковано к высоким деревянным воротам в стене. Ей вспомнился тот июньский день, почти два года тому назад, когда она чуть было не сошла с ума от горя.

По дороге к воротам Лука взял ее за руку, и Эми не стала сопротивляться, да, собственно, у нее и не было на это сил. Когда же он открыл калитку и она вошла в сад, сердце ее чуть не выпрыгнуло из груди.

— Он совсем не изменился, — тихо вымолвила она, и Лука согласно кивнул головой.

— Конечно. Здесь никогда ничто не меняется.

Древние стены местами были усыпаны фиолетовыми, красными и белыми бутонами бугенвиллей. Лимонные цветки вербены, розовые бегонии и множество других цветов наполняли воздух неповторимым ароматом. В центре небольшой лужайки в глубине сада журчал фонтан, а рядом, в окружении цветущих кустов, стояла беседка.

Это был тихий и мирный оазис посреди кипения жизни, окружавшего империю Джерми, и Эми провела здесь немало счастливых, ничем не омраченных часов.

Они достигли дальнего конца сада, где высился окруженный невысокой оградой земляной холмик, усаженный маргаритками. На надгробье в виде игрушечного медведя виднелась надпись:

2

— Эми! Эми! — Голос Пьетро был столь же восторженным, как и его лицо, но в следующий момент, когда она заключила десятилетнего мальчика в объятия, тот разразился бурными рыданиями. — Тише, тише, — успокаивала она его, усаживаясь на массивную каменную ступеньку лестницы, ведущей к парадной двери, и крепко прижимая к себе Пьетро. — Все в порядке, дорогой. — Какие же глупости мы обычно говорим в подобных случаях, подумала она. Ведь Пьетро только что потерял обожаемую мать, с которой был необычайно близок, и, разумеется, в его маленьком мирке далеко не все было в порядке.

— Я не знал, приедешь ли ты. — Пьетро поднял на нее темные, наполненные слезами глаза. — Тебя так долго не было.

— Я ведь обещал, что Эми приедет, правда? — раздался над их головами бархатный голос Луки. — Вот она и приехала, но постарайся не утопить ее в слезах. Джаспер тоже хочет увидеться с ней, и у него, несомненно, найдется для нее несколько слов, хотя, возможно, некоторые будут не из приличных, — хмуро добавил он.

На губах Пьетро появилась слабая улыбка, и он прошептал:

— Новый садовник научил его плохим выражениям.

— Правда? — Эми еще крепче прижала мальчика к себе. — Зная Джаспера, я уверена, что он повторяет их с большим удовольствием.

Джаспером звали попугая Пьетро, огромную птицу с плотным телом, сильными затупленными крыльями и коротким крепким клювом, таким же грозным, как и его характер. Он либо любил, либо ненавидел, и при случае не стеснялся пользоваться страшным клювом и когтистыми лапами. Однако это раздражительное создание обожало своего маленького хозяина, который мог делать с ним все, что угодно, и при этом ни разу не заработал ни одной царапины.

Пьетро взял Эми за руку, и они направились к открытой парадной двери. Маленькие теплые пальцы, сжимавшие ее руку, действовали успокаивающе, но она не переставала ощущать за своей спиной тревожащее присутствие Луки.

В светлом прохладном холле с натертым до блеска деревянным полом и белыми стенами, увешанными картинами в великолепных рамах, было тихо, пахло свежесрезанными цветами, стоявшими в большой напольной вазе, и Эми вдруг показалось, что вот-вот в дверях гостиной появится высокая грациозная женщина с приветливой улыбкой на покрытом морщинами, но все еще красивом лице.

Стефания жила ради семьи, любила троих своих детей с истинно итальянской страстностью, и оттого, что Анджела была приемной дочерью, ей доставалось лишь больше заботы и внимания. В этом была вся Стефания, и когда Эми вышла замуж за Луку, то стала для свекрови второй дочерью.

Мальчик тащил ее за собой мимо парадных гостиной и столовой, солидного кабинета Луки, вниз по ступенькам, туда, где располагалась семейная столовая, кухонные помещения и две большие комнаты, одна из которых принадлежала Пьетро. Миновав ее, они вышли в крытый внутренний дворик, откуда открывался вид на зелень лужаек и деревьев, за которыми просматривалась голубая гладь бассейна.

Джаспер сидел на жердочке и, бормоча что-то, наблюдал за садовниками, ухаживавшими за небольшим участком, засаженным шалфеем. Услышав голос Эми и явно обрадовавшись ее появлению, он неуклюже заплясал на своем насесте, выкрикнул хриплым голосом приветствие и, полузакрыв от удовольствия глаза-бусинки, наклонил короткую шею, позволял ей погладить его по голове.

— Он меня помнит. — Подобная птичья верность чуть не заставила Эми прослезиться. — А я думала, что давно забыл, — продолжила она, поглаживая шелковистые перышки и пытаясь побороть собственную слабость.

— Забыть тебя не так-то просто.

Голос Луки звучал тихо, и слова предназначались явно одной Эми, но это лицемерное замечание поразило ее так, словно он его выкрикнул. Вспыхнув, она повернулась к нему. Двенадцать месяцев — ни телефонного звонка, ни письма, ни даже коротенькой открытки! И после этого он смеет заявлять, что ее не так просто забыть?!

— Как поживает Франческа? — спросила она, считая этот вопрос естественным следствием его замечания. Франческа Морелли — типичная итальянская красавица, друг семьи… и любовница Луки. — Надеюсь, хорошо?

— Да, насколько мне известно, — невозмутимо ответил он. — Ты знаешь какую-либо причину, по которой это должно быть не так?

— Ровным счетом никакой, — холодно парировала Эми и собралась было добавить что-то едкое, но вовремя заметила недоуменный взгляд Пьетро. — И уж тем более, думаю, не стоит беспокоиться о самочувствии Джаспера? — спросила она мальчика с наигранной веселостью. — Он выглядит просто превосходно. Похоже, что с тех пор, как я видела его в последний раз, Джаспер заметно растолстел.

— Просто он распушил перья, Эми! — горячо возразил Пьетро. Джаспер был его гордостью и радостью, и о нем нельзя было говорить снисходительно. — Джаспер совсем не толстый.

— Эми! Эми! — громко прокричала неугомонная птица. — Лука и Эми!

— Ладно, хватит! — Лука махнул рукой попугаю, который оценивающе смотрел на него, словно решая, как далеко он может зайти.

— Хватит! Хватит! — насмешливо передразнил он. — Извини! Извини!

Лука на мгновение закрыл глаза и с улыбкой отвернулся. Властный глава империи Джерми, может быть, и управлял окружающими железной рукой, обладая абсолютным могуществом и влиянием, но в столкновениях с Джаспером всегда проигрывал последнему, за что Эми очень уважала отважную птицу.

— Пойдем, тебе нужно привести себя в порядок, а потом Паула сервирует обед. — Лука взял ее за руку, но, прежде чем позволить ему увести себя в дом, Эми пообещала тревожно смотревшему на нее Пьетро, что скоро вернется.

— Эми, — тоненько проговорил мальчик. — Ты не уедешь опять? Останешься в Санта-Маргарите?

Почувствовав, как напрягся стоявший рядом Лука, она замерла, не зная, что ответить. Но выражение обращенного к ней бледного личика поколебало твердое намерение Эми сбежать отсюда через три дня. Ей было хорошо знакомо это чувство, когда, казалось бы, надежная земля уходит из-под ног, а Пьетро был очень эмоциональным ребенком, глубоко переживавшим радости и горести. И хотя они с Лукой были очень близки, — насколько это позволяла разница в возрасте, — ему нужны были материнские тепло и забота.

Вероятно, прислуга в доме осталась та же — Рикарда, пожилая кухарка, Паула с Карлой, молодые горничные, а также нанятый Лукой опытный наставник, приезжавший на несколько часов в день с понедельника по пятницу, — но Пьетро, нося фамилию Джерми, смотрел на них несколько свысока.