Но чиновник, увы, оказался не совсем прав. В начале декабря, не успев принять должность, Лаусон свалился с пневмонией. Он еще только выздоравливал, когда 24 января «Сэмкей» отдал швартовы и направился вниз по реке с другим капитаном, загрузившись балластом. Его путь лежал на Кубу.
Тридцать первого января радист «Сэмкея» передал владельцам судна обычное ежедневное сообщение по радио «Хорта» на Азорах. После этого судно отправилось по трассе для малотоннажных пароходов в направлении портов Мексиканского залива. Радист сообщал об умеренных ветрах, вызвавших, однако, мощные волны. Больше его рука не лежала на ключе, и голоса этого судна уже никто и никогда не услышал.
Много дней после этого над Северной Атлантикой тщетно раздавались позывные береговых станций и передатчиков других судов, пытавшихся добиться ответа от «Сэмкея».
Поисковый самолет совершил несколько вылетов к месту, откуда пришел его последний сигнал, но тщетно. Судно исчезло. Корабли, совершавшие рейсы в порты Мексиканского залива и обратно, провели все возможные поиски, но также безрезультатно.
«Сэмкей» с грузом балласта и сорока тремя моряками исчез раз и навсегда.
Таким печальным образом Лаусон лишился своей первой команды. Но менее чем месяц спустя компания дала ему другой корабль — «Лейчестер».
«Лейчестер» был близнецом «Сэмкея», построенным на той же верфи, по тому же проекту. Единственной разницей являлось то, что он был построен на год позже, к тому же ему поменяли название. Спущенный на воду в конце 1944 года, корабль только семь месяцев пробыл в первоначальной роли военного грузового судна. Списанный из военно-морского флота, он несколько лет простоял на верфи, пока в июне 1947 года не перешел в руки Федеральной пароходной компании.
К этому времени потеря «Сэмкея» не была уже единичным несчастным случаем. Из более чем двухсот кораблей, присоединившихся к торговому флоту союзников во время войны, в мирное время выжило менее половины. Многие из погибших кораблей кончили свой путь естественным образом — от торпед, разорвавшихся в их трюмах. Но с пугающим большинством произошло то же, что и с «Сэмкеем»: они исчезли необъяснимо и без следа.
Старшина-рулевой, который в военные годы плавал на конвойных кораблях, выразился об этих пользующихся дурной славой кораблях так:
— Провести атлантический конвой, я вам скажу, — не чашку чаю выпить. Волчьи стаи мин и немецких самолетов — это еще что! Похлеще вытворяет зимой погода в западных морях — в любой момент на тебя налетит такой штормяга! Можете сказать, что это норма: на морях как на морях. Но корабли типа «Либерти» особенные. Они куда-то исчезали в плохую погоду, и никто не знал, что с ними происходило. Никаких катастроф. Но никто и не спасался. Никто не просил о помощи. Подорваться на торпеде — со мной это случалось дважды — невеселое дело, но, по крайней мере, ты знаешь, откуда это идет. Исчезающие «Либерти» — нет, здесь кроется что-то еще…
еще до конца войны корабли типа «Либерти» у моряков получили новое имя — «Исчезающие «Либерти». Моряки долго помнят такие вещи.
Моряки, им доводилось слышать разные истории. Когда Лаусон в начале февраля 1948 года принял командование над «Лейчестером» в Грейвзенде, на борту судна почти все знали, что в 1946 году корабль типа «Либерти», вышедший из Сан-Франциско на Тайвань, исчез без следа. Знали моряки и о том, что в начале весны 1947 года другой корабль этого же типа, ходивший под советским флагом, зафрахтованный из Бомбея в порты Китая, также исчез навсегда. И уж точно каждый знал о «Сэмкее».
Загадочные происшествия на море вызывают дурные предчувствия у людей, живущих морем и у моря. Теперь, когда люди могут с помощью радио легко связаться друг с другом, как бы далеко они ни находились друг от друга, вести разговор, как собеседники, находящиеся в одной комнате, когда корабли видны на экранах радаров с большого расстояния, корабли больше не пропадают внезапно и бесследно без всяких причин. И тем не менее в феврале 1948 года по крайней мере четырнадцать кораблей типа «Либерти», плававших под военным флагом, и еще три, имевших на борту более мирное оснащение, исчезли именно так — без сигнала бедствия, без свидетелей и каких-либо причин. Тайна их исчезновения оставалась неразгаданной.
Под командованием Лаусона «Лейчестер», с полной загрузкой трюмов, вышел из Грейвзенда в Новую Зеландию в конце февраля 1948 года. Судно шло на запад, развивая приличную скорость на всем пути следования через Атлантику, Панамский канал и Тихий океан, стремясь к месту назначения. И все же на корабле ощущалось какое-то напряжение. Лаусон скоро почувствовал это почти осязаемо. Подобная чуткость ко всему необычному в замкнутом мире корабля, которым он командует, — первый признак хорошего капитана. Имя пропавшего парохода «Сэмкей» все чаше появлялось в разговорах и в кают-компании, и на баке. Его судьба и загадочное исчезновение живо интересовали команду «Лейчестера», не смогшую забыть, что ведь и их судно относилось к тому же типу кораблей.
Судьбой пропавшего корабля интересовались не только моряки «Лейчестера». В конце июня в пыльных кабинетах Адмиралтейства в Лондоне собрались несколько человек, чтобы обсудить вероятные причины исчезновения «Сэмкея». Эксперты располагали незначительной информацией, чтобы сделать определенные выводы, и дело могло быть вовсе отложено под сукно, если бы на загадку «Сэмкея» не пролил свет председатель Комиссии по кораблекрушениям, припомнивший о случае, имевшем место в 1943 году.
Второго января этого года торговое судно, идущее из Англии в Канаду, внезапно накренилось на правый борт на 30 градусов. Никто не мог понять, что происходит с кораблем, он был вынужден покинуть конвой и с трудом добрался до Сент-Джонса на Ньюфаундленде.
Имя корабля — «Сэмверон». Загружен он был балластом, и причина крена заключалась в том, что балласт сместился, в результате судно едва не перевернулось и не затонуло.
Комиссия, выяснявшая причины происшествия, насторожилась: «Где и как это судно загружалось балластом?»
Ответ дал неожиданный результат. Балласт на судах такого класса — загрузка до 1500 тонн, если корабль не имел пока иного груза, — закладывали не в нижние трюмы, у днища судна, а располагали между палубами, выше пустых нижних трюмов!
Проверявшие тут же решили узнать: почему суда этого типа загружали балласт так высоко? Исчерпывающего ответа не получили. Самое вразумительное, чего могла добиться группа экспертов, — это расшифровка сложной формулы, которая доказывала, что суда типа «Либерти» становились «тупыми» и неуправляемыми, если балласт загружался слишком высоко. А вот при загрузке в твиндеки судном управлять гораздо легче.
«Но — спрашивали члены комиссии — разве не рискованно поднимать балласт в межпалубное грузовое пространство?»
Эксперты согласились, что опасность действительно увеличивается, но одновременно указывали на то, что, кроме случая с «Сэмвероном», не было четких данных о том, что балласт в твиндеке на судах типа «Либерти» когда-либо смещался. Таким образом, расследование пришло к уклончивому решению: «Сэмкей» исчез по неустановленным причинам. Но среди начальства нашлись сомневающиеся в этом заключении. Одним из них был директор морского судоходства из Федеральной пароходной навигационной компании.
Когда 15 августа, через два дня после того как «Лейчестер» снова встал на стоянку в Грейвзенде после решения о его рейсе в Новую Зеландию, капитан Лаусон снова оказался в кабинете у директора морского судоходства, он опять был втянут в разговор о балласте.
Он в первый раз услышал подробности официальной версии несчастья с «Сэмкеем», а также узнал, что следующий рейс «Лейчестера» — Тилбери — Нью-Йорк с балластом.
— Я долго размышлял над этим делом, — сказал ему директор морского судоходства, — с корабелами и инженерами, и мы пришли к выводу, что «Лейчестер» следует оборудовать поднимающимися переборками.
В период расцвета парусного флота поднимающиеся переборки были стандартным оборудованием на зерновых клиперах, курсирующих между Европой и Австралией. Эдакие жесткие деревянные перемычки вдоль средней линии каждого трюма. Изначально их придумали для того, чтобы предохранить массы насыпанного зерна от сдвига к тому или иному борту клипера, когда судно кренилось под порывами ветра. Но использовались они редко, ибо парусники заменили пароходами, а правило большого пальца для определения степени крена со временем и вовсе забыли. Но директору морского судоходства, да и Лаусону тоже, показалось, что поднимающиеся перегородки, даже как временная мера, значительно снизят риск смещения балласта.