Настя и витязь Борислав
Пятнадцатилетняя красавица Настя была из бедной семьи. Родители её целыми днями работали в поле, желая прокормить себя и свою единственную дочь. Жениха для Насти в родном селе Подгоры не находилось, вот и решили родители выдать её замуж за одноглазого Ивана, который в горах, на пасеке, в полном одиночестве проживал.
Был тот Иван из пришлых людей. Года три, как в здешних местах объявился. Откуда он родом, не сказывал никому. Всякий раз, приходя в гости, пяток баранов с собой в подарок приводил. Этим сердца родителей и завоевал. А уж Насте самой ой как тот Иван не нравился!
Дело уже к свадьбе приближалось, как приснился вдруг Насте вещий сон. Будто бы жених её – сам тримо'рок жигулёвский, в горных пещерах обитающий! И готовит он Насте, как и подобает всякому тримороку, погибель страшную...
Проснулась утром Настя, мокрую от слёз подушку во дворе сушить повесила, пса Верныша покормила и пошла на Каменное озеро топиться. Потому как не верила она по молодости своих лет в силы небесные и помощи себе ниоткуда не ждала.
Глядь: в траве колокольчик серебряный блестит. Подняла Настя тот колокольчик, позвонила в него, и тут же витязь на белом коне объявился!
– Что за беда с тобой, красавица, приключилась? – спрашивает витязь. – От самого Азовского моря на зов твоего колокольчика прискакал!
Рассказала Настя про своё горе. Выслушал её витязь, посадил на своего коня и в горы Жигулёвские повёз.
Добрались они до Ивановой пасеки, в окошко его избушки заглянули. Видят, сидит он за столом и ножницами из бересты овцу за овцой вырезает. Вырезал с десяток, перебросил через левое плечо, и обернулись берестяные овцы настоящими. «Это, – говорит, – мясо да кости, их на свадьбе откушают гости». Нарезал горку полосок, снова через плечо их перебросил, и обратились они в ладно сложенную поленницу. «Это, – говорит, – дровишки на костеришко». Схватил затем ореховую скорлупку, швырнул туда же, и обратилась она в чугунный котёл. «А это, – говорит, – котелок-чугунок. В нём я Настю сварю после свадьбы на счастье!»
Услышала Настя такие слова и закричала с испугу. Догадался одноглазый Иван, что его за преступным колдовским делом застали, и ударился в бега. Настиг его витязь на белом коне и плёткой слегка по спине ударил. Лопнула на беглеце от того удара не только одежда, но и кожа, и с тела, как картофельная шелуха, слетела. Предстал перед витязем сам-медведь, косматой шерстью обросший. Стал тот медведь, как мыльный пузырь, раздуваться. Вот уже с добрую осину раздулся, клыками острыми пытается устрашить! Обнажил тогда витязь свой меч и рассёк его тело на две равные половины. Вылетел из них ворон и, жирными перьями поблёскивая, в Жигулёвские горы устремился. Выстрелил витязь из лука. Упал ворон на землю, пламенем калиновым вспыхнул и в пепел превратился… Так спасена была Настя смелым витязем от верной погибели!
Само собой разумеется, что полюбила Настя своего освободителя крепче крепкого. Да и как было его не полюбить: возраст, как говорится, подснежниковый, сила семидюжая, лицо иконописное! Любая девка на её месте так же бы поступила. А витязь сделал доброе дело, убил триморока жигулёвского и, братом кровным на Настю взирая, в путь-дорогу собрался. Ввиду такой спешности призналась Настя в любви первой и в жёны взять её попросила. А витязь глянул на неё прозрачной рощей осенней, посадил на своего коня и в церковь подгорскую повёз.
Попросил витязь у дьякона той церкви чашу с водой освящённой. Тот принёс. Нагнулся витязь над чашей, и увидела Настя: отразился в ней не молодец красный, а дремучий старик!
– Теперь поняла? – спрашивает её витязь. – Мне триста лет от роду, Бориславом зовусь. Это я за дела мои праведные, что мечом калёным по всей Руси являю, людям юнцом безусым кажусь. Являюсь я на звон всякому обладателю серебряного колокольчика. Добро, явленное в действии, несу. И хоть ключей от бессмертия ещё не нашёл, но отмычкой самодельной вполне доволен!
Обнял Настю витязь Борислав по-отечески, сел на своего коня и в даль неизвестную ускакал.
Размножили тогда горы Жигулёвские Настин крик в бессчётном количестве. Ещё бы, дважды невестой была: тримороковой и стариковой! «Видно, не судьба мне счастьем земным насладиться», – подумала Настя и, уверовав в силы небесные со всей русской силой, до крайности порой доходящей, решила монахиней стать. Пришла домой, упала в ноги своим родителям и стала проситься на вечное девичество. Те знали уже наперёд, что никто больше за Настю не посватается (дело с одноглазым Иваном и витязем Бориславом широкую огласку получило), и согласились. Так покинула Настя наш бренный мир и стала монахиней.
Более полувека молилась Настя в своей келье Иисусу. И снизошла ей за это сила великая, огненная. Стала Настя видеть, не выходя из своей кельи, всех попавших в беду по всей Руси великой и помогать им от Божьего имени. Ширококрылой птицей огненной, не значащейся ни в одной зоологической книге, прилетала Настя к таким людям на помощь. Да только не все люди помощь её и принимали. Иные шарахались от неё в испуге великом, ввергая себя в ещё более тяжкие беды. И горько сожалела тогда Настя, что не может, подобно витязю Бориславу, в облике богатырском людям на помощь прийти.
Видит однажды Настя, как в муромском лесу, на дороге отбиваются заезжие купцы от вооружённых до зубов разбойников. Одними палками дубовыми отбиваются! Разбежались разбойники по кустарникам колючим, а один из них достал из-за пазухи колокольчик серебряный и давай в него звонить. Как колокольчик тот у него оказался – загадка великая! Возник тогда витязь Борислав на своём коне и, мечом сверкучим играя, накинулся на купцов. И явили купцы отпор достойный не потому, что их трижды семеро было, а потому, что на их стороне правда была!
Прилетела Настя ширококрылой птицей огненной на помощь купцам. Ибо, как сильно ни любила она витязя Борислава, но правду-матушку – ещё сильнее!
Окружила Настя витязя Борислава передвижным огненным забором и в монастырь свой пленником привела. Увидел он Настю-монахиню и глазами, как озёра заволжские, засинел.
– Почему ты такая молодая, – спрашивает, – ведь более полувека прошло, как мы с тобой расстались?
А и вправду, обернулась вдруг Настя пятнадцатилетней красавицей, дни своей юности воскресила. Пожелал тогда витязь её отражение в воде освящённой увидеть. Настя нахмурилась – и отказала ему.
– Отчего ты, витязь, – спрашивает она, – на честных людей нападаешь?
– Звон серебряного колокольчика, – отвечает, – мне так велел!
– А что колокольчик тот может в худых руках оказаться, ты об этом не подумал?
– Нет, – признался витязь. – Некогда было: коня кормил, меч точил...
– Все вы, мужчины, такие! – укорила его было Настя, но тут же взяла себя в руки и в келью свою торопливо ушла.
Что было дальше, догадаться не трудно. Перестал витязь Борислав стариком в воде освящённой отражаться, стал со дна церковной чаши безусым красавцем смотреть. И всякий раз, когда на звон серебряного колокольчика выезжал, над ним ширококрылая птица огненная ангелом-хранителем кружила.
Изба-фонарь
Говорят, просторную, в шесть окон избу пономаря Власия из села Рождествено, что как раз напротив тамошней церкви стоит, однажды ночью на Мордовой поляне видели. Это в десяти-то с лишним верстах от села Рождествено!
Говорят, унес её в такую даль один великан. Легко, как пушинку положил избу пономаря к себе на ладонь, так что ни одно брёвнышко, ни одна дощечка не скрипнула, и понёс. Пономарь-то Власий, говорят, больно книги читать любил. До третьих петухов, затеплив три восковых свечки, читал не шелохнувшись. А великан в ту ночь на Мордовой поляне что-то искал. То ли обронил что своё, то ли клада какого зарытого домогался. Великану тому, видать, посветить нужно было. Вот он избу пономаря, одну на всё село светившую, вместо фонаря и употребил!