«Одно ясно — существо было нашим современником. Но принадлежало ли оно к одной из известных человеческих рас?» — задается вопросом Эйвельманс.

Вспомним: единственные считающиеся самыми волосатыми из всех живущих людей — айны, вымирающая белая раса, последние представители которой живут на острове Хоккайдо. Еще недавно их можно было встретить также на Сахалине и на Курилах. Поскольку данный экземпляр был найден, согласно версии Хансена', на Камчатке или близ Берингова пролива, то можно было бы предположить, что это айн, замороженный труп которого был унесен к северу морским течением. Во время беседы с Эйвельмансом Хансен высказал это предположение.

Но такое объяснение опровергается тем, что проходящее мимо упомянутых островов и Камчатки холодное противотечение Ойя-Сиво идет с севера на юг — от Берингова пролива к Японии, а не наоборот. К тому же репутация волосатости айнов сильно преувеличена. Они очень волосаты по сравнению с остальными жителями Востока, но не по сравнению с некоторыми другими расами. Как уточняет доктор Карлтон Кун в книге «Происхождение рас», айн «не более волосат, чем шотландец или волосатый еврей».

Если «экспонат» не был нормальным представителем какой-либо расы современного человека, то не мог ли он оказаться аномальным представителем одной из этих рас? Примеры гипертрихоза, чрезмерной развитости волосяного покрова, регистрировались на протяжении веков и описаны в медицинской литературе. Некоторые феномены даже прославились в свое время, как, например, человек-собака Лионель или индокитайская девочка Кра. Большинство из них, в частности женщина с бородой, сделали карьеру на ярмарочных балаганах. Поэтому естественно вспомнить о них в данном случае.

Однако если просмотрим от начала до конца монографию, все еще классическую, докторов Ледубля и Уссэ «Волосатые» (1912), то не найдем ничего похожего на то, что наблюдалось у сохраненного Хансеном существа, во всяком случае, в деталях.

«Но не мог ли такой суперурод, этакий набор отдельных нарушений, получиться в результате коренного потрясения генофонда? И именно такого хромосомного беспорядка следует ожидать в случаях противоестественной любви, связи между представителями различных видов. Не логично ли было бы предположить, что обезьяночеловек, существо, похожее и на человека, и на обезьяну, могло быть плодом связи мужчины с обезьяной-самкой или женщины с обезьянойсамцом…» — задается вопросом бельгийский зоолог.

«Я должен признаться, что в то время эта идея мне даже не пришла в голову, очевидно, потому, что в глубине души я считал ее слишком фантастичной, слишком пропитанной старым мифом о красавице и чудовище. В самом деле, одна из аксиом современной антропологии утверждает, что гибридизация между человеком и животным невозможна. Однако мы обладаем фактами, что такая гибридизация осуществима», — заявляет Эйвельманс.

Как известно, гибридизация предполагает достаточное соответствие между геномами обоих потенциальных родителей — между числом и структурой хромосом их клеток, а в случае человека и, скажем, гориллы это так. Можно себе представить, что человеческое существо с. его сорока шестью хромосомами, соединившись с человекообразной обезьяной, обладающей сорока восемью хромосомами, может породить гибрид с сорока семью хромосомами, который, однако, благодаря нечетному числу хромосом, окажется стерильным (как мул или лошак, которые имеют шестьдесят три хромосомы, так как они происходят от домашней лошади с шестьюдесятью четырьмя и осла с шестьюдесятью двумя хромосомами).

С другой стороны, всем зоотехникам и агрономам хорошо известно, что гибриды разных видов или родов обладают замечательным свойством, которое называют гибридной силой, или гетерозисом. Наконец, поскольку период роста человека намного продолжительнее, чем у антропоида, логично, что промежуточное существо скорее, чем человек, достигнет окончательных размеров, а следовательно, и мускульного развития, которые сделают его пригодным для работы.

Итак, стерильность, мощь и быстрый рост, то есть именно те качества «обезьянолюдей» из гулаговских соляных копей, о которых сообщала корреспондентка Эйвельманса…

Но не мог ли экспонат Хансена быть фальшивкой? «Теоретически это, конечно, возможно, — пишет Эйвельманс, — имитировать можно все, но практически я не допускаю, что можно достичь такого совершенства в искусстве подделки. Ведь чтобы изготовить такое подобие живого существа, было бы необходимо сначала сделать муляж из каучука, воска или синтетического материала; затем выкрасить его настолько тонко и тщательно, чтобы воспроизвести все детали вплоть до сплетения бугорков и пор на коже, складок над мышцами и суставами, лежащими под кожей, вен и всей бесчисленной гаммы обычных незначительных дефектов: царапин, шрамов, прыщиков, пигментных пятен и т. п. Затем следовало укрепить около полумиллиона волосков, каждый под определенным углом. И наконец, изобразить такие мелкие повреждения, как раны, кровоподтеки, следы крови, некрозы и т. п. Если бы такая работа в самом деле была выполнена, то результат, без малейшего сомнения, следовало бы считать превосходящимвсе, что когда-либо было изготовлено самыми искусными специалистами, будь это сделано для музея Гревен в Париже или музея мал.ам Тюссо в Лондоне, для больших музеев естественной истории или даже для лучших фантастических фильмов. А;1ля того чтобы довести этот шедевр до такою совершенства, чтобы обмануть и обоняние, следовало засунуть в него мясо, которое бы постепенно разлагалось, и вдобавок сделать это так, чтобы газы, образующиеся при гниении, не разорвали бы оболочку манекена.

Казалось бы, фальсификатору было бы гораздо проще изготовить составную фигуру, используя фрагменты различных живых существ, и предоставить, таким образом, основную работу природе. Это было бы заблуждением. Сделать швы незаметными было бы, конечно, детской игрой: на этот счет восточные фальсификаторы обладают дьявольской ловкостью. Но вот собрать все подходящие элементы представило бы почти непреодолимые трудности».