— Ну вот, драгоценный, а говорил, не создан для утех. Долго ли умеючи, — продолжая поглаживать мою грудь, задевая соски пальцами, протянул он, двигаясь в мерном ритме.

Я уже плохо соображал, было больно, было классно, по телу пробегала дрожь, заставляя пальцы на ногах поджиматься. Когтистая рука обхватила мой член, двигая в одном ритме с толчками внутри тела, ладонь плотно обхватывала, сводила с ума, распаляла.

А он красивый, подумалось на задворках сознания. Высокие скулы, пухлые губы, твердый подбородок и грива черных волос, потоком стекающая на спину, уши эти смешные. На Земле девушки бы штабелями падали у его ног или порвали на сувениры. Три хвоста извиваются позади словно в агонии, в приоткрытом рту видны клыки, и верхние, и нижние, капля пота скатилась по смуглой шее. Я поймал себя на желании лизнуть эту кожу, попробовать на вкус, прикусить горошины темных сосков и заставить это сильное тело биться от удовольствия под собой.

Мурка лукаво усмехнулся, не иначе мысли мои прочел, не переставая двигаться, склонился ниже и поцеловал снова. На этот раз я не упрямился, впустил его язык и чуть не задохнулся от сладостных ощущений. Я пытался повторять за ним, прикусывал пухлые губы, мой энтузиазм компенсировал неопытность. Руки все время дергались в попытке обнять ушастого. Его движения стали рваными, мурчание завибрировало громче, потоки удовольствия потекли по телу нескончаемой волной. Я неосознанно перенастроил рецепторы, чтоб ощущать кайф более полно и остро. Еще одно конвульсивное движение брюнета, и я забился в оргазме, кусая губы, чтобы не орать, выплескивая семя себе на живот. Котяра прижал уши к голове, застонал протяжно, кончая в моем теле, его хвосты смешно перекрутились в пушистый жгут. Он упал на меня всем весом и, тяжело дыша, лизнул в ухо.

— Благодарю, мой спаситель.

— За что? Ты меня изнасиловал. И развяжи эти веревки немедленно!

— Сейчас, — когтистые руки потянулись к узлам.

Как только он освободил мне руку, молниеносно ударяю мурку в челюсть, он отлетает и ошарашено пялится на меня. Неторопливо продолжаю развязывать узлы, освобождаясь.

В заднице саднило, по бедрам текло, злость клокотала в душе, несмотря на все испытанное удовольствие. Я не позволю обращаться с собой как с игрушкой! Встаю, потягиваюсь и морщусь от влаги, бегущей по ногам. Запах стоит убийственный. Секс, похоть, желание висят остаточной дымкой в воздухе. Как нас никто не сожрал, пока мы тут… эээ… ладно, проехали.

— А теперь рассказывай, ушастый. Как дошел до жизни такой, что бросаешься на первого встречного инопланетянина. Я же не твоего вида.

— Я заметил, — ворчит брюнет, вскакивает на ноги и подходит плавно, покачивая хвостами из стороны в сторону. Красив, стервец.

Меня лизнули в нос, чихаю от неожиданности. Странно, инстинкты на молниеносное движение не сработали, неужели я считаю его своим? Не врагом. После первого траха? Все возможно. Что-то говорило внутри, киска не опасна для моей жизни, только для задницы.

— Я Клён, а тебя как зовут, хвостатый?

— Няншир, — пророкотало чудо и широко улыбнулось. – Теперь ты мой партнер до конца брачного периода. Советую не убегать, поймаю и отлюблю. А если не поймаю, сойду с ума в течение трех дней.

Хмыкаю скептически, но в оранжевых глазах грусть и тоска. Он что, серьезно?! Ну, я влип!

Присаживаюсь обратно на черную ткань, призывно хлопаю рядом, ему два раза повторять не надо.

— Рассказывай, подробно, — мой голос звучит как приказ, но я и не шучу сейчас.

Няншир.

Пришлось вывалить на Клена все свои неприятности, он в ответ поделился своими. Нам обоим не повезло, или наоборот, это с какой стороны посмотреть. Я боялся его дальнейших действий, если он уйдет, пошлет меня лесом, оставляя в одиночестве, мне придет конец. Зов похоти непреодолим, а без выбранного партнера рядом это верная гибель.

Беленький меня удивил, устроил мозговой штурм, в конце которого мы решили забрать из его лагеря все ценное, все, что сможем унести и перекочевать ко мне. Яхта большая, почти не повреждена, только топлива нет, жить у меня безопаснее, уютнее. Возможно, мы сможем кое-что починить совместными усилиями и послать сигнал о помощи, хоть людям, хоть шахисам. Вдвоем выжить легче, каждый из нас это понимал.

Если я когда-нибудь попаду домой, а я попаду, то буду вспоминать эту прогулку долго. А кузен Ристиш не уйдет от возмездия. Остроухая белобрысая тварь! Теперь я не один, рядом живое существо, с которым хоть поговорить можно и не только… И пусть я почти принудил Клена к сексу, но вера, что у нас все наладится, теплится в душе, согревая её надеждой.

Хочу знать о нем все. У нас будет много времени для знакомства, еще надоедим друг другу.

====== Часть 3 ======

Няншир.

Три дня мы, нагруженные под завязку, добирались до моей многострадальной яхты. Останавливались только перекусить и поспать. Я с самого начала задал бешеный темп передвижения, хотелось испытать беленького. Чуть не переиграл сам себя. Он скользил по зарослям бесшумной тенью, не отставая ни на шаг.

Во время дороги нас пару раз пытались съесть, пришлось порычать, свирепо отгоняя назойливых зверушек.

Спали на исполинском дереве, примостившись в гостеприимных ветвях. Залезал по стволу с помощью когтей, хотел уже предложить свою помощь, сидя на самой нижней ветке, но Клен просто разбежался, подпрыгнул и повис на моём сучке. Его ловкости позавидует любое животное.

Поклажу привязали у корней, съестного там все равно ничего не было, одни железки.

Мне все время невыносимо хотелось прикасаться к партнеру, хоть мимолетно. Устраиваясь на ночлег на дереве, я взял его за руку. Он дернулся, вырываясь. Душу затопила вселенская обида. Попытался снова, положив руку на молочное запястье. Беленький пристально посмотрел, пришлось сделать умоляющее лицо. Опять оттолкнет? Придется объяснять.

— Не вырывайся, пожалуйста, мне необходимо касаться тебя, хотя бы так. За весь день ты и близко ко мне не подошел, и это – почти больно, — я не врал, без контакта чувствую себя паршиво.

Клён вздохнул, перевернулся на бок и отдал правую руку мне на откуп. С наслаждением обхватываю ладонь, переплетая пальцы, по телу прошелся разряд тока, щекоча, даря успокоение. Тихо мурлыкая, прикрываю глаза.

Он смотрит на меня, чувствую изучающий взгляд. Уже ночь, темнота накрыла мягким пологом, большие листья дерева, давшего приют, надежно укрывают от любых глаз. Воздух влажный, насыщенный лесными запахами, щекочет ноздри. Жарко. Зеленую куртку от лётного костюма я подложил под голову, оставаясь в черной майке и штанах с многочисленными карманами. Ботинки на ночь снял, давая ногам отдохнуть.

Наконец, рука в моих пальцах расслабилась, беленький уснул. Он так мало говорит, только когда спрашиваю. Шарахается от попытки сближения. На привале днем, передавая флягу с водой, попытался его приобнять. Не вышло. Ускользнул неуловимо быстрым движением. Сам виноват, чего я хотел после того, как силой завладел им? Еще удивляюсь, что отделался только ударом в челюсть.

Усталость побеждает, погружаюсь в дрему. Впереди еще два дня пути.

Клён.

Мы в темпе двигаемся уже второй день по пересеченной местности. Мурка постоянно что-то спрашивает на привалах, старается коснуться, подойти как можно ближе. Это… раздражает. Сказывается привычка к одиночеству.

Отделываюсь односложными ответами, стараюсь ускользнуть от прикосновений, его обижают мои действия, не подает вида, но я вижу. Еще эти держания за руки по ночам. Объяснения понятны, но… мне сложно вот так сразу подпустить настолько близко фактически незнакомца.

Сейчас привал, достаю сухой паек, хвостатый сидит рядом на бревне, наши колени соприкасаются. Ушастый закончил трапезу, облизнулся и как бы невзначай положил руку на моё колено. Не обращаю внимания, продолжаю есть. Меня медленно начинают гладить по бедру. Замечаю краем глаза удовольствие на ушастой мордахе, хвосты мелко дрожат в воздухе. Что-то пушистое коснулось поясницы, один из хвостов осторожно обнял меня за талию.