Разве вы — женщины, что хотите страдать из-за того, кого вы любите?

В их душах течет молоко; о, горе! Их дух совсем прокис!

Уж не холодность ли их задерживает мою память? Разве я чувствовал когда-нибудь, как пылает и бьется мое сердце?

Как они холодны, эти ученые! Хоть бы молния ударила в их пищу, может быть, тогда в их рот попало бы немножко огня небесного.

Смысл их речей — чепуха! Их остроумие основано на отговорках вроде “но” и “однако”.

Ваша фальшивая любовь к прошедшему — любовь могильщиков; это — воровство у жизни; воровство у будущего, Ученый, изучающий старье, — могильщик по ремеслу, живущий среди гробов и опилок!

О, эти поэты! Седлая пегасов, некоторые из них сами бывают похожи на жеребцов в том случае, когда ржут на целомудренного мудреца.

Из поэтов только тот способен говорить правду, кто умеет сознательно и непринужденно лгать.

Гоняться за истиной: не значит ли это — гоняться за счастьем?

Истина — не лучше женщины: под маской стыдливости она скрывает свое лукавство. То, что ее более всего привлекает, она знать не хочет и закрывает лицо руками… Чему же уступает она? Только силе! — Так будьте же тверды, употребите в ход силу, вы, мудрейшие! Вы должны покорить ее, эту стыдливую истину!.. Для ее счастья необходима сильная власть, — она ведь не что иное, как женщина!

Мы были дурного мнения друг о друге… Мы были слишком далеко друг от друга. Теперь же, принужденные жить в одной тесной хижине, связанные общею участью, как можем мы теперь оставаться врагами? Уж теперь приходится в любви жить, раз нельзя избегать друг друга.

“Люби своего врага, не мсти разбойнику за его грабеж”, - женщина слышит это и поступает именно так.

Кому подобает красота? Только не мужчине — красота способна сокрыть естество мужчины, а таким — кому и на что он годен? Будь открытым…

Прекрасное тело — только покрывало, за которым стыдливо прячется нечто еще более прекрасное.

Прекрасные глаза с бархатными веками далеко не всегда ясно смотрят; они глядят открыто на того только, кого уважают.

Тусклые глаза редко светятся любовью, но раз они полюбят, из них блеснет молния, как из тех волшебных золотых чертогов, где дракон стоит на страже любви…

Упрямец, неспособный ужиться в браке с женою своей, как впрочем и с самим собою, скоро обретает в собственном лице свирепого дракона для своего жилища, но в первую очередь — для самого себя.

Он уже сердится и сердито растопырил локти, его голос хрипит, его глаза блещут медно-купоросным цветом.

Небо в пламени, море на тебя скалит зубы — море извергает нас!

Всякий полководец руководствуется следующим правилом: “Не давай покоя ни победителю, ни побежденному!” Будь подобен путешественнику, который, зная, что его на каждом шагу могут задержать, запасся оружием…

“Для чего-нибудь и дым полезен”, - говорит бедуин, и я согласен с ним: не возвещаешь ли и ты, дым, тому, кто находится в пути, близость гостеприимного очага?.. Усталый путник — по громкому лаю он легко узнает цепного пса.

Это раки, к которым я не питаю ни малейшей симпатии: возьмешь в руки — щиплются, выпустишь — пятятся назад.

Светящийся, игривый ручеек попал в кривую лощину между скал: как же он освободится? Среди черных камней блещет он яркими цветами, выражая свое недовольство.

Преследуя высшую цель, великие люди, как и великие реки, не идут к своей цели прямо; их великое мужество в том, что они не боятся извилистых путей.

За пределами северных стран, льдов, сегодняшнего дня, за пределами смерти стоит в стороне наша жизнь, наше счастье! Ни сушей, ни морем ты не можешь найти дороги к гиперборейцам: так пророчили нам мудрые уста

Хочешь расположить их в свою пользу? Обратись к ним с наставлением, как к заблудшим овцам: “О, прости, прощай ваш прежний путь, ведь вы сошли с него!” Они следуют за каждым, кто так льстит им. “Как, — говорят они про себя, — у нас был путь: значит, действительно, у нас был намечен какой-то путь!”

Ночь; над кровлями снова плывет тучное тело месяца. Из всех котов самый ревнивый, ревниво смотрит он на всех влюбленных — этот бледный, толстый месяц с человеческим лицом. Поглощенный страстью, крадется он по всем темным уголкам, забирается в полуоткрытые окна, точно влюбленный толстяк, дерзко выступивший на запретный путь.