Я согласно закивала, умоляюще глядя на Орино и растягивая губы в широченной улыбке.

Растерянный император смотрел то на почти счастливую меня, то на своего хмурого брата, и никак не мог сообразить, что ему делать. Айван тем временем взирал на меня и откровенно недоумевал насчет моей внезапно пробудившейся радости. Ему-то невдомёк, что я не планирую здесь надолго задерживаться.

Император же сделал неожиданные выводы:

— Мама, ты мешаешь мне работать!

Мы с Айваном одновременно обернулись на зеркало, а потом расхохотались. Дело в том, что крайне заинтересованное лицо, вероятно, матушки императора было слишком уж прижато к стеклу, из-за чего оказалось полностью видно снаружи. Женщина ойкнула и скрылась.

— Так-то лучше, – пробормотал Орино и опять стал что-то записывать в свой пергамент. — Итак, продолжим разговор.

Разговор? О, ну если наше взаимное молчание можно так назвать, то ладно.

— Как вы относитесь к животным, фьёрина?

Как бы ответила образцовая барышня? «Ох, они такие пусечки! Я так обожаю этих милашек!» Как отвечаю я?

— Ну, бифштексы из кроликов знатные выходят. А шашлыки-то какие, а мясо на углях - м-мм... Вкуснотища! Да, в целом, нормально отношусь. – И делаю невинные такие глазки, одновременно облизываясь. Несмотря на мерзость, которую должны испытать эти двое, Айван смотрит на меня таким взглядом... Ну, просто таким взглядом! А император и вовсе прочищает горло, стремительно возвращая свой взор обратно на пергамент.

Нет, ну а что я такого сказала? Или их так мясо на углях возмутило? Я, конечно, девушка, но это не значит, что не могу позволить себе насладиться этой ароматной корочкой...

Снова прочистив горло, Орино продолжил:

— А как вы относитесь к королевским приемам знати?

Что бы ответила дамочка, стоявшая сейчас за пределами данного помещения? «О, светские приемы – обожаю!» Как ответила я?

— Знаете, что я лучше сделаю? Посижу в дамской комнате за дневником моей фрейлины Морисы – упоительное чтиво! Хотя, на приеме тоже повеселиться можно! Как-то раз я подложила жабу в чашу для пунша...

На этот раз Айван смотрел на меня с ухмылкой, а Орино, нарушив традиции, уподобился братцу. Ой, они так похожи, когда с одинаковыми выражениями на лицах!

— Ещё вопросы, господа?

Господа лишь помотали головами и вернулись к самым обыденным занятиям. Орино – к письму в пергаменте, а Айван – к разглядыванию моей груди. Появилось непреодолимое желание треснуть чем-нибудь последнего, однако подходящего оружия в пределах моей досягаемости видно не было. Я удрученно вздохнула и решила действовать его же методом – стала разглядывать Айвана. А он вовсе не плох! Мускулистый такой, бицепс, трицепс, все дела, и губы такие... А еще одно ухо проколото двумя черными кристаллами. И меч такой... Не, меч у него хороший, большой довольно-таки... Ножны самоцветами инкрустированы.

— Эй, хватит пялиться на меня! – он не выдержал первым.

Я усмехнулась и ответила:

— Жду от вас того же.

Он сжал губы, хмыкнул, и мы взаимно перестали сверлить друг друга взглядами. Так-то лучше.

А Орино все писал и писал, строчил и строчил, даже, когда мы с его братиком одновременно удрученно вздохнули. Ну сколько можно писать?! Что он мне там такое катает, что оторваться никак не может!

— Братишка, может хватит уже?

Верно подмечено! Эта нудная писанина меня утомляет!

Орино лишь лениво взглянул на нас и продолжил пытку скрежетом пера о пергамент. Нет, это уже всякие границы переходит! Или это испытание такое для кандидаток? Мол, если выдерживают этот кошмар, то проходят, а если нет... Мне по душе второй вариант.

И когда я уже решительно встала, готовая высказать все этому... императору, Его Величество соизволили поднять свою... своё... тело со стула и, вскинув голову, произнесли:

— Последний вопрос: вы ведьма?

— Да, я потомственная ведьма! – не без гордости произнесла я.

— Оно и видно... – иронично протянул брюнет, зевая и складывая руки на груди. Надо было его в лягушку еще на входе превратить, чтоб не болтал здесь лишнего, а только квакал тихонько в сторонке.

Однако в тот момент мне захотелось превратить самого императора. Сильно так захотелось, аж руки зачесались, ибо этот... индивид снова уселся за писанину!

— Так, знаете что? – не выдержав, вопросила я.

— Понятия не имею, – усмехнувшись, ответил Орино. И вот издевается же, гад! Ну, я ему покажу!

— Совсем ничего, – миленьким голоском пропела я и улыбнулась. Добренько так, лучезарно. Брюнет аж закашлялся, бедняжка такая! А я... А что я? Я просто тихонечко произнесла пару слов, и за столом уже восседал не Его Величество, а Его Зеленокожие. Лягушка громко квакнула пару раз, однако я в тот момент уже развернулась и гордо прошествовала к выходу.

Но может стоило остаться? Потому как на меня буквально набросились разъяренные "конкурентки". И ругались они не хуже самого ужасного трактирщика, и кричали, и ногами топали, и гневно глазками постреливали, но мне было откровенно все равно. Завтра же отсюда уеду, так чего волноваться-то так?

И тут все их гневные тирады как по команде стихли, заменившись благоговейными взглядами куда-то за мою спину. Там что, бог какой-нибудь собственной персоной явился, что они так смотрят? Может и мне стоит на это явление народу посмотреть, а то обидно будет, если пропущу. Я решительно повернула голову, приготовилась скопировать восхищенные взгляды и разочарованно хмыкнула. Возле двери стоял принц Эххимари. И на что тут смотреть? Да красивый, да мускулы тоже ничего, но таких сейчас пруд пруди! А вот я как-то на одном балу познакомилась с таким эльфийским принцем... Вот это был мужчина так мужчина! Вот там было, на что посмотреть! И красота, и ум, и манеры, вкупе с обворожительной улыбкой и превосходным телом – всё при нем! А это... Так, серая посредственность, ничего интересного.

— Ох, это же принц Айван... – с придыханием прошептала принцесса, стоявшая рядом, и грохнулась в обморок.

К своим покоям мне пришлось пробираться сквозь штабели девиц, сраженных наповал. В прямом смысле. Хоть бы этот император нанял кого-нибудь, чтобы убирать их, а то идти вообще неудобно – я пару раз даже спотыкнулась.

До покоев все же добралась благополучно и, закрыв дверь, привалилась к ней спиной. Зачем только, спрашивается, вещи раскладывала? Все равно ведь завтра уезжать.

Глава 2

Я рвала и метала. В прямом смысле. Первыми пострадали шторы, которые впоследствии были выкинуты в разбитое окно. Дворецкий только жалостливо бормотал что-то о уизрицком шелке, но вмешиваться не решился. За шторой последовала тумбочка, ваза с цветами, был вероломно разломан стул, выдернута из него ножка и полностью раздолблен шкаф этой самой ножкой.

С утра меня оповестили о "торжественном" принятии в кандидатки! Причем не с самой худшей характеристикой! Это катастрофа! Это немыслимо!

Я проклинала императора, кричала, ревела, орала разные... хм, не слишком подобающие принцессе слова. И, в конце концов, комната была полностью разрушена.

Меня поселили в другую, которая имела не менее скудный интерьер, чем первая. Я бродила разгневанная туда-сюда и разрабатывала план. Это должно быть что-то мерзкое, ужасное и до того противное...

Приняла решение стать самой отвратительной девушкой в мире, чтобы Его Сероглазие даже натурально побрезговал находиться со мной в одном помещении. А методы у меня были вполне действенные, по крайней мере, все остальные принцессы держались от меня на расстоянии более двухсот шагов, ибо пара дней без мытья сказывались, грязное и откровенно попахивающее платье отнюдь не прибавляло моему образу шарма, на что и вёлся расчёт. Волосы я вообще не расчесывала, а дабы повергнуть в абсолютный шок всех окружающих, шепелявила, уподобляясь самой древней старухе, ходила горбатой, сморкалась в самых неподходящих местах и плевалась при разговоре.