меня не было, потому я кивнула.

— Слишком грубо, — в ушах начало пощелкивать, и определить, кому принадлежит голос, не получилось.

— Зато эффективно.

— Я, третий хранитель печати, сосуд магии и последний рубеж защиты, передаю сбою силу, свои знания и свое бремя. .

Тут возникла небольшая заминка, никто так и не удосужился узнать мое имя, когда подписывал на эту сомнительную сделку.

Сначала меня пытались растолкать и выпытать имя, но убедившись, что ответить внятно я уже не в состоянии, бросились

искать мои документы. Кажется, нашли, потому что мое имя дальше точно фигурировало.

Слова слились в один монотонный гул, и только раз я отчетливо различила требовательное «скажи, что согласна». Кажется,

я подчинилась и что-то невнятно булькнула. Дальше уже ничего не было. Я упала в темноту.

В себя пришла быстро. Рывком. Не чувствуя слабости и головокружения. Я была полна сил и энергии, только не могла

открыть глаза.

Когда с третьего раза мне все же удалось это сделать, первое, что я увидела, была ладонь, зависшая в нескольких

сантиметрах от моего лица. Я лежала на полу, а кто-то, присев рядом со мной, почти впечатал свою руку в мое лицо и что-то

бормотал.

Сил во мне было много, казалось, я в прямом смысле способна горы свернуть.

И если тело наполняла кипящая энергия, то мозг был пуст. Совершенно. Ни одной мысли. Я просто лежала на полу и

вслушивалась в тихое бормотание. Бормотала Кристина на незнакомом языке.

Послушав ее несколько секунд, я резко откатилась в сторону и на удивление быстро вскочила на ноги. Кристина вскрикнула,

кажется, выругался Богдан. Был ли в комнате кто-то еще, я не смотрела.

Времени на это не было. Вместо того, чтобы осматриваться и требовать объяснений, я решила сбежать.

Псих оставил ключи в машине, я это помнила точно.

— Глеб!

Выскочившая вслед за мной в прихожую Кристина не пыталась меня остановить и перегородила дорогу спешившему за ней

Богдану.

Я успела сбросить цепочку и открыть первый замок, когда на крик из кухни появился огромный, мохнатый пес. С

придурковатым выражением на морде он посмотрел сначала на меня, потом на Кристину.

Замок щелкнул, я выбежала в подъезд. Как была, без шапки и куртки.

— Я не смогла завершить обряд, воспоминания не закрыты!

Монструозный пес бросился в погоню, когда нас разделял уже пролет.

В панике я не бежала по ступеням, а перепрыгивала сразу через пролеты. Раньше я в себе таких талантов не наблюдала, но

раньше со мной еще ничего такого не случалось.

Пес решительно отставал. Ему приходилось преодолевать лестницу полностью.

Но радовалась этому я недолго. Пролете на пятом лопнул шнурок в зимних кроссовках. Эту предательскую обувь мне

подарила тетя Нюра. Кроссовки характером пошли в дарительницу и устроили гадость в самый важный момент.

Шнурок лопнул, кроссовок мгновенно почувствовал свободу и слетел с ноги, я оступилась и последние четыре ступени

преодолела в полете. Упала на бетонный пол, больно ударившись боком и рукой, но вместо того, чтобы подняться и

продолжить бег так, поползла к кроссовку. Без него домой я могла не возвращаться.

Это был подарок тети Нюры, а значит приехать я должна была именно в нем. Без кроссовок я могла бы приехать только в

одном случае — если бы у меня не было ног.

Обувь я схватила быстро и уже даже почти поднялась, когда сзади на меня прыгнула огромная мохнатая махина.

Врезавшись в стену, я еще раз хорошенько приложилась боком, сползла на пол и с трудом повернулась. Пес скалился,

придвинув морду к моему лицу.

Бок, в предчувствии обширного синяка, тупо ныл.

Пес рявкнул. А у меня кроссовок и слабые нервы.

Как получилось, что я в первый раз заехала псу по морде, я так и не поняла.

Звук получился на удивление глухой. Пес смешно хрюкнул и осел на задние лапы.

Я ударила еще раз. Он не отстранился, и я начала лупить, не переставая. А пес просто зажмурился и прижал уши к голове,

вздрагивая от каждого моего удара.

— Алеся, прекрати его бить, пожалуйста, он уже все понял и не будет тебя больше никогда похищать, — громко попросила

Кристина, замерев на последней ступеньке.

— Я… я… — вслед за беспричинной агрессией пришла истерика. Я обхватила пса руками и, хорошенько боднув несчастного

лбом в стену, прижалась к бедной, забитой жертве моего неадекватного поведения. Пес заскулил.

Вот все побои сносил мужественно, а как я заревела, так сразу и раскис.

— Ну все-все, — Кристина оказалась мужественной женщиной. Не испугалась моих соплей, спасла песика, подняла меня,

отняла кроссовок и повела обратно в комнату, — сейчас мы тебе кроссовок починим, обряд закончим и в аэропорт отвезем. У

нас еще есть пятьдесят минут. Все успеем.

В меня влили чашку чая, который я пить опасалась, но под пристальным взглядом Богдана с трудом выпила, перешнуровали

кроссовок, одели, обули, довели до угнанной машины и даже до аэропорта довезли вовремя, где помогли с вещами,

проводили на регистратуру и пожелали счастливого нового года.

Перед прощанием Кристина крепко меня обняла, быстро дунула в лицо, загадочно улыбнулась и ушла, обернувшись разок,

чтобы помахать рукой. Богдан, сопровождавший нас всю дорогу, даже не попрощался и ушел, не оборачиваясь.

Удивительно, но бледную и заплаканную меня совершенно спокойно допустили к посадке, и никто даже странно не

посмотрел. И дома никого не удивил мой внешний вид, а я решила ни о чем не рассказывать.

И на следующее же утро утвердилась в правильности своего решения. Детали сумасшедшего предновогоднего утра быстро

стирались из памяти. Ускользали имена и лица, пропадали диалоги и эмоции. Спустя месяц я уже и не вспоминала о

бредовом похищении и каком-то принятом мною даре. Не вспоминала ни о странном старике, ни о невысокой улыбчивой

девушке, и про подозрительных парней я так ни разу не вспомнила, но иногда, краем глаза, случайно замечала высокую,

светловолосую фигуру. Всегда только вскользь, уголком глаза и нечетко. Порой ощущала пристальный взгляд, от которого по

спине пробегали холодные мурашки.

Это не позволяло полностью выкинуть из головы 31 декабря 2016 года, самый сумасшедший день моей жизни. Моей

прошлой, совершенно обычной жизни.

В полночь, когда календарь на телефоне с 30 декабря переместился на 31, под ложечкой неприятно засосало.

Елка уже стояла на своем законном месте в углу и перемигивалась разноцветными огоньками новогодней гирлянды. Дождик

и мишура охотно отражали разноцветные всполохи.

Откуда появилось чувство беспокойства, понять так и не удалось. Лететь мне никуда не было нужно. Родители укатили на

моря по удачно выбитой путевке еще неделю назад и примерно столько же не должны были возвращаться. Тетя Нюра

осталась довольна моей плохой актерской игрой, поздравлением с новым годом и сообщением, что я заболела (кха-кха) и

приехать на эти праздники не смогу (кха-кха).

Новый год мне предстояло праздновать в гордом одиночестве, что еще вчера меня очень воодушевляло.

А сегодня почему-то было неспокойно.

К обеду меня немного отпустило, и салаты я нарезала в приподнятом настроении, накрыла стол на одну очень важную

персону и даже проверила, хорошо ли охладилось шампанское, и не выставить ли его ненадолго на балкон, для более