Согхи не были виноваты в нашем банкротстве, но даже понимание этого не могло затушить моей к ним неприязни.

       Отрывисто постучав в дверь и дождавшись приглашения, я вошла в кабинет.

       Ордэн Согх стоял у конторки с документами и как раз доставал какую-то папку. Мазнув по мне быстрым взглядом, он уточнил:

— Госпожа Арден?

       Все что я смогла — кивнуть.

       — Очень жаль, что ваша поездка так затянулась, — произнес градоправитель, возвращаясь к столу и пытаясь отыскать что-то в ящичках, — как вы себя чувствуете?

       Разлепив пересохшие губы, я едва сумела выдавить из себя хриплое:

       — Хорошо.

       — Правда? — нетактично переспросил он, с сомнением вглядевшись в мое лицо и заставляя вспомнить, что я сейчас очень сильно смахивала на труп. Среди приветливых и тактичных работниц канцелярии я успела об этом позабыть.

       Сам градоправитель выглядел бодренько. В чистеньком костюме, выспавшийся, свеженький, полный энергии… глядя на него, я начинала понимать что заставляет умертвий нападать на живых. Бесят потому что.

       — Мое самочувствие не имеет никакого значения. — я подошла ближе, прижимая к груди документы. — Куда важнее ужасное состояние домика кладбищенского сторожа.

       — Кладбищенского сторожа, — рассеянно повторил он. Создавалось впечатление, что градоправитель мыслями был очень далек от нашего разговора, — вы успели побывать на кладбище?

       — Я успела там переночевать.

       И воцарилась тишина. Мгновенно прекратив шуршать бумагами, Ордэн с ужасом посмотрел на меня.

       — В домике?

       — На его крыльце. — успокоила его я. — В домике находиться небезопасно. Ему необходим ремонт.

       — Да-да. — рассеянно отозвался Согх, вновь потеряв ко мне всякий интерес.

       Это раздражало. Я хотела есть и пить, каждая мышца в моем теле ныла. Мне нужен был сытный завтрак, горячая ванна и хотя бы шесть часов сна в нормальной кровати.

       Я заслуживала отдых, а не это нелепое представление с градоправителем в главной роли.

       — И когда вы планируете выделить средства на ремонт дома?

       — В этом нет никакой необходимости. — Согх выпрямился и с торжествующей улыбкой выложил передо мной какие-то бумажки, поверх которых опустил связку ключей. — Город обеспечит вас жильем. Все уже готово. Вас ждет комната в доходном доме госпожи Бехар. Место приличное, домовладелица строго следит за этим. Разумеется, в связи с особенностями работы городского некроманта, на вас некоторые правила ее дома распространятся не будут.

       — Вы не понимаете. Я не хочу жить в приличном месте, я хочу жить в домике сторожа. Как мне и положено по должности.

       — Госпожа…

       — Господин градоправитель! Я понимаю, что прошлый некромант предпочитал комфорт и, вероятно, пренебрегал своими обязанностями, но я не намерена следовать его примеру.

       — Молодой девушке не стоит жить на кладбище.

       — Я не девушка. Я некромант. А ваше кладбище в плачевном состоянии.

       Согх долго сопротивлялся и сдался с трудом. Ключ от комнаты и договор аренды мне все же пришлось взять. Нужно было переждать где-то ремонт дома.

       Последним листком в стопке оказалась простенькая карта, что должна была довести меня от городского управления до моего временного жилища.

       От мысли о том, что придется возвращаться на кладбище, чтобы забрать чемодан и со всеми вещами вновь возвращаться к зданию городской канцелярии, просто чтобы не заблудиться и добраться наконец до кровати, хотелось рыдать. И еще немножко хотелось вернуться обратно и попросить у градоправителя кого-нибудь в сопровождающие. Чтобы не усложнять себе жизнь.

       И если бы это был кто-то другой, кто-то не носящий фамилию Согх, я бы так и сделала.

       — Испытания закаляют. — пробормотала я, разглядывая карту. — Кажется, я стану очень закаленной…

Глава 2. Первые вопросы

Госпожа Бехар была женщиной... опытной и за свою долгую жизнь успела составить образ идеальной девушки.

Я в этот образ никак не вписывалась, о чем узнала раньше, чем произнесла хоть слово. Дверь доходного дома открылась, мы с госпожой Бехар встретились взглядами и сразу же все друг о друге поняли.

В последний раз я чувствовала себя настолько не к месту пять лет назад, когда рассказала дядьке Фарему, занявшему место кладбищенского сторожа после смерти моего отца, что уезжаю в академию. Он на меня тогда вот точно так же посмотрел, с презрением и недоумением, сплюнул под ноги, пообещал, что ничего у меня не получится и что я еще приползу обратно к нему в подмастерья проситься. В подмастерья…

Домовладелица плевать на натертый пол не стала и молча посторонилась, пропуская и меня, и мой тяжелый чемодан в дом. А потом прожигала взглядом спину, пока я поднималась по широкой лестнице в свою комнату.

Обои на втором этаже были в мелкий нежно-розовый цветочек, и на полу лежал длинный ковер.

И мне как-то сразу очень понятны стали две вещи: почему госпожа Бехар велела мне тщательно вытереть ноги и почему господин градоправитель рискует одним не самым ясным днем повстречаться с умертвием, если не поторопится с ремонтом домика. Я либо опущусь до того, чтобы запугивать его поднятыми трупами, либо сама превращусь в мертвяка в этом цветочном кошмаре. Долго я здесь точно не продержусь.

Вопреки опасениям, отведенная мне комната оказалась умиротворяюще серой. Едва ощутимо пахло цветочной водой. На кровати лежала стопка чистого постельного белья, в шкафу имелись вешалки, а на двери замок.

— Что ж, — пробормотала я, уронив чемодан на пол и разминая плечи, — жить можно.

Первым делом, оставив распаковку вещей на потом, я направилась в ванную. Вода в кране была едва теплой, а по полу тянуло холодом, но мне наконец удалось смыть с себя дорожную пыль.

И в зеркале, висящем над раковиной, уже отражалось мое усталое, бледное, но чистое лицо. Меня ждала кровать и несколько часов прекрасного сна, все складывалось самым лучшим образом...

Так думала я, подсушивая полотенцем короткие волосы. Возможно, именно моя прическа стала причиной неприязни домовладелицы, но за последние семь лет я накрепко уяснила, что с короткими волосами выживать проще, чем с длинными. И ни разу еще не пожалела, что отхватила свою косу после смерти отца. Она нравилась только ему, с ним и осталась, привязанная к надгробию.

Я успела вернуться в комнату, застелить постель и забраться под тонкое, но теплое одеяло. И даже успела задремать, чтобы через несколько минут подскочить с быстро бьющимся сердцем под нестройные, изломанные звуки из преисподней.

На первом этаже начался урок игры на пианино, но узнала я об этом, только когда скатилась по лестнице вниз и замерла посреди гостиной.

За пианино, спиной ко мне, сидела какая-то девушка, сливаясь синевой платья с обоями. А над ней гордо возвышалась госпожа Бехар. Заметив меня, она поджала губы:

— Милочка, спускаться в таком виде неприлично.

— Ага, — сказала я, пытаясь натянуть сорочку на коленки, — простите.

Девушка за пианино хихикнула, рассматривая меня через плечо, и тут же потупилась под суровым взглядом госпожи Бехар.

— Оденьтесь, — велела она мне.

И я сбежала. Вернулась в свою комнату с быстро бьющимся сердцем и заперлась, чувствуя, как горят щеки. Если бы домовладелица узнала, что спросонья я решила, будто на нас напали, и чуть было не атаковала пианино — выгнала бы меня прямо так, с голыми коленками, позабыв про всякие приличия.

Уснуть больше не получалось. Звуки, доносившиеся с первого этажа, вытягивали из меня душу. Промучившись с полчаса, я собралась и выскользнула из дома.

Помедлила на крыльце, раздумывая, куда идти. Монетки, чтобы выбрать направление, у меня не было, а возвращаться в дом… вновь погружаться в этот музыкальный хаос я бы не рискнула.

Из-за двери раздалась приглушенная серия смертоубийственных звуков, и я сбежала по ступеням на тротуар.