Три капли на стакан

Анна Орлова

— Ведьма! — прохрипел он, глядя на меня налившимися кровью глазами. И рухнул, как срубленное дерево. Я сглотнула. Он не шевелился. Шепча молитву, я выскочила из-за стойки, чуть не споткнувшись о собственные ноги. О, нет, только не это! Надо было сразу его прогнать!

Хотя такого прогонишь, как же. Мужчина лежал, не шевелясь, багровый и безвольный, как колода. Костюм, рубашка и запонки стоили, должно быть, как мой дом.

А туфли потянули бы на хороший автомобиль. А главное, темные волосы, смуглое лицо, ястребиный профиль, — сразу видно, благословенный. Проклятье! Он не дышал…

И по горлу из-под воротничка рубашки вились и на глазах исчезали тонкие черные нити. Магия.

Я шепотом ругнулась и лихорадочно попыталась нащупать его пульс. Даже дыхание затаила. Часы на стене отсчитывали секунду за секундой. Я прижимала пальцы к его теплой коже, молясь и ругаясь про себя. Наконец сдалась. Осела на колени и закрыла глаза. А ведь только-только все наладилось! И что с ним теперь делать? Я отогнала мысль прикопать тело на заднем дворе и, прикусив губу, протянула руку к телефону.

— Говорите, упал и умер? — недоверчиво спросил здоровяк сержант. Я кивнула. Сил заново повторять не было.

За окном давным-давно стемнело, но полицейские работают круглосуточно. И, наверно, без перерыва на обед. Тело уже увезли, а меня почему-то в участок не забрали.

— Отвечай, проклятое семя! — вдруг заорал он, и я вздрогнула, как от удара.

— Что ты с ним вытворила?! — Я ничего плохого не делала! — повторила я упрямо. Этот внезапный переход на «ты» не обещал ничего хорошего.

Он навис надо мной и замахнулся, а я сжала кулаки. «Нельзя, — билось в голове.

— Надо терпеть!»

— Что здесь происходит? — раздался из-за спины сержанта спокойный голос. И здоровяк сдулся, как воздушный шарик.

— Ничего, лейтенант, — буркнул он, отступив на шаг.

— Допрашиваю подозреваемую.

— Пока свидетеля, — поправил лейтенант, смерив меня взглядом.

Я знала, что он видит. Светлые волосы вились вокруг лица, а голубые глаза и молочно-белая кожа выдавали, что во мне нет ни капли благословенной крови. Зато сам полицейский оказался благородным. Он сощурил похожие на маслины глаза и вежливо снял шляпу.

— Здравствуйте, мисс. Я — лейтенант Эллиот. А вы? — Эйлин Вудс, — назвала я уже привычное имя и поправила форменное зеленое платье.

— Это моя аптека.

— Польщен знакомством, — он склонил голову.

— Вы позволите присесть? Надо же, вежливый какой. И это с блондинкой! — Конечно, — я указала на кресла для посетителей.

— Эээ, лейтенант, — окликнул сержант почти робко.

— Может, я пока тут осмотрюсь? Я открыла рот — и закрыла. Все равно помешать не смогу.

— Не стоит, — сухо возразил подчиненному лейтенант, бросив на меня один-единственный взгляд, и пристроил шляпу на столике.

— Если не хотите стать еще одним потерпевшим. И я не выдержала.

— Я ничего плохого не сделала! — голос сорвался, но я упрямо повторила: — Он только купил леденцы от кашля. У меня есть лицензия и… Глупо. Какой смысл оправдываться?

— Мисс Вудс, — голос лейтенанта послышался неожиданно близко, и когда я резко обернулась, чуть не уткнулась носом ему в рубашку. Он смотрел на меня серьезно, но без неприязни или опаски.

— Вас пока никто ни в чем не обвиняет. Но вы должны понимать, в вашем заведении умер человек. И мы обязаны выяснить причину смерти. Я прикусила губу.

— Отравление, — выдавила я.

— Это отравление. Похоже на черноголовник. В конце концов, они и сами это скоро узнают. Полицейские анатомы ведь тоже недаром свой хлеб едят.

— Проклятое семя! — шепотом выругался сержант, нащупывая пистолет. Лейтенант не дрогнул. Только приподнял бровь и, взяв мое лицо за подбородок, посмотрел на меня.

— Это вы его убили? — спросил он как-то буднично.

— Нет! — ответила я спокойно, глядя в непроницаемые темные глаза. Взгляда он не отвел. Надо же, какой смелый! — Потому что вы на это не способны? — в низком голосе лейтенанта слышалась насмешка. О, я была способна на куда большее, чем он мог представить. Вопрос только, пускать это в ход или изобразить оскорбленную невинность. Ладно, ударить никогда не поздно…

— Потому что я не дура! — парировала я спокойно.

— Это же нужно додуматься — отравить кого-то в собственной аптеке! Узкие губы Эллиота дрогнули в улыбке, а кончик породистого носа дернулся. Лейтенант вдруг резко притянул меня к себе за плечи… и, прикрыв глаза, глубоко вдохнул. Отвел прядь волос от лица — и тоже поднес к носу. А я оцепенела — ни жива, ни мёртва. Проклятье! Нюхач!

— Значит, вы не убивали? — переспросил он настойчиво. Теплое дыхание с запахом мяты овевало мое лицо. А пальцы — как абордажные крючья — вцепились в мои руки. Еще и синяки останутся!

— Я не убивала этого мужчину! — твердо заявила я, сдерживаясь из последних сил. Сердце колотилось где-то в горле. А лейтенант вдруг распахнул глаза. Отодвинуться он и не подумал.

— Почему вы меня так боитесь? — с каким-то отстраненным любопытством осведомился он.

— А не нужно? — вопросом на вопрос ответила я, борясь с желанием облизнуть губы. Паника засасывала.

— Я — слабая женщина… Где-то на заднем плане хмыкнул сержант. И я очнулась. Надо же, чуть не потеряла голову! И если бы только в романтическом смысле!.. Лейтенант Эллиот помедлил еще мгновение — и, усмехнувшись, наконец отстранился.

— Правильно боитесь! — бросил он равнодушно.

— Сержант, пройдитесь по улице, поищите машину.

— Машину, сэр? — почтительно переспросил тот.

— Авто потерпевшего, — пояснил лейтенант нетерпеливо.

— Не пешком же он сюда пришел! — И не на трамвае приехал, — добавила я. Прикусила язык, но поздно. Резко обернувшись, Эллиот хлестнул меня взглядом. И зачем я высунулась?!

— А вы, мисс Вудс, скажите, что потерпевший делал в таком месте и в такой час? Вопрос на засыпку. Сержант бочком-бочком двинулся к выходу, а я вернулась за стойку и вынула из холодильного ларя кувшин. Эллиот прохаживался вдоль витрины с помадами и мылом.

— Будете лимонад? — предложила я радушно, доставая посуду. Лейтенант качнул головой.

— Лучше ответьте на вопрос. Я плеснула себе лимонада, отпила — и со стуком поставила стакан на стойку. Эллиот даже не вздрогнул.

— Я не знаю! — отчаяние прорвалось дрожью в руках, и я торопливо коснулась кулона на шее, заставляя себя успокоиться. Лейтенант смотрел на меня так напряженно, что я со вздохом выпростала подвеску из-под платья. Четырехлистный клевер на тонкой серебряной цепочке.

— Видите, я законопослушная травница, — я провела пальцем по холодному металлу. Взгляд полицейского если и смягчился, то самую малость. А сам лейтенант напружинился, словно готовясь вот-вот сорваться с места.

— Это не ответ! — отрезал он.

— Мисс Вудс, в ваших интересах сотрудничать. Вы же понимаете, что убийство благородного не может остаться безнаказанным? Намек был толще осадного бревна. Захотелось выплеснуть остатки лимонада ему в лицо, но я сдержалась. Мысли лихорадочно метались, а губы сами собой произнесли: — Не понимаю, о чем вы! Лейтенант невесело улыбнулся.

— Мисс Вудс, не притворяйтесь. Сколько вам лет? Тридцать? Больше? — Двадцать восемь, — поправила я, думая о своем. И ребенку очевидно, к чему он ведет. Неурочное появление благородного на окраине могло иметь только два объяснения. Первое — ему понадобилась моя лекарская помощь. Второе — я сама.

— Правильно, — кивнул лейтенант, внимательно наблюдая за мной. Прочитать мои мысли наверняка труда не составляло.

— Или потерпевший страдал чем-то таким, о чем в приличном обществе не говорят, или он приехал лично к вам.

— Мы даже не были знакомы, — возразила я, уже понимая, сколь слаб этот аргумент. Лейтенант не обманул моих ожиданий. Уселся, закинул ногу на ногу, отчего из-под задравшейся штанины показался дорогой шелковый носок. Эллиот посмотрел прямо мне в глаза.