Вкус Ники будил в душе Дженнифер все новые образы: вот ее язык проник между лепестками розы. Нектар течет по губам. Пахнет чем-то здоровым, и свежим, и удивительно вкусным. Дженнифер прижалась щекой к нежным лепесткам цветка, кончиком языка провела по краю крохотного розового отверстия, осторожно и медленно, так осторожно, как только могла, обхватила губами клитор. Она знала, как чувствительна эта часть тела, и, избегая прямой ласки, еще раз со всей нежностью, на какую была способна, провела языком по обнаженной щелке.

Темнота была лучшим ее одеянием, соблазнительным, пробуждающим чувственность. Она могла теперь воплотить самые заветные свои желания и любить женщину, не смешивая ее образ с воспоминаниями о мужчинах. Ей предоставлялась возможность ласкать Ники и купаться в ответной ласке, ощущать языком и руками ее возбужденную плоть, не стесняя себя более рамками гетеросексуальной любви и теми условностями, которые зрение могло бы только упрочить.

Здесь не было ничего от привычных схем. Каждое ощущение бросало вызов ее ошеломленному сознанию своей новизной и яркостью. Она чувствовала, что теряет опору, сходя с ума от близости женского тела, упиваясь его вкусом и запахом. Не важно, где она была сейчас и что делала, ураган чувственности подхватил ее и унес куда-то за пределы реальности.

Она ближе притянула к себе Ники, плотно обвив руками округлые бедра, и почувствовала, как ее любовная энергия возвращается к ней вместе с поцелуями Ники. Не в силах доставить друг другу большее наслаждение, они, одурманенные сексом, кончили в объятиях друг у друга и провалились в сон.

Через несколько минут поцелуи Ники разбудили Дженнифер. Она глубоко со свистом вдохнула и, чувствуя, как язык Ники скользнул в выемку пупка, раздвинула ноги навстречу новым ласкам. Однако ее ожидания были обмануты. Вместо того чтобы плотнее прижаться к подруге, Ники внезапно отпрянула. Что случилось? Руки Дженнифер потянулись к повязке.

— Не трогай. Еще рано. Алэн пришел.

Дженнифер уронила руки. Она повернулась к камину, чувствуя смущение и беспомощность оттого, что незнакомый мужчина видит ее возбуждающую наготу, оставаясь невидимым для нее. Кровь бросилась ей в лицо. Она попыталась прикрыть ладонями соски своих тяжелых тугих грудей.

Она откинула назад волосы, дрожа в ожидании его прикосновений, точно лесная лань. Чувствуя, что лишается своего главного достоинства независимости, она все же не решилась сорвать повязку. Любопытство и желание победили страх.

Она жаждала мужчину. Она ждала его. Его запах уже достиг ее носа.

Он начал с волос. Ее охватила дрожь. Когда он поднял волосы высоко над подушкой, волна возбуждения прокатилась по ее телу: от шеи до кончиков пальцев. Она поймала его запястья, притянула к телу. Он играл с ее грудью, заставляя соски торчать, а потом, обхватив их пальцами, сжимал так сильно, что, несмотря на острое блаженство, ей становилось больно.

Она жадно прислушивалась к его дыханию, сосредотачивая на нем все внимание и стараясь представить себе его облик, его руки. Был ли он невысокий, как Ники? Волосатый? Разгоряченное воображение рисовало ей различных мужчин, и все образы были такими рельефно-яркими, как будто она их видела.

Он молчал. Он был хозяином положения, от него зависела развязка этой маленькой драмы, и он упивался властью над ней. А она слишком хотела его, чтобы противиться, каждая клеточка ее тела трепетала в ожидании его следующего движения.

Когда его пальцы коснулись ее нижних губ, она судорожно сжала бедрами его руки. Его пальцы знали все ее тайные желания, они без труда находили те самые точки, на прикосновения к которым ее тело отвечало наиболее чутко и страстно. Она повернулась, и вот его руки уже ласкали ее восхитительную попку, а один палец дерзко двигался взад и вперед в щелке, окруженной полумесяцами плоти.

Она неистово рванулась к нему и обвила руками.

— Не играй со мной. Дай мне почувствовать твое тело.

Он придвинулся ближе, и она ощутила прикосновение грубой материи пиджака. Сначала ей показалось, что ее пальцы в темноте обшаривают стены какого-то банка в надежде найти окно банкомата; потом она коснулась его лица и шеи, они показались ей гладкими. Она расстегнула рубашку и положила руки ему на грудь. Дженнифер улыбнулась, почувствовав, как его сердце билось часто-часто в предвкушении близости.

Ее руки медленно спустились по его торсу к промежности. Она провела рукой по бугорку под молнией и почувствовала ответное биение, точно там прятался маленький зверек. То, что она не может его видеть, становилось невыносимым. Она сгорала от любопытства. Он был одетым, а она голой, и она даже не знала, как он выглядит. Желание было так сильно, что на сей раз она не ему не противилась.

«Я должна видеть тебя», — потребовала она, пытаясь сорвать повязку.

4

Тысячи светящихся точек плыли перед глазами Дженнифер. Она часто моргала, но все, что она могла различить в облике Алэна, стоявшего спиной к камину, высоко подняв свою львиную голову, было пламенно-желтое сияние пламени, обтекающее силуэт его тела. Он держал руки в карманах своего темного пиджака, так что длинные, гибкие пальцы, привыкшие к работе с клавиатурой, которые так поразили ее вначале, оставались скрытыми от нее.

Когда ее глаза привыкли к свету, первое, что поразило ее в Алэне, была какая-то лучистая энергия, излучаемая этим человеком. Его взгляд завораживал ее не меньше, чем языки пламени, играющие за его спиной. Он вызвал в ее памяти эпиграмму Ларошфуко, которую она когда-то учила в школе: «Страстный темперамент — лишь фантазия тела». Это был фавн.

Хотя он был высок, в его чертах Дженнифер могла найти изящество, придающее ему сходство с Ники. В обоих из них жил отец.

Но где же Ники? Она медленно обвела взглядом огромную комнату. На потолке плясали зловещие тени. Заваленный одеждой диван казался островком, на противоположном конце которого сидела Ники, скрестив за спиной руки, подобно одалиске. За освещенным пространством простиралась неведомая темнота, но здесь, на диване, было тепло и уютно, безопасно и соблазнительно хорошо.

— Разденься, — попросила Дженнифер.

— Не сейчас, — произнес он в ответ голосом человека, знающего, чего он хочет. Он придвинулся к ней, не сводя с нее глаз, и провел рукой по светлым мягким волосам. Она заметила, что ширинка его расстегнута, и ждала, замирая от волнения. Его пальцы нащупали ложбинку у основания ее черепа — жгучее удовольствие пронзило ее, как удар тока. Она поймала его руки и зажала в ладонях, как будто желая согреть, а потом, наклонив лицо, обхватила губами его указательный палец, погружая его во влажное тепло своего рта. Едва заметное движение тела выдало его удивление, но он быстро справился с собой. Что ж, если он не хочет расстаться с одеждой, демонстрируя свою мужскую гордость, то она покажет ему на деле, сколько способов есть у женщины, чтобы раздеть, мужчину.

Она всосала губами его указательный палец и слегка потянула на себя кожу так, точно собираясь делать минет, глядя ему прямо в лицо мутным от страсти взором. Ей нравились его губы тонкая, немного жестокая нижняя и полная верхняя размыкавшиеся в ослепительной улыбке.

Взгляд его зеленых глаз завораживал. Это был откровенный, зовущий, игривый взгляд, предвкушающий их общее блаженство, ту вожделенную цель, которую можно достичь только вместе.

Она внутренне торжествовала, когда Алэн, нагнувшись для поцелуя, нежно прильнул губами к ее губам, а его язык проник в теплую глубину ее рта. Она почувствовала восторг и головокружение. Его сильные руки крепко обнимали ее, жесткая ткань пиджака кололась.

«Закрой глаза», — приказал он. Его страсть передавалась ей, заставляя ее колени дрожать. Она сжала бедра, чувствуя как сок наслаждения сочится из ее тела.

Она послушно закрыла глаза, ожидая, какой сюрприз он собирается преподнести ей. Темнота показалась ее привычной и знакомой, как старый друг. Так она чувствовала себя раскрепощенной, но, в крайнем случае, у нее всегда оставалась возможность подглядеть.