– Шуговы приехали, – заметил папа.

Алла Шугова была самой близкой маминой подругой. Они любили вспоминать, как начинали заниматься бизнесом, совсем еще девчонками торговали кожаными куртками, сами ездили за товаром к черту на кулички. Мама рано осталась сиротой, родители погибли в автокатастрофе, воспитывала ее бабушка. В наш город они с бабкой перебрались как раз после гибели маминых родителей. Жили трудно. Мама еще подростком начала работать. В рассказах подруг всегда было много смешного, но, думаю, первые деньги давались тяжело, мама считала: эта работа их закалила, многому научила. Потом мама встретила папу, а Алла – своего Виктора Николаевича. Он был гораздо старше и к тому моменту далеко продвинулся на ниве российского капитализма. Алла могла бы вести жизнь домохозяйки, но ей это и в голову не пришло. Она продолжала работать и сейчас считалась одной из самых богатых женщин области. С мужем они развелись, затем вновь сошлись и последние десять лет сходились и расходились с завидной регулярностью, неизменно сохраняя прекрасные отношения.

Детей у них не было, возможно, в этом крылась причина, по которой обоим не жилось спокойно.

Приткнув машину рядом с «Ниссаном», папа достал из багажника корзину с вином и фруктами, и мы отправились на лужайку за домом, откуда доносились голоса.

– О, кто приехал! – заголосила Сонька, первой заметив нас, и поднялась с шезлонга, на котором лежала, закутавшись в плед.

Сонька – дочь Вяземских. Старше Ильи на семь лет. По этой причине она вечно нами командовала, иногда существенно отравляя нам с Илюхой жизнь. В детстве отец звал ее «прокурором», она им и стала. С моей точки зрения, работа для этой зануды самая подходящая.

Семейство Вяземских – сплошь юристы. Правда, Нина Дмитриевна много лет назад убрала свой диплом подальше в шкаф и редко о нем вспоминала. Муж делал карьеру, а она обеспечивала тыл, это ее слова, а не мои. Основным ее занятием стала забота о собственной внешности, к пятидесяти годам она сделала столько пластических операций, что сама успела сбиться со счета. И теперь выглядела довольно странно. Рот сворачивало на сторону, когда она говорила, все остальное оставалось неподвижным. Илюха язвил, что с непривычки это пугает. Само собой, язвил, когда матери не было рядом, в семействе ее побаивались. Мой отец говорил в шутку: «Нина уже выглядит моложе Сони». В этом была доля правды, Сонька, в отличие от родительницы, за собой совершенно не следила, весила килограммов сто, и со спины вполне могла сойти за мать Нины.

Сам Вяземский был из тех мужчин, что работу предпочитали всему остальному, и на окружающее внимание обращал по минимуму. Он был давним другом моего отца, у нас хранилась фотография, где я сижу у него на руках в годовалом возрасте.

Андрей Викторович, для меня просто дядя Андрей, был председателем областного суда, Сонька делала карьеру в прокуратуре, а Илья подался в адвокаты. Из духа противоречия, надо полагать. Адвокатов в их семье не жаловали, однако с его выбором смирились. Теперь Нина шутила, что в семействе «всякой твари по паре».

Все дружно обратили на нас свои взоры, приветствуя на разные голоса. Папа расцеловался с дамами и пообнимался с мужчинами. Мне перепало и объятий, и поцелуев. Даже Сонька соизволила приподняться и ткнулась носом в мою щеку, точно клюнула.

– Какие молодцы, что приехали, – улыбаясь, громко сказал дядя Андрей и увлек отца к мангалу, где мужчины готовили шашлык.

Илья остался рядом со мной, сунув мне в руки бокал вина, заявил:

– Классно выглядишь.

– Ты тоже, – кивнула я.

Чистая правда. Илюшка – красавец. В старших классах школы я была в него влюблена. И он в меня вроде бы тоже. Говорю «вроде бы», потому что он сам, похоже, был в этом не уверен. Он учился в Москве, и я, поступив в столичный вуз, лелеяла надежду, что мы будем вместе. Мы виделись довольно часто, но в отношениях особо не продвинулись, я по этой причине очень страдала и пыталась ситуацию изменить. Однажды набралась храбрости и пригласила его к себе, раз уж он сам до этого не додумался. Мы стали любовниками, после чего пыла во мне по неясной причине поубавилось. Так как у Илюхи его и раньше было не особо много, нечего удивляться, что отношения наши стали затухать и вернулись к исходной точке: мы вновь стали друзьями детства, иногда подшучивали друг над другом, намекая на любовь, которая не забывается, но на самом деле ни он, ни я всерьез об этом не думали.

Вот и сейчас он заявил с нежным придыханием:

– Обожаю тебя, – и весело подмигнул.

Его сестрица хмыкнула и отвернулась, а Нина сказала:

– Когда вы наконец поймете, что просто созданы друг для друга.

У родителей была давняя идея породниться. Впрочем, мой папа, в отличие от Нины, на сей счет помалкивал, не потому что идея больше не казалась ему привлекательной, просто не считал вправе ее навязывать.

Я устроилась в шезлонге рядом с Ниной, а Сонька спросила:

– Как твой шляпный бизнес? Процветает?

Ее мать взглянула укоризненно, а я ответила:

– Доход приносит. Правда, пока небольшой.

– С таким папой тебе нет нужды думать о доходе, – съязвила Сонька.

– Да уж, – влез Илья, обращаясь к сестре. – Тебе-то, конечно, с папой не повезло. Все сама, своим умом и талантом.

– Иди в задницу, братик, – хмыкнула Сонька.

А Нина рукой махнула:

– Хватит вам. Кстати, шляпы прелестные. Я купила две. И ты бы могла, если б хоть немного за собой следила.

– Начинается… – Сонька скривилась, демонстративно отворачиваясь.

Шляпный бизнес, как его именовала Сонька, – это небольшое ателье, которое я открыла, вернувшись после учебы домой. Папа рассчитывал, что я буду работать у него, но, узнав о моих планах, возражать не стал. Хотя вуз я закончила экономический, но мне всегда хотелось что-то делать своими руками. Еще в школе я вязала самые немыслимые шапки себе и подругам, а еще очень любила рисовать.

Сонька, безусловно, права. Не будь у меня такого папы, вряд ли бы мечта осуществилась столь легко: папа помог с помещением и с деньгами, конечно, тоже. Но модели я создавала сама, и если бы они никуда не годились, вряд ли бы их стали покупать. А между тем мне пришлось взять еще одного продавца в свой небольшой магазинчик при мастерской. В интернет-магазине за полгода продажи выросли больше чем в три раза. Однако Сонька продолжала считать мою затею блажью избалованной девчонки.

Минут через пятнадцать нас позвали к столу, накрытому в беседке. Шашлык удался. Открыли еще две бутылки вина, шутили, смеялись, и я порадовалась за папу, он больше не хмурился, охотно участвовал в разговоре и выглядел вполне счастливым. Таким, как раньше.

Застолье длилось часа два, Шуговы вскоре уехали, мы с Ильей стали собирать посуду, отец с дядей Андреем сели играть в нарды, Сонька, набирая лишние килограммы, дрыхла теперь уже на качелях, а Нина устроилась в тенечке с книгой.

– Какие планы на вечер? – спросил Илья, когда я складывала посуду в посудомоечную машину.

– Прогулка под звездами и девичьи мечты в светелке.

– Может, дадим свободу нашим предкам?

– Думаешь, они в ней нуждаются?

– Они тоже люди, – засмеялся Илья. – Мы давно никуда не выбирались вместе… глупо тратить все выходные на семейные посиделки.

– Мне нравится.

– Мне тоже. Но досуг следует разнообразить.

– Есть предложение?

– А то. Серега Котов открывает сегодня ресторан после ремонта. Обещал, что будет весело.

– Хорошо, – пожала я плечами. – Когда отправимся?

– Думаю, раньше семи там делать нечего. Пожалуй, пока вздремну. Ты как?

– Посплетничаю с твоей мамой.

– Тогда я пошел.

Илья отправился в свою комнату на втором этаже, а я вскоре присоединилась к Нине. Завидя меня, книгу она отложила.

– Хочешь чаю? – спросила с улыбкой. – Есть вишневое варенье.

– Мое любимое.

– Я помню.

Мы вернулись в беседку, включили электрический самовар. Я расставляла чашки, а Нина принесла варенье из холодильника.