– Алена, то есть Лена, – торопливо ответила я, и далее по аллее мы следовали рядом, не спеша и потеряв всякий интерес к ботанике.

Почти сразу выяснилось, что мы приехали из одного города, Димка заявил, что это судьба, а я просто порадовалась: одно дело познакомиться в Евпатории с молодым человеком из какого-нибудь Красноярска, находящегося в нескольких тысячах километров от моей малой родины, и совсем другое, когда курортное знакомство имеет шанс перерасти в нечто большее. Оно и переросло. В августе мы вернулись домой, а в октябре, когда мне исполнилось восемнадцать, подали заявление в загс. Далее следовало бы произнести что-нибудь вроде: «Они жили долго и счастливо», но это, к сожалению, не про нас. Димка прожил после данного события только шесть лет, и очень сомневаюсь, что был счастлив все эти годы. Хотя поначалу все шло хорошо. Я училась в институте, Димка работал, и на его зарплату жить было можно, хотя и скромно. Родители разменяли трехкомнатную квартиру на две однокомнатные, и мы получили в свое распоряжение приличное жилье.

Потом родился Ванька. С двумя бабушками, дедушками и таким мужем, как мой, бросать учебу не было никакой нужды, время шло, сын подрастал, а институт я благополучно закончила.

Примерно за год до этого Димка нашел себе новую работу, вскоре в семейной лодке появилась первая трещина, потом их стало чересчур много. Причина была одна: деньги. Не их отсутствие, а, наоборот, их присутствие, причем в очень больших количествах.

Поначалу деньги радовали: можно было болтаться по магазинам и покупать все, что душе угодно. Через пару месяцев восторги поутихли, а в душу закралось сомнение, после чего я дала себе труд подсчитать, сколько мы тратили в месяц. Сумма вызвала легкий шок: лично я с трудом представляла работу, за которую столько платят, и попробовала поговорить с Димкой. Супруг был оскорблен, а я с некоторым опозданием сообразила, что вовсе не являюсь лицом, пригодным для доверительных бесед, скорее даже наоборот: Димка не только отказался обсуждать со мной данную тему, но посоветовал мне занять свой мозг чем-нибудь более подходящим.

Я задумалась, а подумав и понаблюдав, сообразила, что не только о работе своего мужа, но и просто о том, что он за человек, толком ничего не знаю. То есть с виду все ясно: Димка веселый, общительный, добрый парень, заботливый муж и внимательный отец, только о чем он, к примеру, думает, когда сидит за своим компьютером, а сидит он так часов по двенадцать? Подобные открытия всегда производят впечатление. Так оно и вышло: я безрезультатно пыталась проникнуть в мысли своего супруга, а он старательно противодействовал этому, отшучивался, клялся в любви и рекомендовал не забивать себе голову попусту.

Не знаю, как долго продолжалось бы все это, но однажды Димка вернулся с работы раньше обычного, взъерошенный, дерганый и с порога заявил:

– Забирай Ваньку и поезжай к Верке (так звали его двоюродную сестру, она жила в районном центре и была замужем за тамошним начальником милиции).

– Что случилось? – растерялась я.

– Ничего… Я тебе потом объясню. Собирайся.

Что-то в его поведении вынудило меня подчиниться. Через три часа мы уже пили чай на веранде большого Веркиного дома. Димка улыбался, никакой нервозности и в помине не было, а неожиданное гостевание он объяснил просто: Ванюшка приболел, врачи считают – аллергия, посоветовали на пару недель покинуть большой город. Впрочем, Вере его объяснения были вовсе не нужны: мы дружили, а человек она хлебосольный и гостям всегда рада.

Через час Димка нас покинул и не появлялся две недели, правда, звонил по нескольку раз в день, старательно делая вид, что ничего особенного не происходит и мы с сыном в самом деле просто гостим у его сестры. Однако делать вид, что все в порядке, я не собиралась, поэтому через две недели, когда муж явился за нами, я спокойно, но твердо заявила, что буду жить у родителей. Поначалу он не поверил, и, только когда я так же спокойно, забрав сына, там обустроилась, Димка впал в настоящее отчаяние.

Так как он и своим и моим родителям твердил, что не видит причин для такого моего поведения, а родители тем более таковых не видели, потому что Димка по всем статьям являлся образцовым мужем, мне пришлось коротко, но доходчиво сформулировать свои претензии. Родители загрустили, втайне не находя их подходящими для развода, а Димкина родня даже обиделась. Супруг, конечно, тоже обиделся и, возвышая голос, разглагольствовал:

– Деньги ей не нравятся… Я их что, ворую? Я их, между прочим, зарабатываю… Вкалываю по двенадцать часов в сутки…

Его речи производили впечатление: причем не только на родителей, я тоже понемногу начала чувствовать себя виноватой. Однако возвращаться к нему не спешила. В конце концов моя стойкость, принятая им за упрямство, вынудила мужа поговорить со мной серьезно.

– Ты думаешь, я жулик или того хуже? – грустно спросил он, а я вздохнула:

– Я думаю, что ни в одной фирме служащим не платят таких денег. Если ты сможешь меня разубедить, я буду только рада.

– Во-первых, я не просто служащий, во-вторых, я – компьютерный гений, надеюсь, это доказывать не надо?

– Не надо, – усмехнулась я. – Гениальность как раз и настораживает, знать бы, куда она направлена.

– Ах вот оно что! – Димка поморщился, помолчал, вздохнул и продолжил: – Ты решила, что я занимаюсь чем-то противозаконным?

– А что бы на моем месте решил ты? – запечалилась я.

– Это не так…

– А почему мы прятались у Веры?

Он опять поморщился:

– В тот раз неприятности были у нашей фирмы, а не у меня лично. Я просто перестраховался.

– Какая разница? – удивилась я.

Димка понял, что для меня разницы действительно нет, и загрустил по-настоящему.

– Послушай…

– Не пойдет, – перебила я. – Ты имеешь право рисковать собой, но есть Ванька… в общем, опасности отменяются. Я не люблю боевики, а в жизни мне они и вовсе без надобности.

– Никаких боевиков и никакой опасности. Честно. Ну что я должен сделать, чтобы ты мне поверила?

– Лучше всего найди другую работу, – отрезала я. На этом в тот раз мы и закончили.

Работу Димка нашел, и через две недели после этого события мы с сыном вернулись к нему. Муж бродил по квартире, качал головой и восклицал:

– Отказаться от таких денег… Кому рассказать – не поверят.

В новой фирме работать ему приходилось меньше, а платили, на мой взгляд, очень даже неплохо. Жизнь наладилась, и сомнения остались в прошлом.

Мы получили ссуду в банке и взялись строить дом. Строительство завершилось как раз к моему дню рождения, поэтому два события решили объединить: и день рождения отметить, и новоселье справить. Мама и свекровь пришли пораньше и помогали мне на кухне. К четырем часам собрались почти все, стол накрыли в огромной полупустой гостиной. Мебель пока присутствовала только в трех комнатах: детской, спальной и кухне, но это никоим образом не сказывалось на моем хорошем настроении: мне нравился наш дом, и вообще жизнь радовала.

– Ну что, за стол? – спросил папа, заглядывая в кухню.

– Конечно, – кивнула я, намереваясь идти в спальную переодеваться, и тут мама сказала:

– А грибы? И компот. Вишневый, нет, лучше рябиновый. – И я вместо спальной пошла в погреб, пошла потому, что привыкла соглашаться с мамой, хоть и не видела особой нужды ни в грибах, ни в компоте.

Погреб был за гаражом, забавная домушка под железной крышей. Я направилась в ту сторону. Из-за угла вывернул Ванька на велосипеде:

– Ты куда, мам?

– В погреб.

– А зачем?

– За компотом и за грибами.

Мы достигли погреба: я пешком, а сын – используя трехколесный велосипед как самокат.

Я толкнула дверь, обитую железом, вошла внутрь, нашарила рукой выключатель и зажгла свет. В погреб надо было спускаться по металлической лестнице. С трудом открыв люк, я заглянула вниз.

– Я с тобой, – сказал Ванька.

– Вот только попробуй, – погрозила я пальцем: сын был одет в новый костюмчик небесно-голубого цвета, и после посещения погреба его наверняка пришлось бы переодевать.