-Мария Романовна, вы позволите? – услышала я мужской голос. – Ее нужно осмотреть.
-Конечно, я подожду в коридоре. – мама расцепила наши руки, и медленными шагами удалилась.
-Как ты? – садясь на кровать, спросил Игорь Анатольевич. Я не ответила. В моей голове не было слов, я просто чувствовала что устала. Даже тягучая боль в теле не отвлекала от душевных ран, не давала забыть что я теперь одна.
-Может, мне следует позвать психолога? – я тяжело посмотрела на него. Не хотелось говорить с мозгоправами, хотелось оказаться рядом с любимым.
-Все прекрасно. – сипло ответила я, а глаза снова наполнились слезами.
-Как твое физическое самочувствие? – он стал осматривать меня, а я совершенно не реагировала на его движения. Словно кукла.
-Внутри больнее. Когда меня выпишут? – он слегка ухмыльнулся, от чего вокруг его глаз появились морщинки.
-Ты тут всего второй день, из которых минут десять прибывала в сознании, и уже хочешь выписаться?
-Я хочу попасть на его похороны. – серьезным голосом сказала я. – И мне плевать со сломанными ребрами или без ног, но я доползу до его гроба. – резко отворачиваю голову, потому что желание заплакать намного сильнее меня.
-Прости. – я закрываю глаза, пытаясь унять ноющую боль в грудной клетке. Это боль разъедает меня изнутри. Как яд распространяется по всему телу, заполняя каждую клеточку. Как что-то мерзкое и слизкое, въевшееся мне под кожу, и зудящее болью, которую невозможно унять. Он заканчивает осмотр, а я так и не смотрю в его лицо. Вопрос «За что?», сейчас занимал все место в моей голове. Нет ничего в этом мире ранящее бы меня глубже, чем его смерть. Никогда бы не подумала, что могу быть еще более разбитой чем сейчас. Сил не было вообще. Каждый вздох – новая порция боли. Казалось, что все мои дни превратились в одну сплошную черную линию. Еще никогда в своей жизни, я не сталкивалась с большим потрясением.
Глава 3.
***
-Загадай желание.
-Только, если и ты сделаешь так же.
-Но звезда всего одна.
-Тогда я не буду загадывать.
-Но ты можешь загадать за нас двоих. Чего бы ты хотела, Ань? – я закрываю глаза, облокотившись о его широкую грудь. Чего бы я хотела? Быть с ним вечно, но это у меня уже есть. Как же сильно я ошибалась. Тогда я загадала поездку в летний лагерь вместе с ним. Какой же дурой я была!
***
Пустыми глазами, смотрю в окно, за которым сегодня пасмурно и моросит дождь. Так же как и в моей душе. Крепко сжимаю конец подушки, и безразлично слежу за оживленным разговором моих подруг. Меня раздражают их заплаканные глаза, которые с оптимизмом смотрят на меня, пытаясь не подавать своих настоящих чувств. Мне не нужны их соболезнования, их жалостливые взгляды, их разговоры о погоде и моем самочувствии. Не хочу говорить, не хочу видеть не хочу дышать.
-Прекратите! – громко выкрикиваю, и все затихают. – Что вам от меня нужно? Пришли посмотреть как мне плохо?
-Мы хотели утешить тебя.- тихо говорит Лена.
-А вас об этом просили? Чем вы хотите меня утешить? Своими шутками? Сплетнями? Это его не вернет!
-Аня! – прикрикнула моя мать.
-Зачем вы здесь? Оставьте меня одну! Мне никто не нужен, проваливайте! – глаза матери наполнились слезами, а подруги смотрят в пол. Они встали со своих мест, и вышли, тихо прикрыв за собой дверь.
-Зачем ты так? Они пришли поддержать тебя, а ты?
-Что я? – возможно ли возненавидеть весь мир? О, поверьте мне – возможно. Этот гадкий мир, пропитанный похотью и развратом, гнилой до самой сердцевины, только и умеет что отнимать всех, кто дорог нашему сердцу.
-Ведешь себя как полная эгоистка. – эти слова сродни удару под дых. Эгоистка?
-Прости что мне больно от того что Саша умер, прости что не хочу закрывать на это глаза, прости что мне не интересно выслушивать вас, когда в душе черная дыра, прости что не хочу жить!
-Аня, - спокойно начинает она. – я понимаю как тебе плохо, мы все скорбим, но это горе должно сплотить нас, ты не должна отдалятся.
-Просто уходи. Я хочу вспоминать все хорошее что было в моей жизни, а это значит вспоминать о нем.
-Не замыкайся. – умоляет она, у самой двери.
-Проваливай! – мои нервы не выдерживают, и я бросаю в нее первое что нахожу на тумбочке – вазу с цветами. Она ударяется о дверь, и рассыпается на миллионы осколков. Меня снова сотрясают рыдания, и я уже не надеюсь унять их.
***
-Просунь вот сюда, да нет же! – он отбирает у меня бант, и начинает показывать заново. Обязанность упаковывать новогодние подарки легла на наши плечи, и Саша битый час учил меня завязывать банты. Мы сидели в большом зале его квартиры, обложенные пестрой оберткой и ленточками.
-Как у тебя это выходит?- удивилась я, когда он в очередной раз ловко манипулировал лентой.
-Мастерство, я каждый год ответственный. – мои глаза любовались им. В белом теплом свитере, и потрепанных джинсах, он выглядел так по-домашнему, что меня переполняло чувство крепко обнять его, и не выпускать. На мне были такие же старые джинсы, свитер с оленями, который мама подарила на рождество, и теплые носки, в разноцветную полоску.
-Да уж, я таким не занималась. Мы, с мамой, как то не очень любили всю эту обертку. – он притянул меня к себе, а я уткнулась в его грудь.
-Я тебя всему научу. – поцеловав меня в лоб, он со всей любовью посмотрел на меня.
-Я буду прилежной ученицей.
-Я не сомневаюсь. – рассмеявшись, мы продолжили наше занятие. В комнату вошла женщина, лет сорока. Ее зеленые глаза, всегда лучились озорными смешинками. Она только что вернулась с работы, и была одета в строгую юбку и пиджак. Ее светлые волосы, были заделаны в пучок. Тонкие губы растянулись в улыбки, при виде сына. Она обожала своего единственного ребенка. Каждую свободную минуту, старалась проводить с ним. Я завидовала и не стеснялась этого. Кто не мечтает быть окруженный заботой и любовью? Алла Романовна всегда относилась ко мне как к дочери. Вообще, их дом являлся храмом, в котором не было грубых слов, ругательств. Все что я видела – это бесконечное уважение и любовь.
-Что вы тут делаете? – снимая на ходу каблуки, спросила она.
-Подарки.- улыбнулся Саша.
-Молодцы! Я как раз хотела, чтобы вы этим занялись. Папа не пришел?
-Нет. Эй, ты снова все делаешь не так! – отбирая коробку, он шутливо подтолкнул меня своим плечом, я сделала так же.