Разбойник обстоятельно развернул свой огромный носовой платок в клетку.
Он чихнул и высморкался.
Затем, основательно прочистив себе нос и снова отложив платок в сторону, он подступил к Касперлю и Сеппелю, заложил большие пальцы рук за пояс и обратился к ним с речью:
— Вы хотели по-шпионски выследить меня и теперь находитесь в моих руках, — сказал Хотценплотц. — Все устроилось к лучшему. Вы, правда, не заслуживаете снисхождения. Я мог бы, если б хотел, вспороть вам брюхо или оторвать башку, но это мне не к лицу. А почему не к лицу?
Он взял из табакерки очередную понюшку и чихнул, после чего продолжил дальше:
— Потому что я придумал для вас кое-что получше! Тебя, Касперль, — он указал на Сеппеля, — я посажу на цепь, ты останешься в разбойничьей пещере и будешь работать на меня, пока не почернеешь! А тебя, Сеппель, — Хотценплотц указал на Касперля, — я продам!
— Ах, батюшки мои! — простонал Касперль. — И кому же?
— Кому? — сказал Хотценплотц. — Великому и злому волшебнику Петросилиусу Цвакельману, моему старому приятелю!
Петросилиус Цвакельман
Великий и злой волшебник Петросилиус Цвакельман сидел на кухне своего волшебного замка с досадою чистил картошку. Хотя он и был великим волшебником, который с легкостью мог превратить всякого человека в любое животное, а из грязи сделать золото, но вот околдовать кожуру с картошки, это, несмотря на многочисленные усилия, ему еще никогда ie удавалось. И если, таким образом, он не желал изо дня в день питаться только лапшой да перловкой, ему волей-неволей приходилось самому время от времени надевать кухонный фартук и собственноручно выполнять это докучное дело.
— И помочь-то некому, потому как нет у меня прислуги! — вздыхал великий волшебник Петросилиус Цвакельман.
А почему у него не было слуги?
«Потому что я не встретил еще ни единого, который бы мне подходил, — размышлял он. — Ибо такой слуга должен прежде всего быть глупым. Только круглого дурака я мог бы принять в свой волшебный замок, не опасаясь того, что он раскроет все мои планы. В этом вопросе мне, как волшебнику, нужно проявлять беспримерную прозорливость и беспредельную предусмотрительность. Чем ждать, пока кто-нибудь подложит мне свинью, лучше уж собственноручно чистить картошку, даже если мне это дается с таким трудом».
Петросилиус Цвакельман прервал на время своих раздумий работу. Только он хотел продолжить чистку — как зазвонил домашний колокольчик.
— Одну минутку, — крикнул великий волшебник Петросилиус Цвакельман, — уже иду!
Он выбежал в прихожую, схватился за тяжелый засов и хотел было отворить двери замка. Однако в последнее мгновение вспомнил, что на животе у него все еще болтается кухонный фартук! Ах, какой конфуз — Петросилиус Цвакельман в кухонном фартуке! Еще не хватало, чтобы кто-нибудь лицезрел его в этом недостойном виде!
Вторично зазвонил домашний колокольчик.
— Да иду же, иду! — крикнул Цвакельман. Он сорвал с себя фартук. Однако куда ж его деть?
«Фокус-покус!»
Великий волшебник Цвакельман щелкнул фальцами. Тут фартук сам по себе упорхнул прямо на кухню и занял в посудном шкафу свой крючок.
Домашний колокольчик зазвонил в третий раз.
Петросилиус Цвакельман отодвинул запор и отворил дверь. На пороге, с мешком на плечах, стоял разбойник Хотценплотц.
— Ба, смотри-ка! — обрадовано воскликнул великий волшебник. — Старый приятель, ты еще жив? Добро пожаловать ко мне, добро пожаловать! Не желаешь ли зайти?
— Охотно, — сказал Хотценплотц. Петросилиус Цвакельман проводил его в свой Кабинет. Это была большая честь для Хотценплотца. Сюда великий волшебник позволял входить только своим лучшим друзьям. Гостей обыкновенных он принимал (если вообще принимал их) в зале замка.
В кабинете Цвакельмана стоял огромный книжный шкаф, набитый толстыми книгами в кожаных переплетах. Стопки таких же толстых книг лежали на письменном столе, на подоконнике и на полу. Над письменным столом с потолка свисал крокодил (это было чучело), а в глубине комнаты, в углу, прислонился скелет, который держал в правой костлявой руке горящую свечу.
Петросилиус Цвакельман уселся в свое кресло за письменным столом и указал на стул с высокой спинкой, стоящий напротив него.
— Не хочешь ли присесть, старый холостяк?
Хотценплотц кивнул и уселся.
— От понюшки не откажешься? — спросил великий волшебник.
— Всегда с удовольствием!
Цвакельман щелкнул пальцами и будто что-то схватил в пустоте. Он выколдовал из ничего серебряную табакерку с нюхательным табаком и протянул ее Хотценплотцу.
— Пожалуйста, угощайся!
Хотценплотц взял изрядную щепотку и понюхал. Он чихнул так ужасно, что едва не счихнул с потолка крокодила.
— Ух, дьявольское зелье, мой дорогой, вот это, я понимаю, — табак! Он в три раза крепче толченого стекла! Откуда он у тебя?
— Самосад-с, — сказал великий волшебник, — моя собственная смесь, марка «Утешение носа». Да возьми же еще щепотку!
Хотценплотц вдруг засиял — в голову ему пришла одна мысль. Он понюхал табак и чихнул. Затем произнес:
— А не заключить ли нам одну сделку?
— Сделку? — спросил Цвакельман.
— Да, — сказал Хотценплотц, — табачную сделку!
Цвакельман презрительно сморщил нос.
— И что же ты мог бы мне предложить? — спросил он. — Ты что, не знаешь, что у меня денег куры не клюют?
— Да кто же говорит о деньгах! — сказал Хотценплотц. — Я предлагаю тебе кое-что получше. Угадай-ка!
Петросилиус Цвакельман наморщил лоб и задумался. Хотценплотц выждал какое-то время И затем предложил:
— Позволь, я тебе помогу? Это нечто такое, что ты безуспешно ищешь уже давным-давно…
— Нечто такое, что я безуспешно ищу уже давным-давно? — Великий волшебник насторожился. — Может быть, это какая-нибудь новая книга по волшебству?
— Нет-с, слуга!
— Ха! — воскликнул великий волшебник Цвакельман. — В самом деле? Слуга? Но достаточно ли он глуп?
— Глупее не бывает, — сказал разбойник Хотценплотц.
— И где же он у тебя?
— Здесь, сидит в мешке!
Хотценплотц развязал веревку, которой был затянут мешок. Тот упал, и на свет божий явился Касперль в шляпе Сеппеля на голове.
Петросилиус Цвакельман щелкнул пальцами и приколдовал сюда свои очки. Он оседлал ими нос и подверг Касперля придирчивому осмотру. Касперль же сморщил такую глупую физиономию, какую только мог.
— Он столь же глуп, как выглядит? — спросил великий волшебник Цвакельман.
— Несомненно, — ответил Хотценплотц.
— Это хорошо, — сказал Цвакельман, — это очень хорошо! Как же его зовут?
— Сеппель.
— Ага. Итак, Сеппель, я беру тебя. Ты умеешь чистить картошку?
— Естественно, господин Шнакельман!
Петросилиус Цвакельман вскипел.
— Ты коверкаешь мое имя, разгильдяй? — в ярости воскликнул он. — И к тому же я не просто господин, я требую от тебя обращения «великий волшебник Петросилиус Цвакельман»! Заруби это себе на носу раз и навсегда!
— Очень хорошо, великий волшебник Цепродилиус Вакельцан! — с совершенно невинным видом произнес Касперль.
— Чтоб ты провалился!
Великий волшебник ухватил Касперля за шиворот и сильно встряхнул его.
— Ты думаешь, я потерплю, что ты будешь надо мной насмехаться? Превратить тебя не сходя с места в обезьяну или в дождевого червя?
Петросилиус Цвакельман щелкнул пальцами — и хоп! — в руке у него оказался волшебный жезл. Но Хотценплотц не допустил, чтобы он заколдовал Касперля. Разбойник обнял Цвакельмана и успокоил его.
— Сеппель не нарочно исказил твое имя, старый друг! Он не запомнил его, для этого он слишком глуп!