– Это безумие. Мы даже незнакомы!

– Это безумие, – кивнул Андрей. – Ты согласна?

Катя облизнула свои снежные губы, ее пальцы задрожали. Она закрыла глаза, с силой сжала веки и вдруг выдохнула:

– Да! – Она сглотнула. – А!.. Да-да! Забирай меня всю! Только скорее, пока я не передумала!

Андрей обнял девушку и крепко поцеловал ее. Затем потянул за собой, бегом уводя из квартиры. И снова целовал – в лифте, в такси, на улице, на лестнице, у себя в комнате, торопливо срывая с нее одежду, и в постели, уже став с нею единым целым, целовал жадно, нетерпеливо – словно без Кати всю свою жизнь умирал от жажды и теперь никак не мог утолить ее…

Жажда отпустила его только в вечерних сумерках – чтобы уступить место усталости, неуловимой дреме, и потому в реальность молодого человека вернула испуганная фраза:

– Это что, уже утро?

Андрей открыл глаза, увидел рядом спину сидящей девушки, тоже поднялся, обнял ее за плечи, поцеловал в шею. Катя чуть наклонила голову, прижимаясь к его щеке своей. И вдруг испуганно проронила:

– Что же я теперь маме скажу?

– Хочешь, я сделаю так, чтобы она не вспомнила про твое отсутствие?

Девушка покачала головой:

– Нет, лучше я позвоню… Боже, что я натворила? – выдохнула она.

– Изменила свою судьбу. – Молодой человек опрокинул гостью на спину, поцеловал в горячие пунцовые губы, потом в глаза, пригладил волосы, губами опустился ниже, от подбородка к ключице, к груди.

– Ну и ладно! – засмеялась она. – Словно гиря с души упала. Пусти, мне нужно отлучиться…

Девушка поднялась и вышла из комнаты.

Андрей тоже поднялся, сладко потянулся, подошел к окну, выглянул наружу:

– Солнце над крышей. Похоже, институт сегодня в пролете…

– Мы все проспали! – отозвалась Катя, входя в комнату. – День в разгаре… Ого, что это?!

Андрей повернулся к ней, и девушка увидела татуировку размером в половину его груди: вписанную в круг свастику, которую окаймляли языки пламени. По краю круга шли угловатые, словно ломанные, руны, напоминающие вавилонскую клинопись.

– Коловрат, знак солнца, – развел плечи молодой человек. – Знак огня и вечных перемен. Плюс защита от чар, невезения, порчи.

– Ты сделал себе татуировку свастики? – свистяще прошептала Катя. – Ты что, из этих? Которые таджиков и узбеков убивают?

– Я что, похож на идиота? – не понял парень. – Таджики и узбеки приезжают сюда строить, копать, мыть лестницы, подметать дворы. Работать, делать Русь сильнее и богаче. Если их убивать, изгонять полезные рабочие руки, здесь воцарится грязь и вонь. Какая польза от этого арийской расе? Убивать нужно тех, кто унижает русских, предает и позорит нас. Но это уж точно не узбекские дворники!

– Господи, почему я всего этого не заметила вчера? – пробормотала, в ужасе оглядываясь, Катя.

Если не считать обычного шкафа и постели, комната студента-медика напоминала шаманский схрон. Полки, пусть покрытые лаком, были грубо вытесаны из толстых досок и покрыты рунами. Сверху на них стояли книги, учебники и справочники – а снизу свисали украшенные перьями и когтями палочки, бубен с беличьими хвостами, какие-то бутылочки и берестяные туески. В углу стояли два посоха, над дверью висели ветки полыни, на стенах, прямо поверх обоев, шла цветная роспись в зверином стиле, кружилось на нитках еще несколько коловратов, и даже на потолке – и то красовалась свастика.

– Вчера я тоже, кроме твоих глаз, ничего вокруг не видел…

– Ты нацист и неоязычник… – сглотнула Катя. – Почему же мне так не везет? Почему мои парни всегда оказываются отморозками?!

– Подожди! – вскинул ладони молодой человек. – Я сейчас все объясню.

Наверное, попытайся Андрей ее схватить, Катя бросилась бы бежать. Но он, наоборот, отступил, глубоко вдохнул, распахнул окно, вытянул руку наружу. Через несколько мгновений на нее села синица и принялась деловито чистить перышки. Молодой человек широким плавным движением поднес птицу гостье:

– Ее можно потрогать…

Катя от увиденного чуточку ошалела и на миг расслабилась, провела симпатичной пичуге пальцем по голове:

– И к чему этот фокус?

Молодой человек щелкнул над синичкой пальцами – и внезапно на руке его распахнул крылья огромный остроклювый орел! Оттолкнулся, в несколько взмахов одолел расстояние до окна и вылетел наружу. По комнате закружились сдутые со своих мест листы бумаги, какой-то сор, коричневые перья.

– Ого!!! – отшатнулась к стене гостья. – Что это было?

– Прежде чем ответить, я должен тебе кое в чем признаться, – щелкнул пальцами молодой человек, и окно закрылось. – Я вовсе не фашист, не сектант, не отморозок и не неоязычник. Уж совершенно точно – не «нео». Я самый что ни на есть реальный.

– Реальный – кто? – не поняла девушка.

– Ты только не пугайся… но я колдун, – развел руками Андрей. – Так уж получилось. От меня это совершенно не зависело.

– Лучше колдун, чем нацик, – нервно хохотнула девушка. – Но еще лучше просто фокусник, чем колдун. Или ты сам во все это веришь?

– Фокусникам трудно заниматься врачеванием, – чуть скривился студент-медик. – А оно мне нравится больше, чем создание мороков или мелкие выигрыши на ипподромном тотализаторе.

– Ты делаешь ставки на ипподроме?!

– Стипендия маленькая, а жить на что-то надо, – повинился Андрей. – Но я редко и по мелочи, чтобы не привлекать внимания.

– То есть ты снимаешь эту квартиру? – гостья ненароком выдала свои тайные мысли.

– Нет. Я ее купил… – полушепотом признался молодой человек. – Еще на первом курсе. На самом деле иметь некоторые колдовские способности – это не так уж плохо.

Андрей заговорщицки ей подмигнул.

– Похоже, что да… – заметно успокоилась гостья.

– И теперь, когда ты знаешь все, хочу спросить еще раз… Ты готова обменять свою судьбу на мое сердце? – Андрей протянул ей ладонь, на которой пульсировало самое настоящее, живое окровавленное сердце. Быстро сжал кулак, разжал – и на ладони оказался крупный алый бутон розы. – Последний шанс убежать…

Катя взяла бутон, понюхала. Стрельнула глазами по сторонам, вдохнула, выдохнула, покачала головой:

– Вчера я решилась на самое настоящее безумие, Андрей… Ты даже не представляешь, каково это: вдруг взять и сломать свою судьбу из-за случайной встречи! У меня было такое чувство, что я сделала шаг в пропасть. – Девушка подняла лицо и посмотрела ему в глаза. – Из пропасти не возвращаются, колдун. Я решилась, и теперь моя судьба принадлежит тебе. Что ты будешь делать с нею, чародей?

– Любить… – Андрей взял ее лик в ладони и стал целовать со вчерашней жадностью.

В этот раз их страсти хватило всего на пару часов, и к полудню молодые люди все же выбрались из постели, переместившись на кухню. Как были, так и переместились – обнаженными.

– Чего желает моя обожаемая королева в это время суток? – поинтересовался Андрей. – Только предупреждаю, что кроме кофе, сосисок и консервированных персиков в доме ничего нет.

– Ты же колдун! – Катя села на подоконник, привалившись спиной к косяку. – Хлопни в ладоши, и пусть появится!

– В смысле заказать доставку? Но тогда проще спуститься в кафе. В соседнем доме есть очень неплохое.

– Это профанация! – рассмеялась девушка.

– Это прогресс. – Чародей достал из кухонного стола большую консервную банку. – Иногда мне кажется, что высокое искусство магии убила служба доставки. Точно так же, как фотография уничтожила живопись, кино похоронило вертепы, а телефоны истребили почтовых голубей.

– Ничего, компьютеры отомстят им за всех, – улыбнулась Катя. – Андрей, а как ты стал чародеем? Разумеется, если это не затянувшаяся шутка…

– Нежить научила. – Молодой человек вывалил компот из банки в большую стеклянную чашу, заправил кофеварку. – Когда я был еще совсем маленьким, ко мне приходили забавные мохнатые существа, прилетали криксы, похожие на клыкастых младенцев с крылышками, со мною играли на улице белки и птицы, пытались говорить памятники и мертвецы, помогали с игрушками домовые. Было забавно, и родители смеялись, когда я этим хвастался. А после пяти лет каждое полнолуние стала появляться тень, которая учила меня заклинаниям, оберегам, управлению животными и людьми, наведению мороков, целительству. Услышав про нее, папочка и мамочка, вместо того чтобы похвалить, – Андрей налил в кофеварку воды, – отвели меня к психиатру. И там мне очень-очень не понравилось, еле отбился. С тех пор я вел себя так, чтобы к злому доктору больше не попадать. Потом, когда я показал кое-что с птичками и конфетами в школе, ребята стали требовать, чтобы я раскрыл секрет своих фокусов. Даже бить пытались… В общем, я быстро понял, что о своих возможностях лучше помалкивать. Скромность – второе счастье. Тебе покрепче?