Ильдико поняла, что не одно только «духовное могущество» заставило варваров повернуть вспять, – но также и сверхъестественный ужас, обуявший их предводителя.

И вот сейчас, сама объятая страхом, девушка смотрела на ларец, стоящий на возвышении в ногах ложа. В тот день понтифик вручил этот маленький сундучок и как дар, и как грозное предостережение. Ларец имел не больше локтя в длину и столько же в высоту, но Ильдико знала, что внутри хранится судьба мира. Девушка боялась прикоснуться к нему, открыть его, – но она сделает это, как только ее новоиспеченный супруг наконец умрет. Одновременно Ильдико могла бороться только с одним ужасом.

Ее взгляд испуганно метнулся к закрытой двери брачной опочивальни вождя. За окном небо на востоке начинало бледнеть обещанием нового дня. Скоро рассветет, и тогда слуги вождя войдут в опочивальню. К этому времени тиран должен умереть.

Ильдико смотрела, как при каждом натужном выдохе из ноздрей лежащего навзничь умирающего пузырится кровь. Слушала хриплый клекот у него в груди. Слабый кашель вызвал появление на губах кровавой пены, которая стекла струйкой по раздвоенной бороде и скопилась в ямке на горле. Стало отчетливо видно биение его сердца, слабеющими ударами вызывавшего дрожь этой алой лужицы.

Девушка вознесла молитву, прося небо о том, чтобы вождь умер – и как можно скорее.

Гори в адском пламени, где твое место…

Небеса словно услышали ее мольбу – последний хриплый вдох вырвался из заполненного кровью горла умирающего, выплескивая на губы алую пену, после чего его грудная клетка сжалась в последний раз и больше уже не поднималась.

Ильдико тихо вскрикнула от радости, не обращая внимания на навернувшиеся слезы. Дело сделано. Бич Божий наконец умер, он больше не сможет сеять в мире разорение. И это произошло как раз вовремя.

Встретившись с Ильдико в доме ее отца, кардинал поведал о планах Аттилы снова двинуть свои полчища на Италию. Девушка слышала похожие разговоры на свадебном пиру – хвастливые угрозы разорить Рим, стереть город с лица земли и перебить всех его жителей. Яркому светочу цивилизации грозило навсегда погаснуть под ударами мечей варваров.

Одним кровавым поступком Ильдико настоящее было спасено.

Однако она еще не до конца сделала свое дело.

Будущему по-прежнему грозила опасность.

Девушка проползла голыми коленями по ложу и соскользнула на пол. К маленькому ларцу она приблизилась, испытывая больший страх, чем когда подсыпала яд в вино своему супругу.

Наружный сундук был сделан из железа, плоский со всех сторон, с крышкой на петлях. Никаких украшений, если не считать двух символов, высеченных на поверхности. Письмена были не знакомы Ильдико, но кардинал предупредил ее, чего нужно ожидать. По слухам, это был язык далеких предков Аттилы, кочевых племен, живущих далеко на востоке.

Девушка прикоснулась к одной надписи, состоящей из простых прямых линий.

– Дерево, – едва слышно прошептала Ильдико, стараясь собраться с духом.

И действительно, символ чем-то напоминал дерево. С благоговейным почтением девушка прикоснулась к его соседу, его точной копии – второму дереву.

Лишь после этого она нашла в себе силы положить пальцы на крышку ларца и открыть ее. Внутри оказалась вторая шкатулка, уже из чистого серебра. Грубый символ на крышке также был начертан с особым смыслом.

Эти простые черточки означали «приказ» или «распоряжение».

Понимая, что времени у нее осталось совсем мало, Ильдико, как могла, успокоила трясущиеся пальцы и подняла крышку серебряной шкатулки, открывая находящийся внутри третий ларец, на этот раз золотой. В дрожащем свете факела его сияющая поверхность казалась жидкой. Символ, вырезанный на ней, был похож на сочетание рисунков на железе и серебре; один поверх другого, они образовывали новое слово.

Кардинал предупредил Ильдико о значении последнего знака.

– Запрещено, – выдохнула она.

С огромной осторожностью девушка открыла внутреннюю шкатулку. Ей было наперед известно, что она там найдет, и все же, когда она увидела содержимое, ее охватила дрожь, а по коже пробежали мурашки.

В самом сердце золотого ларца тускло сияли пожелтевшие кости человеческого черепа. Нижняя челюсть отсутствовала, пустые глазницы слепо смотрели вверх, словно устремив свой взор к небесам. Но, как и шкатулки, кости также были покрыты письменами. Строчки знаков спускались от макушки, закручиваясь плотными спиралями. Символы отличались от тех, что украшали крышки трех шкатулок; надписи были на древнееврейском – по крайней мере, так сказал кардинал. Точно так же он объяснил девушке значение этой реликвии.

Череп являлся иудейским талисманом, просьбой о милосердии и спасении, обращенной к Господу.

Папа Лев предложил это сокровище Аттиле, попросив взамен даровать спасение Риму. Однако при этом понтифик предупредил вождя гуннов о том, что могущественный талисман является лишь одним из многих, хранящихся в Риме под защитой гнева Господа, и всякий, дерзнувший силой проникнуть за городские стены, обречен на смерть. В подкрепление своих слов папа поведал историю предводителя вестготов Алариха, который разорил Рим сорок лет назад, но умер вскоре после того, как покинул город.

Испугавшись проклятия, Аттила развернул свои полчища и покинул Италию, унося с собой драгоценное сокровище. Но, как это часто случается, время в конце концов рассеяло страхи, и к предводителю гуннов вернулось желание осадить Рим и проверить справедливость легенды о господнем гневе.

Ильдико посмотрела на его распростертое тело. Похоже, Аттила уже не прошел это испытание. В конечном счете, даже сильным мира сего не избежать смерти.

Зная, что ей нужно делать, Ильдико протянула руку к черепу. И все же ее взгляд задержался на царапинах в центре спирали. Череп призывал ниспослать спасение от того пророчества, которое было на нем начертано.

Здесь была указана дата конца света.

Под черепом лежал Ключ к судьбе Мира – скрытый железом, серебром, золотом и костью. Его истинное значение всплыло всего одну луну назад, после приезда в Рим священника-несторианца из Персии, прослышавшего про то, что Аттиле была преподнесена в дар реликвия из сокровищницы церкви, реликвия, в свое время переданная в Рим самим Несторием, Константинопольским патриархом. Священник открыл папе Льву правду про то, что скрывалось в этом гнезде из ларцов и кости. Что пришло даже не из Константинополя, а издалека, с Востока, отправленное на хранение в Вечный город.

В конце концов священник сообщил папе об истинном сокровище – а также назвал имя человека, который при жизни был обладателем этого черепа.

Пальцы Ильдико, прикоснувшись к реликвии, снова задрожали. Казалось, пустые глазницы пристально смотрят на нее – те самые глаза, которые, если несторианец сказал правду, когда-то смотрели на живого Господа, на Иисуса Христа.

Девушка застыла в нерешительности, не в силах сдвинуть с места священную реликвию, – и была наказана за свои колебания стуком в дверь опочивальни. Последовал гортанный оклик. Ильдико не понимала язык гуннов, но она догадалась, что люди Аттилы, не получив ответ от своего вождя, скоро ворвутся внутрь.

Она слишком долго медлила.

Словно очнувшись, Ильдико подняла череп, открывая то, что лежало под ним, – но ничего не увидела. На золотом дне ларца было лишь углубление в форме того предмета, который когда-то там лежал, древнего креста – реликвии, якобы упавшей прямо с небес.

Но она исчезла, была похищена.