Данные византийских хронистов дополняются сведениями русских летописей.

«Повесть временных лет» содержит ряд фактов но внешнеполитической истории Восточной Европы 60 - начала 70-х годов X в., которых нет пи у Льва Дьякона, ни у позднейших византийских хронистов. Так, под 964 год она сообщает о начале крупных завоевательных походов Руси: Святослав осуществил поход на Оку и Волгу и вторгся в землю вятичей, а затем, в 965 году, повернул на хазар, разгромил их войско и захватил их города, в том числе Белую Вежу (Саркел). После этого он направился на Северный Кавказ, где одержал победу над ясами и касогами32. Новгородская I летопись уточняет, что он и ясов, и касогов «приведе Киеву»33.

Под 966 год «Повесть временных лет» приводит сведения о вторичном походе Святослава на вятичей и обложении их данью, что подтверждают и другие летописи, восходящие к древнейшим сводам34.

Русские летописи ничего не знают о болгаро-византийском конфликте, о посольстве Калокира и сразу же сообщают под 967 год о походе Святослава «на Дунай на яры» о разгроме болгарской армии, захвате городов "по Дунаеви" и о том, что русский великий князь «седе княжа ту въ Переяславци, емля дань на грьцех»35.

Однако далее русская летопись приводит сведения, орые оказались неизвестными византийским хронистам, упоминающим о событиях, происшедших между первым и вторым походами Святослава в Болгарию. Русская летопись говорит о том, что в 968 году под Киев пришли печенеги и Святославу пришлось срочно отправляться на выручку своего стольного города. Причем киевляне послали к нему гонцов со словами: «Ты, княже чюжея земли ищеши и блюдеши, а своея ся охабивъ...»36.

Летописец далее сооощает, что Святослав вернулся в Киев, а затем «собра вой, и прогна печенеги в поли, и бысть миръ»37.

Летопись содержит и другие сведения относительно намерений Святослава в Болгарии. Заслуживают внимания еще два важных и несомненно связанных друг с другом свидетельства. Первое - это известная фраза, приписываемая Святославу и сказанная им своей матери в ответ на укоры: «Не любо ми есть в Киеве быти, хочю жити в Переяславци на Дунай, яко то есть середа земли моей, яко ту вся благая сходятся: отъ Грекъ злато, поволоки, вина и овощеве разноличныя, изъ Чехъ же, из Угорь сребро и комони, из Руси же скора и воскъ, медъ и челядь»38. Второе - это сведения о разделе Святославом своей Киевской земли между сыновья га, когда он Киев отдал старшему Ярополку, в Древлянской земле посадил Олега, а новгородцам отдал на княжение по их просьбе Владимира39. Произошло это, по данным летописи, в 970 году.

Под 971 год «Повесть временных лет» сообщает, что Святослав вновь пришел в Болгарию, взял Переяславль штурмом, а затем объявил грекам: «Хочю на вы ити и взяти градъ вашь, яко и сей»40. Византийские хроники не знают факта вторичного прихода русской рати в Болгарию, зато Лев Дьякон сохранил сведения о переговорах Святослава с послами Цимисхия, во время которых русский князь также заявил, что оп намерен взять Константинополь. Таким образом, о намерениях руссов овладеть лонстантинополем речь идет как в византийском, так и в русском источниках.

Факт этих переговоров, приводимый летописью, соответствует сведениям Льва Дьякона о нервом посольстве Цимисхия к руссам, когда византийский император, столкнувшись с трудностями, решил заключить со Святославом мир. Летопись сообщает, что во время этих первых переговоров греки согласились дать руссам дань («но возми дань на насъ, и на дружину свою»41).

Русский летописец видит причину провала переговоров в том, что греки якобы не собирались выплачивать дань, а лишь старались выяснить количество русских воинов, но в конечном итоге и он сообщает те же сведения, что и византийский хронист: «... и не даша дани»42. «И поиде Святославъ на греки», - рассказывает далее летопись. Она повествует о битве, состоявшейся между руссами, возглавляемыми своим князем, и греками, передает речь Святослава перед боем, обращенную к воинам, сообщает, что «бысть сеча велика», но, в отличие от Льва Дьякона, который также говорит о битве между руссами и греками, предводительствуемыми Вардой Склиром, летописец изображает совершенно иной исход дела: «...и одоле Святославъ, и бежаша грьци. И поиде Святославъ ко граду, воюя и грады разбивая»43. Затем рассказывается о втором посольстве греков к руссам, испытании Святослава золотом и оружием и т. д. Факт второго посольства вновь находит отражение в «Истории» Льва Дьякона. Однако известия о посольствах следуют одно за другим, а потом уже сообщается о начале отчаянной борьбы греков с руссами: походе пат-рикия Петра и Варды Склира в 970 году и битве под Аркадиополем. Русская летопись разделяет эти посольства битвой и дальнейшим движением Святослава «ко граду». Лев Дьякон также сообщает, что после ухода Варды Склира на подавление восстания Варды Фоки в военных действиях наступила пауза.

А теперь посмотрим, какие цели, согласно «Повести временных лет», ставило перед собой второе посольство Цимисхия к Святославу. Император через послов просил передать русскому князю: «,,Не ходи къ граду, возми дань, еже хощеши"; за маломъ бо бе не догаелъ Царяграда. И даша ему дань, имашеть же и за убьеныя, глаголя, яко «Род его возметь». Взя же и дары многы, и възратися в Переяславець с похвалою великою»44. В данном случае русская летопись дополняет сведения Льва Дьякона и объясняет почти годичную паузу в активных боевых действиях между руссами и греками тем, что империя вновь согласилась уплачивать дань Руси. Дальнейший ход военных операций русскому летописцу не известен. Он также неосведомлен о проходе греков через Балканы, о взятии Преславы, сражениях за Доростол. Сведения летописца вновь совпадают с известиями Льва Дьякона и других византийских хронистов лишь в опиши тяжелого положения русского войска на Дунае и начала мирных переговоров между воюющими сторонами, причем летописец убежден, что русские послы были посланы к императору в Доростол, хотя Лев Дьякон и другие византийские хронисты считали, что в Доростоле до конца держались русские и именно оттуда ушли на родину. Уже этот факт указывает на смутное представление русского летописца о событиях под Доростолом. Зато несравненно полнее выглядят сведения «Повести временных лет» о ходе переговоров с греками. В ней говорится о том, что на предложение Святослава о мире Иоанн Цимисхий откликнулся немедленно и с радостью, что находит подтверждение и в хронике Льва Дьякона. Причину стремления руссов к миру объясняют слова Святослава, обращенные им к дружине: «А Руска земля далеча, а печенези с нами ратьни, а кто ны поможеть? Но створимъ миръ со царемъ, се бо ны ся по дань яли, и то буди доволно намъ. Аще ли почнеть не управляли дани, да изнова из Руси, совкупивше вой множайша поидемъ Царюгороду»45. Вопрос о дани вновь выходит на первый план в русско-византийских переговорах, о чем умолчали византийские хронисты, правда, охарактеризовавшие договор, заключенный Святославом с Цимисхием, как соглашение, по которому руссы были приняты вновь в число «друзей» и «союзников» империи, что было возможно лишь в случае уплаты Византией «варварам» регулярной дани.

В «Повести временных лет» сообщается о ходе мирных переговоров с греками, в ней помещен текст договора Руси с Византией, которого не знали византийские хронисты.

Текст «Повести временных лет», посвященный делам Святослава, заканчивается сообщением о его возвращении на родину, зимовке на Белобережье и гибели на днепровских порогах под ударами печенеги.

Следует сказать и об оригинальных сведениях Устюжского летописного свода, который сохранил более Древнюю и полную редакцию Начального свода, чем «Повесть временных лет»46. Устюжский летописец, излагая канву уже знакомых нам событий, сообщает некоторые любопытные подробности. Так, рассказав о взятии Святославом Белой вежи, автор повторил версию Новгородской I летописи о том, что Святослав, одолев ясов и касогов, «приде в Киев»47, хотя в «Повести временных лет» нет указания на место возвращения князя, а в Новгородской I летописи отмечается, что к Киеву Святослав привел ясов и касогов.