— Мина… Дочка вроде Мина была у них. Лет двадцать пять такая, тёмненькая.

Макс пожал плечами, повторил:

— Не видел. По доверенности покупал.

— Ага, — покивал участковый, будто что-то вспоминая. Потом опустил глаза на бланки. — Теперь давайте поподробнее, что вчера случилось.

Вопросы выстреливали один за другим: во сколько пришёл с работы, когда и кто позвал, в чём вышел, что увидел. Макс старался, вспоминал. Выяснилось, что никого, кроме соседкиного мужа Николая, он не знает по имени. Остальных пришлось описывать внешне. Бойко посматривал на него таким выученным недоверчивым взглядом, пока записывал. Несколько раз в разных местах рассказа спрашивал про нападавшего, хотя Макс сразу сказал, что вышел уже после драки. Но, видимо, у них так положено вытаскивать информацию. Наконец, покончив с писаниной, он поднялся со стула.

— Жарко, — выдохнул он, вытер ладонью влажный лоб. — Эти батареи всегда топят, как печки, да ещё и первый этаж.

— Жарко, — согласился Макс.

Всё время их разговора он хотел и не хотел расспросить участкового о предыдущих жильцах. Но любопытство пересилило.

— А что, вы знали тех, кто здесь жил раньше?

Участковый достал телефон, молча завозил пальцем по экрану. Макс уже подумал, может, и ну их.

— Да.

Бойко вскинул на него глаза, и показалось, что он прочёл что-то приятное в телефоне. Лицо расслабилось, глаза как-то повеселели. Макс подумал, что у этого толстого усталого мужика наверняка есть какая-то другая жизнь. Которая не имеет отношения к алкоголикам с ножевыми ранениями. А тот вдруг опёрся рукой о косяк, явно не спеша покинуть его квартиру. Заложил большой палец за пояс брюк, оглядел ободранную прихожую.

— В первый год моей службы, кстати. — И снова будто лёгкая улыбка. — Сразу после вышки, в 1999 году. Опером бегал, как савраска, искал, пробивал. Сюда притащился из-за фотографии.

Макс привалился плечом к стене, слушая. Бойко явно с удовольствием вспоминал о былых подвигах.

— На месте преступления была сфотографирована «Победа» 51-го года. — И пояснил, заметив непонимание на лице собеседника: — Ну, машина.

Макс кивнул. Понял.

— Какой-то турист там в это время ошивался, увидел ретромашину и сфотографировал с номером. Она, конечно, раздолбанная вся была, но не суть. Меня тогда дёрнуло водителя пробить по номерам, а он в другом конце Москвы прописан.

Пока что Макс плохо улавливал связь, но не перебивал, надеясь, что как-то всё это объяснится: «Победы», фотографии, бывшие жильцы…

— Ну вот я и приехал, спросить — что товарищ Алиев делал на месте преступления. Прям чувство у меня тогда было, что след взял. Или Асланов он был?

Бойко почесал овальное, как дыня, пузо, задумался. Макс пожал плечами, показывая, что не помощник.

— Нет, Алиев вроде.

Пользуясь паузой, Макс спросил самое главное:

— А что за преступление-то?

Участковый снова опёрся о косяк рукой, выпрямился важно.

— Девочка пропала посреди бела дня. Вот как сквозь землю провалилась, ага.

Показалось, будто сквозняком огладило. Макс поёжился и машинально прикрыл дверь в ванную рядом.

— Вышла во двор на площадку и исчезла. День будний, двор пустой, никто ничего. Вот только этого туриста нарыли, он там всё это, дворики старой Москвы фотографировал. Ну и машина в объектив попала. Вот я и приехал, опросить водителя Карима Алимова. Точно, Алимов он был.

Макс неосознанно затаил дыхание. Стало неприятно тревожно, аж желудок скрутило и будто начало подташнивать. Давление, что ли, прыгает?

— И главное, у этого Алимова такая жена была — ну чисто эта, Бриджит Бардо!

Бойко погладил свой живот ладонью, и по его лицу стало понятно, что эта женщина и стала причиной его хорошей памяти. Он пару секунд водил взглядом по выцветшим «огурцам» на обоях, потом криво ухмыльнулся сам себе.

— А сам этот — не то чеченец, не то дагестанец. Ну прям моджахед с виду-то, хоть и какой-то инженер, что ли, был. И чего бабы на этих джигитов ведутся?

Он махнул рукой и повернулся к вешалке. Макс напряжённо глядел ему в спину, не ожидая, что весь рассказ сведётся к какой-то красотке.

— Так а с машиной-то что?

Бойко втискивался в свой бушлат, или как там это называется. Потянулся за серой шапкой.

— А ничего оказалось. Он работал в конторе рядом и машину всегда парковал в том дворе. На Кропоткинской, улочка такая тихая за Энгельсом.

Макс автоматически начал вспоминать памятник рядом с храмом Христа Спасителя. Кивнул рассеянно.

— А девочку нашли?

Бойко расстегнул папку с бумагами, начал перебирать бланки внутри, что-то проверяя. Наконец, вжикнув молнией, поднял глаза на Макса.

— Не думаю. Там серия пошла, дело засекретили и наверх забрали.

Макс дёрнул тяжёлую дверь на себя, выпуская участкового из квартиры.

— Серия?

— Серийные преступления. Если что-то нужно будет насчёт ваших показаний, вам позвонят по указанному мобильному.

Бойко достал из кармана зазвонивший телефон и не прощаясь направился к лестнице. Макс закрыл дверь, отрезая себя от мира снаружи.

Мерзкий звук настойчиво выцарапывал из глубокого сна. Макс не мог понять, спит ли он или уже проснулся. Шаги. Неровная, тяжёлая поступь, от которой, казалось, скрипит весь дом.

Он натянул одеяло, закутываясь. Спать хотелось неимоверно. С занавешенным окном в комнате было непроглядно темно. Сосед бродил по дальней комнате, затем звук приблизился, как если бы кто-то подошёл к его кровати, и вдруг всё стихло. Макс отвернулся к стене, сладко вздохнул, засыпая. Наступившая тишина почти убаюкала его, когда диван за спиной прогнулся, будто под тяжёлым телом рядом.

Макс взвился и через секунду уже стоял на полу. От ужаса лёгкие сжались до боли. Комната озарилась светом люстры, хотя он не мог вспомнить, как долетел до включателя. Макс прижимался спиной к холодной стене, ошалело оглядываясь. Никого. Он уставился на тёмный дверной проём в дальнюю комнату. Кто-то зашёл в квартиру, пока он спал? И до сих пор здесь? Секунда шла за секундой в полной тишине. Даже треклятый сосед затих. Макс протянул руку, бесшумно взял небольшой молоток, который оставил на комоде раньше. Осторожно ступая, двинулся к открытой двери в маленькую комнату. Холодный воздух двинулся ему навстречу потоком. Окно разбили? От тишины звенело в ушах. Макс рванул в комнату, замахиваясь молотком, хлопнул ладонью по выключателю.

Люминесцентная лампа тускло вспыхнула, набирая яркость. Комната была пуста, окно цело и закрыто.

Он проверил каждый закуток, заглянул во все углы. Входная дверь закрыта на оба замка, на полу никаких следов. Макс вернулся в комнату и сел на диван. Могло ему присниться такое чёткое ощущение, что кто-то сел рядом? Ведь он крепко спал, пока его не разбудили шаги.

Шаги. Макс посмотрел на потолок, будто мог увидеть беспокойного соседа. Он каждую ночь, что ли, гулять собирается? Глаза начали слипаться. Кроме «приснилось», версий быть не могло: он же всю квартиру проверил. Макс неуверенно улёгся головой на подушку, посматривая вокруг.

Свет он оставил включённым, молоток положил рядом с собой к стене.

========== Часть 3 ==========

Таблетка шипела в стакане с водой, будто ведьмино зелье. Головная боль, казалось, выдавливает глазные яблоки изнутри, отвлекая от ужаса прошедшей ночи. Агентши сочувственно кивали, старались даже не галдеть как обычно. Интересно, они подозревали его в пьянстве или романтическом свидании?

Он так и не уснул, прислушиваясь сквозь нервную дрёму. История с пропавшей много лет назад девочкой каким-то образом переплелась с ночной чертовщиной, всплывала в голове жуткими причудливыми обрывками сюжетов. Под утро голова разболелась до звона в ушах. Макс не смог даже выпить чаю, казалось, что его вот-вот стошнит. В зеркале отражался белобрысый астеник с отёкшими от бессонной ночи глазами. Он старался не заснуть в маршрутке, но в метро всё-таки вырубился и проехал до конечной. Поездка до офиса вышла затянувшимся продолжением сна.