— Но ты смолчал!

Эрандил вздохнул. Сдавленно взвизгнул, потому что в этот момент вандад жадно схватил мясо вместе с пальцем. Ощущения всё-равно что прищемить дверью. Вырваться из цепкой хватки живого дерева тоже было непросто.

— Слушай и запоминай, Тайлас,— прошипел отец, опуская пострадавший перст в кадку с водой.— Слова это пустой звук. На угрозы всегда отвечай действием. Вандаду не нравится это место. Он слишком агрессивен.

Холодная вода не помогала. Палец дико горел.

— И что же мы… ты… будешь делать?

— Увидишь. Садовник! Беренбром — вызываю тебя!

Не грянула молния, не открылся ведущий в черноту портал, но рядом с Эрандилом прямо из воздуха появилось низкорослое коричневое существо, с растоптанными ушами, большими круглыми глазами и грустно опущенным носом в форме баклажана. Абсолютно лысое. И которое тут же униженно поклонилось.

— Ты недостаточно следишь за рассадой, Беренбром,— не вынимая из спасительной воды пальца, сурово произнёс Эрандил.— Вандаду требуется больше света. И посмотри, как он жадно поглощает мясо — ему не хватает питания от корней. Ты должен заменить землю в кадке.

Существо согласно кивало, всячески выражая понимание, сожаление и стыд за собственную нерасторопность.

— Это не всё,— добавил лорд, видя, что садовник собрался уходить.— Я получил рану из-за твоей нерасторопности. После того как всё выполнишь — иди к главному гвармолу. Скажешь, что я велел подвергнуть тебя наказанию. Пусть сам придумает какому.

Существо снова поклонилось.

— А как же твой договор с лордом Лемпэниэлем? — спросил Тайлас, когда садовник исчез.— Вдруг он откажется, узнав, что возле Талиан увивается какой-то капитан?!

— Не узнает.

Эрандил запахнулся в плащ, направляясь к выходу из оранжереи.

— Отец?!

— Тайлас,— он остановился, обернулся с усталостью и раздражением.— Предоставь решать это главе семьи.

***

Десять лет назад Алтаниэль разрешила иностранным кораблям заходить в гавани Эльвенора. Их командам было дозволено сходить на берег, но свобода ограничивалась портом — в сам город эльвенорцы чужаков по-прежнему не пускали.

Сотни скучающих моряков, мечтающих отдохнуть от тягот морского путешествия и жёсткой дисциплины. Сотни одуревших без женщин и выпивки мужиков, стеснённых на узком пятачке суши. Да зачем нужны золотые прииски, если есть здесь кабак?!

Так же думал Аарон Янг — человек, купец из Мореи, десять лет назад купивший складской барак недалеко от причалов. Он пристроил к нему очаг, поставил прилавок, повесил над входом вывеску с кувшином — понятную любому моряку.

К вечеру заведение забивалось до отказа, но сейчас людное время ещё не наступило. В зале, залитом мерцающим светом очага, сидело всего с десяток матросов и несколько эльдар. Хозяин стоя дрых за прилавком. Пахло специями и подгорающим на вертеле мясом.

— Хозяин! — настойчивый стук чем-то тяжёлым по дереву заставил Аарона открыть глаза.

Дебоширил одинокий эльдар, обосновавшийся за столом у опорной колонны. Перестав стучать, он помахал перед собой пустым кубком.

— Ещё вина!

Не моряк — не юнец, желающий хлебнуть экзотики дальних стран, он так отличался от обычных посетителей кабака, что невольно привлекал к себе внимание. Черноволосый, белокожий, с тонкими чертами лица и холодными зелёными глазами. На лбу шрам. Аарон никогда не видел эльдаров со шрамами, даже среди воинов. Обычно они старались залечить любые подобные отметины. Неужто не хватило денег на целителя?

Аарон принёс полный кувшин, забрал старый. Эльдар дымил курительной трубкой, задумчиво грызя длинный мундштук. На вежливое предложение подать чего-нибудь к вину только мотнул головой. Возвращаясь мимо стола с эльдарской молодежью, мореец услышал, как кто-то из них отчётливо обронил: «Брошенный». Потом один, отличавшийся серебристым оттенком волос, достал лютню. Пробежал по струнам ловкими пальцами, заиграл. Мелодия, вначале тихая и ненавязчивая постепенно набирала обороты, что привлекла к себе моряков в другом конце зала. Спустя пару аккордов, к ней присоединился голос, красиво поющий о неразделённой любви.

«Не было бы драки!» — озабоченно подумал мореец, глядя на болезненно исказившееся лицо шрамоносца.

Несколько секунд тот прожигал кудрявый затылок взглядом, будто борясь с искушением чем-нибудь в него запустить. Но потом отвернулся. Налил в кубок вина и залпом выпил.

Хлопнула дверь. В зал ввалились новые посетители и пьяный эльдар со шрамом резко перестал Аарона интересовать. Даже песня оборвалась. На пороге стояло пятеро людей. Все как один рослые крепкие здоровяки с амбарную дверь в плечах, с рыжими косматыми волосами, в потемневших от времени и соли кольчугах. У одного под густыми бровями помещался крупный бугристый нос. У второго под носом висели, похожие на моржовые клыки усы. Доспехи, внушительный арсенал на поясах и даже особый взгляд, которым незнакомцы прошлись по залу, лучше всего говорили Аарону об их основном занятии. А характерная внешность недвусмысленно указывала на национальность. Гордландцы.

«Интересно, есть в мире уголок, где они не продавали бы свои мечи?»

Простоволосый здоровяк, с носом, пихнул локтём второго без шлема, выразительно мотнув головой куда-то в глубину зала. Его товарищ взглянул в указанном направлении. Рыжие усы воинственно шевельнулись. После чего вся ватага заняла стол у двери.

— Хозяин! Тащи вино и мясо!

— Глушка! — в свою очередь зашумел Аарон, зовя прислугу.— Неси вина гостям.

А сам занялся мясом.

Глушка — некрасивая и уже не молодая женщина, выкупленная им у пиратов, главным достоинством которой была её низкая цена. Аарон никогда не интересовался, кем была она до попадания в плен. От стола гордландцев она вернулась испуганная до икоты, ухитрившись расколотить по дороге кувшин.

— Они сюда убивать пришли! — выпалила она, прежде чем кабатчик успел высказать ей за порчу имущества.— Вон тот, с усами говорил, что не хочет ошибиться, а тот, который носатый, перечислял приметы.

— Какие приметы? О чём говоришь, дура?

— Да вон того эльдара, приметы! Черноволосый, который, со шрамом. Я ж на Гордланде том десять лет жила, пока меня не перепродали, а ваша милость не выкупила. Своими ушами слышала, что убивать будут, но так, чтоб всё, значит, случайной дракой казалось…

— Хватит! Иди, крути вертел, женщина! За кувшин сегодня ляжешь спать с пустым брюхом.

«Чего только эта баба не придумает, чтоб оправдаться!»

На его глазах, усатый и носатый гордландцы, встали и нетрезвой шатающейся походкой отправились к одинокому эльдару за стол. Тот этому не сильно обрадовался.

— Я не звал гостей!

От прилавка до спорщиков было не больше десяти шагов и хозяин слышал каждое слово.

— Ты тут не хозяин, альв,— по-простому ответил вислоусый.

— Сидим где хотим,— добавил носатый.

Весь разговор проходил нарочито громко и на понятном эльдарам языке. К слову, говорили на нём гордландцы, очень даже пристойно. Сам Аарон, прожив в порту Фарродена десять лет, говорил хуже. Эльдар тоже удивился.

— Хорошая талья.[5] Где учили?

— Я — от рабыни альвийки,— ответил за себя носатый, когда вислоусый предпочёл отмолчаться.— Хорошая ткачиха, хотя для бабы мелка. Из вас, альвов, получаются хорошие рабы, если выбить спесь палкой.

Молодняк у окна загудел. Лютнист возмущённо сдвинул брови, а его сосед даже попробовал схватиться за меч, но был перехвачен товарищами. Шрамоносец кажется, чуть-чуть протрезвел.

— Паршивый пёс! Ты сидишь передо мной, в моём городе и спокойно хвастаешь, что владеешь перворождённой как… какой-то скотиной?!

— А ты проучи меня, — произнёс носатый куда тише, так, что слышал только эльдар и притихший за прилавком Аарон.— Ну же, доставай меч. Посмотрим, так ли ты хорош в этом деле как кажешься.

— Что, нет? — переспросил он насмешливо и во всю глотку.— Мне показалось, ты что-то сказал! Говори громче, остроухий, а не то я решу, что ты бормочешь оскорбления в мой адрес.