Более не задерживаясь, я рванул в свое отделение. Меня встретила перепуганная старшая медсестра.

С порога я рявкнул:

— Сколько?

— Восемь, — поняла она с одного слова.

— Кого-нибудь вытащили?

Сестра мотнула головой и разрыдалась.

— Ну, тихо, тихо, — сбавил я тон. Не люблю женские слезы, особенно если женщина мне в матери годится. Сам виноват — у нее пациенты мрут, а тут еще я ору. — Наши все живы?

— Да-а, — всхлипывая, ответила старшая. — А в терапии Анечка из манипульки умерла-а-а…

Жаль девчушку — я эту медсестру помнил. Совсем молоденькая, только из медучилища, стройненькая, как березка, — и такая же светлая по характеру. Завтерапии нарадоваться на нее не могла — всем поможет, все успеет. И вот тебе…

Чувствуя, что дело приближается к полноценной истерике, я снова перевел голос в командную тональность:

— Валентина Матвеевна, прекратите. Вы на работе. Позаботьтесь об умерших — для начала перенести их в одну палату, оградите от прочих пациентов, сообщите в морг. Да, и все истории мне на стол — буду разбираться.

Уже на бегу:

— И дайте мне бинт, смоченный в спирте, — надо хоть кровь вытереть. Неудобно с разбитой головой к Олегу Даниловичу являться.

Заскочив в ординаторскую — ни одного врача, все куда-то запропастились, — сбросил куртку. Тут и сестра подоспела с бутылочкой спирта, шариком ваты и сложенным бинтом. Я, как мог, оттер кровь со лба — вроде больше не сочится. Из волос выдирать застывшие темные комки не стал — времени нет. Надеюсь, в моей темной шевелюре и видны не будут, но на всякий случай прикрыл колпаком. Посмотрел на себя в зеркало — морда офигевшая, глаза дикие. Странно, что внутри абсолютное спокойствие. А по делу-то можно и паниковать — столько смертей. На ходу застегивая халат, поспешил на второй этаж, в администрацию.

Там тоже бегали, но не кричали. Шепотом переговаривались и делали страшные глаза. Перед самым кабинетом Олега Даниловича на светлом ламинате лежало тело, укрытое простыней. Краешек немного сдвинулся — виднелась рука с ярко-красным маникюром и длинными аристократическими пальцами. Я медленно подошел к простыне, откинул ткань с лица. Так и думал — секретарь шефа Алина. Сколько ей было? Двадцать семь? Двадцать девять? Еще вчера мы сидели все вместе — Алина, я и завотделения кардиологии Натаныч — в кафе при больнице и весело болтали, делились планами на лето. И вот теперь у нее нет никаких планов, нет лета — нет ничего. И выражение лица спокойное-спокойное, как будто задремала на минутку. Странно видеть ее такой — энергичную, смешливую, деловую Алинку. Аккуратно прикрыл лицо белой тканью и встал. Еле слышный скрип двери заставил меня вздрогнуть. Резко обернувшись, я увидел шефа. Олег Данилович, близоруко щурясь, смотрел на тело.

— Такая молодая, Ваня, правда?

— Молодая, — эхом повторил я. — Олег Данилович, что происходит?

— Заходи, Иван, советоваться будем. Мне как раз из Минздрава звонок пришел. Быстро тунеядцы отреагировали. Мы тебя только ждали да Игоря Натановича. Но Натаныч… уже не придет.

— Игорь тоже? — пробормотал я ошарашенно.

— Да. Нашли в ординаторской за столом минут десять назад, — шеф махнул приглашающе рукой. — Заходи.

В кабинете собрался весь цвет больницы — и не только заведующие, но и наиболее опытные врачи. Я даже одного из своих заприметил — Сергей Валентинович Луканов, как обычно, проигнорировал мое приветствие, только щеки надул. До сих пор простить не может, что сопляка заведующим поставили в обход него. Хотя, поговаривают в отделении, неприязнь издалека идет — Луканов еще с отцом что-то никак поделить не мог. Олег Данилович сделал хороший подарок старожилу — поставил над ним сына старого недруга. Видать, было за что осадить Сергея Валентиновича. Но сегодня тот сидел рядом с шефом — в чем бы ни заключались разногласия, но опыт остается опытом. И сейчас он более всего нужен.

Главврач не спеша прошелся по светлой комнате, уставленной стеклянными статуэтками да рамочками с дипломами, выглянул в окно и только после этого задал вопрос:

— Ваши мысли, коллеги?

На удивление, никто не стал никого перебивать. Вообще тишина стояла такая, как будто в школе учительница написала на доске архисложную задачу, да вот как решать, никто не знает — и потому весь класс стыдливо молчит, чтобы не позориться.

Александр Викторович, опытный инфекционист, тихо предположил:

— Эпидемия? Тропическая лихорадка?

— Тогда уж легочная чума, — мрачно пошутил шеф. — Не развивается все так быстро. И симптомов нет, насколько я знаю. Никаких.

Видимо, на меня так удар головой подействовал, что я полез на баррикады:

— Я видел… Перед смертью резко расширяются зрачки. И больше ничего.

— Любопытно, — прищурился шеф. — Что предполагаешь?

— Ну… Если исключить отравление атропином, а его исключаем сразу — столько отравы негде сейчас взять, то… похоже на смерть коры мозга.

— Массовая? «Дом-2» пересмотрели? — ехидно поинтересовался Сергей Валентинович. Видно было, что он получает непередаваемый кайф, осаживая молодого выскочку.

— Я… — на мгновение перехватило горло, но я продолжил: — Я видел эти проявления вблизи. Умерла молодая женщина. Без патологий. В последнее время не жаловалась ни на боли, ни на слабость, ни на температуру.

И, бросаясь в омут с головой, продолжил:

— Я был с ней последние сутки — никаких тревожных симптомов не заметил. Ни вчера, ни ночью, ни в последние минуты перед смертью.

Олег Данилович тревожно глянул на меня:

— Маша?

— Нет… — Я запнулся. Блин, оказывается, и мне бывает стыдно. — Другая женщина.

Луканов демонстративно прокашлялся и отметил:

— В наше время…

— Яблоки были слаще, а сливы больше, — оборвал его шеф. — Мы не на собрании комсомола, Сергей Валентинович. Пока что, как ни удивительно, только Иван Игоревич может хоть что-то сказать о симптоматике и развитии… этой… хвори.

— Точно хворь? — спросил завотделения терапии. — Может, токсикологи что скажут. Вода там или выброс какой?

— По всей стране? — вкрадчиво спросил Олег Данилович.

Тут уже подскочили почти все.

— Стране? — ошарашенно переспросил терапевт.

Ни слова не говоря, Олег Данилович щелкнул пультом управления — засветилась панель телевизора на стене. На первом же канале экстренные новости. Звук шеф не включил. Но картинка говорила сама за себя: пылающие обломки самолета. Другой канал: снова новости — Москва, Садовое кольцо, длинная пробка, между машинами бегают люди, вдалеке поднимается столб черного дыма. Мигнул экран — следующий канал: замедленная съемка. Концерт? Мюзикл? На возвышении хор — падают люди со ступеней, коллеги пытаются поддержать. Ниже бегущая строка с количеством погибших. Еще один канал — эмблема BBC: бегают полицейские в непривычной форме, на улицах лежат люди. Крупным планом показано лицо девушки — щека вдавилась в асфальт, рот приоткрыт, пустые глаза.

Я еще успел заметить огромные зрачки — на всю радужку. Как у Лены.

— Минимум стране, — подтвердил шеф. — Мне из Минздрава звонили. Официальная версия — новый вирус гриппа, высоковирулентный [1], с геморрагическими [2] осложнениями.

— Чушь, — вмешался инфекционист. — Уж геморрагии мы бы сразу заметили. Да и вирус не бывает совсем без симптомов. Опять этот горе-финансист крутит министерством как хочет — кто такого дурака поставил командовать здравоохранением.

— Известно кто, — пробурчал Луканов, — и известно за что. Будет у тебя жена дочерью Самого, и ты взлетишь. Но к медицине его заслуги отношения не имеют.

— Чушь, не чушь, а такова будет официальная позиция, меня знакомый уже предупредил — так что гласно будем повторять эту сказку для обывателей. Но в работе ориентироваться на здравый смысл, — заметил Олег Данилович. — Еще версии есть?

Ответом ему была кладбищенская тишина. Даже стало слышно, как за сплошными стеклопакетами окон шумит перепуганный народ на улицах.