Дынко погрузился в дела так глубоко, как только мог. После вчерашнего он опасался видеть Слава, но, увидев, неожиданно обрадовался. Потому что если он здесь, то… не с ней.

Еще один день допоздна забился насущными проблемами, такими как горные, продукты, нужники и нехватка питьевой воды.

А следующим утром патруль принес известие о том, что на рассвете летучие корабли высадили первую партию воинов.

План дивов был очевиден — захватить столицу Сантанию, сердце Звериной земли, а так же символ управляющего дома — замок, и оттуда уже расползтись, как мертвая гангрена, сметая недовольных, если таковые найдутся среди выживших. Навье место, наверняка, тут же огородят и попытаются с помощью магии организовать что-то наподобие признания богами их права. Как именно это должно выглядеть, никто не знал, но дивы народ весьма изворотливый и, наверняка, придумают что-нибудь особенное.

К вечеру высадка закончиться, дивы выступят за пару часов до рассвета и когда появится солнце, будут уже у столицы. Последний совет Дынко, как и остальные альфы, пропустил — будь там что-то новое, им бы сразу сообщи. Он потратил вечер на свой отряд воинов, разделенных по числу альф. Большинства из них были молоды и испуганны. Почти все только недавно пришли из дальних деревень и в жизни из боев видели только кулачные ярмарочные баталии, стенка на стенку, когда даже в зверей не перекидываются. Они сидели вокруг костров, серьезные, полные осознания того, что он них теперь зависит будущее звериного народа. Дынко переходил от костра к костру и у каждого рассыпался ворохом пустых вопросов и шуток. Слушая его расслабленный голос и наблюдая за беспечно веселым лицом, многие лица вокруг разглаживались и отвечали улыбкой.

Дынко проснулся раньше времени. У откинутого полога палатки стояла… Власта. Она стояла, а за стенками уже слышались звуки просыпающегося лагеря: шаги и треск костра, шум льющейся воды и далекий командный крик. И только тогда, утром дня, поставившего на кон множество жизней, утром дня, вечер которого мог наступить далеко не для всех, только тогда, впервые с той самой ночи Дынко горячо и неистово пожалел… о своем решении.

— Я дурак, — сказал Власте, но она не ответила, растаяла утренним туманом и оставила только слабое подобие такого мучительно прекрасного аромата.

Как и не бывало…

Из палатки он вышел собранным и спокойным.

Первый приступ страха Дынко испытал, когда ехал мимо наспех ставящихся лечебных палаток. Среди женщин, одетых в светлые простые платья, с волосами, собранными под косынки, была и Власта.

Он не помнил, как долетел до штаба. Радим смотрел в серебряное блюдо, которое спокойно придерживал за края Полян: в воде четкие десятки дивов шли в месте, где кедровый лес редел и плавно перетекал в еловый. Уже совсем близко.

— Почему здесь Власта? — резко спросил Дынко — Это опасно, отправь ее в замок.

Радим оглянулся и в его глазах явно читался вопрос, что собственно Дынко делает здесь, вместо того, чтобы ждать на своей позиции? Вопрос так и остался невысказанным.

— Власта — княжна, — тихо сказал Радим и отвернулся назад, к Поляну. На картинке лица, прямо посередине расчерченные красными полосами, подняли головы и хмуро посмотрели в небо, как будто увидали там Вожака.

Незаметно появившийся Ждан настойчиво потянул Дынко за рукав и почти вывел наружу.

— Ты видишь будущее? — спросил Ждана.

Тот сморщился и помотал головой.

— Совсем ничего?

— Да как сказать… Вижу, что Дарька точно войдет в навь, а дальше… пустота. Что там случиться? Не угадаешь…

— А остальных? Вожака видишь?

— Нет, остальных тоже не вижу, как отрезает.

— Власту? Что с ней станет?

Ждан потупился.

— Тут и видеть не надо. Или все хорошо, или… Она же княжна. Если… Тогда даже лучше будет, если ее убьют раньше.

Это был второй приступ. Дынко крепко схватился дрожащей рукой за Ждана, но сказать ничего не успел — раздался предупреждающий вой труб, сигнализирующий готовность и они, просто кивнув друг другу, быстро разъехались по своим позициям.

Когда дивы показались на горизонте, Дынко все еще ждал чуда. Не знал точно, как оно выглядит, но Дарька не могла подвести. Не его. Она не могла подвести Радима.

Дивов следовало подпустить поближе, но не настолько, чтобы битва перенеслась в редкий лес, в котором базировались звери. Четко выстроенное войско перло напролом и Дынко не сразу понял, почему. Он, естественно, пошел первым, за ним — его воины. Тогда полетела первая волна кос, Дынко все еще верил в чудо, уклоняясь от росчерков сверкающих лезвий. Все еще верил, слыша, как одно из пролетевших мимо досталось кому-то за спиной, вызвав резкий крик боли. Количество кос, конечно, ограничено, но если это главное оружие, на которое рассчитывают дивы, то запаслись они им основательно. Скорее, магический резерв закончиться, чем лезвия…

Дынко все еще верил, когда пронеслась вторая волна, и почти сразу, третья, более густая, одним сверкающим укусом все-таки его зацепив. В груди хлюпало, коса пропорола ее, пожалуй, слишком глубоко, но позади его воины, большинство из которых всего лишь мальчишки да мирные жители, пусть и готовые умирать за родных.

Все еще верил, когда по неудержимому вою из центра, к которому непроизвольно присоединился, понял, что это вожак… что его больше нет.

Это подкосило больше, чем лезвие. Но сзади воины… и не только. Сзади Звериная земля, светлая столица Сантания и полный ласковой неги цветущий луг, посреди которого обосновалась яркая королевская лилия.

Потом было не до веры. Он кромсал попавшуюся под клыки плоть и зверел от крови и ярости. Последнее осознанное решение было пробраться сквозь заслон воинов к магам, которые продолжали пускать волны кос. Их остановить было важнее, и Дынко уворачивался от кинжалов и протискивался, лез среди тел прямо к цели, попутно прихватывая за горло очередного неудачно подвернувшегося дива.

Он ни о чем не думал, полностью отдавшись зверю, окруженному алом мороком, когда небо с грохотом вспыхнуло, ослепив его и всех окружающих. Бок дива под зубами ощутимо дернулся и кинжалы перед носом почему-то опустились мимо его плеча.

Все замерло, Дынко упрямо стискивал клыки и отпустил, только когда прямо перед носом в воздухе соткалась прозрачная красноватая рыба, соткалась и заколыхалась лениво на ветру… Сзади уже взрывалась война восторженного воя и див, сквозь рыбу расплывчатый и неопасный, держась за бок, отступал.

Звериная земля… Дынко свалился, глухо рыча от боли и замер в траве, щедро обагренной кровью. В глазах плыл туман и окружившие его цветные фигуры казались живыми. В основном это были звери, но он почему-то искал среди них другую, одну-единственную, розоватую, с еле заметным глянцем. И не находил. Вокруг потемнело и Дынко, закрывая глаза, надеялся, что догонит Радима по дороге к предкам. Вдвоем-то веселее…

Уйти далеко ему не дали. Дынко очнулся, чувствуя, что его волоком тащат по земле и хотел огрызнуться, рявкнуть погромче, потребовать оставить его в покое, но не смог — сил не было.

Встать Дынко сумел только в день, когда возвращался Вожак и встал только потому, что не мог его не встретить. Крепко зафиксированная рука ныла, ноги подкашивались, но Дынко шел до самого замка и успел до того, как подъехал экипаж.

Радим улыбался с отсутствующим видом, было видно, улыбался только потому, что так было нужно. Не считая Дарьки, Вожака спасли, как ни странно, горные. Кроме кос, персонально по нему был открыт шквал арбалетных выстрелов и когда Вожака свалило, именно горные окружили его и оттащили назад, не давая добить — косы и арбалетные болты от их брони отскакивали, как будто их обстреливали безобидными орешками.

Радима сразу увели в замок, оставив на пороге одну только Дарьку, бледную и такую же рассеянную. Одна рука у нее была забинтована и Дарька морщилась каждый раз, когда ею двигала. Людские раны, как ни жаль, заживают не так быстро, как звериные.