— Почему я? — скучным голосом осведомился Хан, развалившись в кресле возле директорского стола и вытянув длинные ноги почти на середину кабинета. Мог себе позволить такую фамильярность — в кабинете, да и во всём здании бывшей швейной фабрики, ставшей теперь «бизнес-центром», пристанищем кучи офисов, никого не было, кроме них с Кэпом. Полночь стояла. Глухая сибирская полночь. И кабинет тонул во мраке, только на столе горела старомодная лампа под «ленинским» зелёным абажуром.

В миру Хан звался Вячеславом Темирхановым и служил в охранном агентстве «Витязь» под началом Кэпа — то есть Михал Михалыча Полуэктова, — как когда-то на Кавказе.

— Потому что ты интеллигент, — без раздумий отозвался тот, отхлебнув чаю из большой фаянсовой кружки и тоже откинувшись на спинку своего кресла — большой и наголо бритый, как Брюс Уиллис. Даже усмехался он так же кривовато, а сейчас ещё и ехидно, зараза.

— Звучит как приговор, — пробурчал Хан.

Любой другой из ребят «Витязя», наплевав на субординацию, вместо «Почему я?» спросил бы, не охуело ли часом начальство.

— Ты свободно говоришь по-английски, — не слушая его, продолжал Кэп. — Это раз.

— Грузовик привёз дрова — это два. Ты спикаешь не хуже моего, — ввернул Хан, но Кэп легко отмахнулся:

— Два — ты, как человек интеллигентный, толерантен к… м-м-м… сексуальным меньшинствам.

— Да с чего ты взял? — вяло огрызнулся Хан. — Я, может, втихаря веригами бряцаю.

Он демонстративно подёргал себя за лямки камуфляжной майки-«борцовки», но Кэп снова величаво пропустил этот пассаж мимо ушей и с прежним напором продолжал:

— Без вэ-пэ, с чэ-ю, морально-и стрессоустойчив…

— Беспощаден к врагам рейха, — любезно подсказал Хан голосом Ефима Копеляна.

— И у тебя располагающая внешность, — безапелляционно закончил Кэп свой гнусный панегирик.

— В обсуждаемом контексте это как раз минус, — уныло съязвил Хан, потирая стриженый затылок.

Располагающая внешность, ну надо же! Бесспорно, бабам его крепкая фигура и татарская физиономия, скуластая и зеленоглазая, всегда нравились, но…

— Хватит придуриваться, — доброжелательно, но твёрдо посоветовал Кэп. — Для сопровождения таких своеобразных випов, как эти, ты — кандидатура идеальная, согласись.

Да уж, хотя бы потому, что он всё ещё сидел здесь и слушал, вместо того, чтобы с матюгами хлопнуть дверью, мрачно подумал Хан.

— Уйду в монастырь, — скорбно пригрозил он и залпом допил остывший чай, как водку. — Буду аки горлица.

— Задание выполнишь — дуй себе на здоровье, — отпарировал бессердечный Кэп. — Кстати, монастырь — излюбленное место действия их фильмов. Сеттинг, говоря по-нынешнему. Монастырь или церковь. И ещё войсковая часть.

Хан поперхнулся чаем.

— Ты что, их смотрел?! Эти фильмы?!

В свете настольной лампы массивное лицо Кэпа казалось вырубленным из гранита.

— Само собой. Всегда надо точно знать, с кем имеешь дело. Так что — да, смотрел и тебе настоятельно рекомендую.

— Я как-то… пока не созрел, — пробубнил Хан, обретя дар речи.

— Это работа, — спокойно напомнил Кэп.

— Кстати, о работе, — Хан выпрямился в кресле. — Выходит, я у них буду и переводчиком, и водилой, и телохранителем? Один, без напарника?

— Все отказались, — с сожалением кивнул Кэп. — Справишься, Слав. Если что-то, не дай Бог, пойдёт не так, я самолично прикрою тебе задницу.

— Прозвучало эпичненько… учитывая контекст, — съехидничал Хан и твёрдо добавил: — Удваивай оплату.

— Это за какие же заслуги? У тебя и так тройная ставка, — после секундной паузы невозмутимо напомнил Кэп. — Никаких внештатных ситуаций не предвидится, обычная охрана.

— А за моральный ущерб, — решительно отрезал Хан. — Ребята прознают и будут изгаляться надо мной до конца моих дней. Так что удваивай. Не из своего же ты кармана платишь. Если твоим випам это сильно надо, они согласятся. Хотя я в душе не ебу, нахера им это сдалось — кататься в Сибирь. За новой натурой? Свежатинки захотелось, блядь? Ближе не нашлось?

Кэп терпеливо переждал, пока Хан выпустит пар — тот переходил на русский матерный крайне редко и только с большого психу, — и примирительно произнёс:

— Ладно тебе, Слав. Нас это не касается. Может, у людей творческий кризис. Может, правда чего-то нового захотелось. Другого антуража, например.

— Русская водка, чёрный хлеб, селёдка? — пробурчал Хан, остывая. — Косая сажень и ядрёная вошь? Боян бо вещий златые персты на серебряные струны возлагает?

Заслышав про вещего Бояна, Кэп заметно расслабился — понял, старый лис, что Хан подуспокоился и теперь вряд ли соскочит.

— Нас это не касается, — с нажимом повторил он. — Твоё дело — их сопровождать, помогать ориентироваться в наших реалиях и отваживать тех, кто будет им докучать.

— Гей, славяне? — снова не удержался Хан. — Едва наша «Горбатая гора» прослышит, что они приехали сюда искать новую натуру, мне придётся охранять их с гранатомётом.

— А ты что, разучился с «Мухой» обращаться? — Кэп поднял густые брови с деланным удивлением.

Хан вздохнул и кротко ответствовал:

— Нет. Не разучился. А они снимут номер в отеле или..?

— Дом в Заречье, — лаконично отозвался Кэп. — Как им в гостинице контингент отсматривать?

— От города далековато, — задумчиво констатировал Хан, припомнив просторный элитный особняк на берегу Сибирского водохранилища.

— Ничего, контингент доберётся, — усмехнулся Кэп.

Хан в этом ни секунды не сомневался.

— Тачку какую подготовить? «Лексус»?

Кэп молча кивнул, и Хан поднялся с кресла.

— Только со мной будет Лорд.

— Не возражаю, — пожал могучими плечами Кэп. — Если их это устроит. Они прилетают послезавтра… то есть уже завтра, в семнадцать тридцать. Ступай, чадо, готовься.

— Чтоб тебя… приподняло да грохнуло, старый ты хрыч, — с чувством пробормотал Хан себе под нос, шествуя к двери.

— Ты что-то сказал, я не расслышал? — ласково осведомился Кэп.

— Здоровья тебе пожелал, отче, — Хан распахнул дверь. — Крепкого сибирского здоровья… и кавказского долголетия.

Он посмотрел на свои наручные часы.

До прибытия американской звезды гей-порно Рика Тайлера и его режиссёрши Реджи Белл на гостеприимную сибирскую землю оставалось сорок часов тридцать пять минут.

*

По дороге домой Хан поставил на отслеживание по Интернету рейс с американцами, которых ему предстояло охранять. Хотя Рик Тайлер со своей режиссёршей небось ещё только вещички паковали. Но Хан после нескольких лет работы в охранном агентстве «Витязь» привык педантично учитывать каждую мелочь.

Да уж, подсуропил ему заданьице Кэп — Михал Михалыч Полуэктов, господин директор «Витязя», чтоб ему ни дна, ни покрышки. Уж не мог нормальных порнозвездулек подогнать, человеческих баб с накачанными силиконом губищами и сиськами пятого размера, думал Хан, сидя за баранкой своего «ниссана» и мрачно ухмыляясь. Таких бы он с превеликим удовольствием поохранял бы. Но звезда гей-порно!

Его не удивляло то, что все остальные «витязи» от такой чести отказались, послав Кэпа туда, куда солнце не заглядывает, при всём к нему пиетете. В конце концов, все они родились и выросли в каторжанской Сибири, а не в какой-нибудь предельно толерантной Голландии.

Хан никогда не задумывался, толерантен ли он, как безапелляционно утверждал Кэп, просто для него все люди априори были сотворены равными ему, а от зоновских блатных понятий его всегда воротило. Точно, интеллигент сраный, кто ж ещё, мысленно резюмировал он, паркуя машину на стоянке у дома.

Очутившись наконец в своей холостяцкой квартире, Хан налил себе кефира по старой госпитальной привычке, почесал в затылке и сел за комп. Грядущий день следовало посвятить изучению окрестностей дома в Заречье, где должны были поселиться приезжие гости. Ещё надо было изучить места тусовок здешней «Горбатой горы», раз уж порнозвёзды намеревались выбирать там новую натуру. Жизнь Хана обещала расцвести всеми цветами радуги.