– Итак, смотритель, в отличие от Кении и Замбии, где слонов практически извели браконьеры и последствия непродуманной политики защитников окружающей среды, Зимбабве по иронии судьбы наказала сама себя. Вы слишком хорошо управляли Национальным парком. Слонам там жилось, видимо, слишком хорошо. А теперь вам же приходится уничтожать этих великолепных животных, устраивать бессмысленную, жестокую бойню. – Нет, доктор Армстронг, это не бессмысленная бойня. Мы переработаем их туши, кость, шкуры и мясо выгодно продадим. Деньги пойдут на природоохранные мероприятия, на борьбу с браконьерами, на сохранение нашего парка. Отстрел этих животных отнюдь не бессмысленный.

– И все-таки почему нужно обязательно убивать матерей и детенышей?

– К чему лукавить? – раскусил его Джонни. – Вы пользуетесь эмоциональным, тенденциозным языком, принятым в среде защитников животных – «матери», «детеныши». Давайте всех их называть слонами и не забывать, что взрослая слониха по тому, сколько она съедает и сколько занимает места, сравнима со слоном и что слонята быстро растут и вырастают во взрослых животных.

– Итак, вы считаете… – начал было Дэниел, но, несмотря на их договоренность, Джонни разозлился всерьез.

– Подождите, – оборвал он Дэниела. – Это еще не все. Мы должны уничтожить все стадо – все. О том, чтобы оставить кого-нибудь в живых, не может быть и речи. Стадо слонов представляет собой сложную семейную группу и в то же время высокоразвитую социальную структуру. Почти все слоны стада связаны кровным родством. Слон – животное разумное, видимо, самое разумное после приматов, во всяком случае, более разумное, чем кошка, собака или даже дельфин. Они знают… я имею в виду, они понимают, что… – Он запнулся и откашлялся. Его переполняли чувства; никогда еще он не казался Дэниелу таким прекрасным, как сейчас. – Самое страшное заключается в том, – продолжал Джонни хриплым голосом, – что, если во время отстрела кто-нибудь из них спасется, панический ужас охватит и другие стада в парке. В результате немедленно нарушится социальное поведение слонов.

– А не переоцениваете ли вы их способности, Нзоу? – тихо спросил Дэниел.

– Нет. Такое уже случалось. После войны в Национальном парке Уонки оказалось около десяти тысяч лишних слонов. В то время мы знали слишком мало о методах и последствиях крупных отбраковок. Наши первые, очень неуклюжие шаги привели к полному разрушению социальной структуры поголовья. Истребив взрослые особи, мы истребили источник опыта и наследственной мудрости. Мы нарушили их миграционные маршруты, иерархию и дисциплину внутри стада. Исчезли даже навыки выкармливания детенышей. Как будто понимая, что их сейчас уничтожат, взрослые слоны прикрыли собой беззащитных молодых самок. Подобно людям, самки слонов способны к воспроизводству не раньше чем в пятнадцати-шестнадцатилетнем возрасте. Из-за отстрела слоны подверглись ужасному стрессу и стали покрывать слоних, не достигших половой зрелости – десятилеток или одиннадцатилеток, в результате чего родилось множество низкорослых болезненных карликов. Нет, – решительно покачал головой Джонни, – мы должны накрыть все стадо – разом.

Почти с облегчением он посмотрел на небо; они одновременно услышали далекий комариный писк самолета из-под нависших кучевых облаков.

– Самолет-разведчик, – пояснил Джонни и взял микрофон рации.

– Доброе утро, «Сьерра-Майк». Вас видим. Вы южнее нас примерно на шесть километров. Даем желтый дымовой сигнал.

Джонни кивнул одному из егерей, и тот дернул за шнурок дымовой шашки. Густые клубы горящей серы поплыли над верхушками деревьев.

– «Парк», «парк», вас понял. Вижу дымовой сигнал. Наводите на цель. Прием.

Джонни слово «цель» не понравилось, он употребил другое слово, причем сделал на нем ударение.

– Вчера на закате стадо двигалось по направлению к реке. Это восемь километров на юго-восток. В стаде около пятидесяти слонов.

– Вас понял. Как только мы их обнаружим, я выйду на связь.

Заложив вираж, самолет ушел на восток. Эту старую одномоторную «Сесну» во время войны, наверно, использовали как самолет огневой поддержки, а может, в качестве штурмовика.

Через пятнадцать минут опять затрещала рация.

– «Парк», мы засекли более пятидесяти слонов километров в двенадцати от того места, где вы сейчас находитесь.

Стадо слонов растянулось вдоль обоих берегов высохшего русла реки, зажатого между низких кремнистых скал. В бассейне реки зелень буйно разросшихся деревьев выглядела сочнее – здесь корни дотянулись до глубоко залегающих вод. Гигантские акации росли густыми пучками, смахивавшими на длинные коричневые галеты.

К одной из акаций приблизились две главные слонихи стада. Каждой из них было за семьдесят. Величественные, хотя и сухопарые, с разорванными ушами и красноватыми глазами, они знали друг друга уже полвека. Слонихи были единокровными сестрами. Общая мать родила их крепкими и здоровыми. Когда на свет появилась младшая, старшую лишили материнского молока, но и она помогала присматривать за новорожденной с нежностью, не уступающей человеческой. Они прожили вместе долгую жизнь, дополняя инстинкты опытом и мудростью.

В их жизни были и засухи, и голод, и болезни. Они делили радость обильных дождей и обильного корма, знали, где можно надежно спрятаться в горах, а где найти воду. Они безошибочно определяли как присутствие охотников, так и те границы, внутри которых все их стадо могло чувствовать себя в безопасности. Слонихи принимали друг у друга роды, вместе покидая стадо, когда одной из них приходило время, – само присутствие сестры придавало силы роженице. Сестры счищали послед с новорожденных слонят друг друга, помогали воспитывать их и обучать, пока те не достигали зрелости.

Они давно уже не приносили приплод, однако ответственность за безопасность стада по-прежнему лежала на них. К числу подопечных относились слонихи помоложе и маленькие слонята – их кровные родственники, и это была приятная обязанность.

Возможно, наделять диких животных человеческими чувствами – любовью и уважением, полагать, что те чувствуют родственную привязанность – игра богатого воображения. Однако те, кто видел, как старые слонихи быстро успокаивали чересчур расшумевшихся слонят поднятием ушей и резким, сердитым, пронзительным криком, те, кто наблюдал, как с непререкаемой властностью ведут они послушное стадо, вряд ли станут сомневаться в их полномочиях, как, впрочем, и в озабоченности слоних за судьбу слонят, которых они нежно ласкали хоботом, или, приподнимая, помогали им преодолеть особо крутые участки слоновьих дорог. При малейшей опасности они заслоняли детенышей и устремлялись вперед, широко расставив уши и вращая хоботом, готовясь в любую секунду нанести удар.

Слоны, мужские особи – массивные, огромного роста, превосходили старых слоних размерами, но отнюдь не хитростью и свирепостью. У слонов клыки длиннее и толще, достигают иногда пятидесяти килограммов и более. У старых слоних клыки длинные, тонкие, неправильной формы, потемневшие от старости, источенные, в трещинах. Однако это нисколько не мешало слонихам исправно исполнять свой долг.

От стада, выкармливающего и воспитывающего слонят, взрослые слоны держались несколько в стороне. Старея, они предпочитали сбиваться в группы из двух-трех особей и уходить подальше, навещая стадо только тогда, когда им в голову ударял пьянящий запах течки. Старые слонихи, напротив, держались в стаде, словно являясь, прочным фундаментом социальной структуры стада. В каждодневной жизни, полной смертельной опасности, сплоченное сообщество слоних, и их детенышей целиком зависело от мудрости и опыта старших.

Сестры, подойдя с разных сторон к акации, уперлись лбами в ее шершавую кору. Ствол ее в обхвате превышал метр и выглядел как мраморная колонна. На самой верхушке, метрах в тридцати от земли, ветви причудливо переплелись, а многочисленные плоды и листья образовали купол, закрывая дерево от солнца.

Слонихи принялись раскачивать дерево, попеременно наваливаясь на него. Поначалу акация оставалась неподвижной, но слонихи упрямо продолжали свое занятие, и вот по стволу пробежала легкая дрожь, а на самом верху трепетала крона, словно от легкого ветерка.