Она плачет о том, что не знаешь ты…

<p align="center">

ГЛАВА 1. ОДЕЙЯ

Я шла не торопясь, слыша скрип снега под ногами. Ужасающий оглушительный скрип и завывание ветра. Не могла оглянуться назад. Хотела и не могла. От боли сводило все тело судорогой и рыдания раздирали изнутри. Такие жалкие и беспомощные рыдания от которых казалось я разрываюсь на части. Иногда наши желания сбываются самым чудовищным образом. Самым невероятным и издевательским как будто кто-то их подслушал и, вывернув наизнанку, преподнес вам на блюдечке и вы, истекая кровью, понимаете, что лучше бы они не сбывались, чем сбылись вот так. Я мечтала от него избавиться и сбежать, а сейчас уходила все дальше от Адвера и понимала, что меня тянет назад. Невыносимо и больно тянет обратно. С каждым шагом-надрыв до адской боли внутри, и я сдерживаюсь, чтобы не побежать. Быстро, сломя голову. К нему. Обратно. Валяться на полу рядом с ним и ждать…ждать одного единственного удара сердца, а потом…потом снова ненавидеть проклятого валласара…Потому что Я, велиария лассара, не имею права на иные чувства.

 Мне даже казалось, что я не ушла. Что мне все это чудится, а на самом деле лежу там, распростертая на ковре рядом с ним и трогаю все эти бесконечные шрамы на его лице. После того, как сняла маску мы не сказали друг другу ни слова. Он оседал на пол, и я вместе с ним, цепляясь за сильные плечи, погружаясь в эту едкую боль в его глазах, захлебываясь ею, чувствуя, как она меня душит, завязывается веревкой на шее, перекрывая кислород. Он до последнего смотрел мне в глаза, а я до последнего хаотично гладила его лицо и тихо выла, как раненая волчица. Страшным низким звуком. Никогда раньше не думала, что человек способен его издавать и когда поняла, что это я, мне стало жутко. Пальцы трогали и трогали его «улыбку» - оскал смерти, который казался таким чудовищным, который ввергал людей в суеверный ужас и панику – после меча Ода Первого никто и никогда не выживал. Только восставшие из мертвых могли носить такие шрамы, но я не верила в восставших, а люди были слишком зомбированы легендами и поверьями. Я никогда не боялась того, что скрывалось под маской… я боялась того, что скрывалось у него под кожей, в венах, в сердце и в крови. Любить не страшно…страшно не знать кого ты любишь. И я боялась любить Рейна Дас Даала и все же любила. Второй раз… и опять его же. Я выбирала именно этого мужчину дважды в своей жизни и будучи совсем наивной девочкой и, став взрослой женщиной-воином. Теперь я точно знала, что именно чувствовала к меиду в железной маске и за что так яростно его ненавидела – за то, что не имела права любить его.

Почему они говорили, что он уродлив…мне он казался таким же красивым, как и десять лет назад. Они не портили его. Шрамы. Они лишь были доказательством насколько его искалечила судьба. Нас обоих. Ужасающая правда о том, кто он такой. С кем я проводила тогда свои ночи, в кого влюбилась юная велиария Лассара – в кровного врага своего народа. Какая насмешка судьбы. Издевательская ирония. В то время, как наши отцы думали о том, как уничтожить друг друга их дети сходили с ума от страсти. У нас не было никакого морального права на эту любовь. Нет его и сейчас… и никогда не будет. Ненависть и океаны крови вечно будут стоять между нами непреодолимым препятствием.

Разум подбрасывал воспоминания…Неизменная маска меида повсюду, как тень, где бы я не была. Да, он не нарушил своей клятвы в отличии от меня. А я…я нас предала. Я перестала быть собой… я стала той, кем была рождена – дочерью Ода Первого, жаждущей смерти каждого валласара. Только сейчас я уже не знала какая из этих женщин настоящая – маалан или Одейя дес Вийяр. Мне казалось…что каждая из них по-своему настоящая. Одна оплакивала свой народ и каждого погибшего воина, а вторая билась в агонии на груди умирающего валласара и проклинала войну и вражду двух государств. Проклинала себя за то, что смогла сдержать клятву данную своему народу.

Я тогда бросилась прочь из комнаты, вниз по ступеням в келью Сивар. Умолять дать ему противоядие. Отчаяние сводило меня с ума. Я валялась у нее в ногах, впиваясь в железные прутья и предлагала взять взамен что угодно. Даже мою жизнь. А она качала головой и говорила, что это невозможно. Она не посмеет тронуть ниаду. Баордка гнала меня прочь. Где-то краем сознания я понимала, что она права. Надо бежать отсюда как можно скорее, как можно дальше потому что меня раздерут на части, как только узнают, что я натворила…Там, за стеной, ждет свобода и тысячное войско моего брата, готовое свергнуть Валлас. Но я не могла уйти.

Я не могла его оставить там одного. Моя ненависть, моя нетерпимость не дала мне увидеть…правду. Люди слепы в жажде мести. Они смотрят глазами ярости на все что их окружает и ярость искажает восприятие. Отец всегда говорил, что эмоции извечный враг в любой войне. Я же превратила их в оружие против того, кто любил меня. Но разве что-нибудь изменилось бы узнай я его раньше? Разве не стояли между нами реки крови, убитый брат и мои растерзанные воины. Разве не дала я клятву уничтожить проклятого меида при первой же возможности. Слишком многое стояло между нами и будет стоять всегда. Мы враги и останемся ими навечно. Это впитано с молоком матери.

- Уходи я сказала. Уходи. Все не такое как тебе кажется, а Сивар не имеет права говорить. Поздно теперь! Прочь отсюда. Прочь из Валласа.

Сивар трясла грязными сальными волосами и тыкала указательным пальцем на выход из кельи.

- Я убила его! Я…не знала кто он… и убила его! Из-за тебя! Ты дала мне яд! Ты дала мне две дозы, проклятая старая ведьма! Ты должна спасти его!

- Уходи! Ты сделала то, что должна была сделать. То, чего хотела! Этого не изменить и не исправить!

- Ты можешь исправить! Я знаю, что можешь! НЕТ, я не уйду! Я утяну тебя за собой. Я останусь здесь и скажу, что ты дала мне яд, что ты подговорила меня и мы будем гореть вместе на соседних кострах.

- Иллин покарает Сивар, если она не будет молчать.

Ведьма сделала шаг к решетке и ее белесые глаза вдруг стали проявляться черной пеленой, заменяя туманную светлую.

- Разве Сивар не хочет жить?