В своей книге «Защищая науку — в пределах разумного» [11] философ Сьюзен Хейек демонстрирует беспорядочность науки на примере простой сравнения с кроссвордом. Любители кроссвордов знают, что их решение — дело довольно запутанное. Разгадывая кроссворд, никто не станет отвечать на вопросы по порядку, записывая ответы в соответствующие клетки и методично приближаясь к верному решению — кроме, пожалуй, эксперта и при условии, что кроссворд небольшой. Вопросы мы в основном выбираем случайно, руководствуясь только смутным ощущением, подсказывающим нам, какой из них проще (некоторые люди легко справляются с анаграммами, в то время как другие их терпеть не могут). Мы сверяем одни варианты ответов с другими, добиваясь точного соответствия. Мы находим ошибки, стираем их и записываем исправленный ответ.

Возможно, этот процесс и не кажется вам рациональным, однако его результат совершенно логичен, а «система сдержек и противовесов» (Сходятся ли ответы с вопросами? Все ли буквы совпадают?) строго ограничивает наши варианты. Небольшая возможность для ошибки все же остается, так как два разных ответа на один и тот же вопрос могут совпадать во всех точках пересечения с другими словами, но такие ошибки встречаются редко (вероятно, их и ошибками назвать нельзя — просто составитель кроссворда позволил себе некоторую двусмысленность).

По словам Хейек, процесс научного исследования во многом похож на разгадывание кроссворда. Ответы на вопросы, поставленные природой, приходят к нам в разрозненном виде и без всякого порядка. Сравнивая их с ответами на другие вопросы, мы иногда замечаем расхождения, и тогда приходится что-то менять. Теории, которые когда-то считались верными, оказываются полной бессмыслицей и выходят из игры. Всего несколько лет назад лучшая попытка объяснить происхождение звезд обладала одним маленьким недостатком: из нее следовало, что звезды старше окружающей их Вселенной. В любой конкретный момент времени среди ответов, данных наукой, есть как более или менее надежные, так и сомнительные…. а некоторых ответов нет совсем.

Опять-таки, наука не производит впечатление рационального процесса, хотя и приводит к рациональному результату. На самом деле все эти проверки, исправления и пересмотры усиливают нашу уверенность в правильности ответа. При этом мы должны помнить о том, что ни один из наших ответов не доказан на все 100 % — рано или поздно все может измениться.

Критики часто используют запутанный и сумбурный процесс научного открытия как основу для дискредитации науки. Эти глупые ученые даже между собой не могут договориться, они постоянно меняют собственное мнение, всех их слова — просто условности — так с какой стати мы должны верить в эту чепуху? Тем самым они искажают самую сильную сторону науки, выдавая ее за слабость. Рационально мыслящий человек всегда должен быть готов к тому, чтобы изменить свое мнение, если того требуют факты. В науке нет места для догм. Конечно, многие ученые не дотягивают до этого идеала, но они тоже всего лишь люди. Целые научные школы могут оказаться в ловушке интеллектуального тупика и впасть в отрицание. Тем не менее, большая часть ошибок рано или поздно выходит наружу — благодаря другим ученым.

Такое гибкое развитие характерно и для других областей знания, не относящихся к естественным наукам. Гуманитарные науки поступают аналогично, но в своей отличительной манере. Однако естественные науки практикуют подобный подход в большей степени, более систематично и с большим результатом, чем практически любой другой стиль мышления. А еще они используют эксперименты как средство проверки реальности.

Религии, культы и псевдонаучные движения поступают иначе. Религиозные лидеры крайне редко меняют свои взгляды по поводу того, что записано в Священной Книге. Если ваша вера — источник сокровенного знания, полученного от самого Бога, признать ошибку будет непросто. Стоит отдать должное Католической церкви, признавшей, что во времена Галилея она ошибочно считала Землю центром Вселенной и до не давнего времени заблуждалась насчет эволюции.

В отличие от науки, религии, культы и псевдонаучные движения преследуют другую цель. Наука — в идеале — остается открытой для новых идей. Она постоянно ищет новые способы проверки старых теорий, даже если они выглядят вполне надежными. Она не убеждает себя в том, что возраст Земли составляет сотни миллионов лет или больше, просто взглянув на геологию Большого Каньона. Она перепроверяет свои идеи, принимая во внимание другие открытия. Когда ученые открыли радиоактивность, у нас появилась возможность более точно определять даты геологических событий и сравнивать их с наблюдаемыми отложениями горных пород. После этого многие даты были пересмотрены. Когда из ниоткуда появилась теория материкового дрейфа, вместе с ней пришли и совершенно новые способы датировки, которые быстро нашли свое применение. И привели к новым пересмотрам имеющихся дат.

Ученые — в целом — хотят знать о своих ошибках, чтобы иметь возможность их исправить.

В то время как религии, культы и псевдонаучные движения хотят прикрыть любую возможность для сомнений. Они хотят, чтобы их последователи прекратили задавать вопросы и приняли систему взглядов такой, какая она есть. Разница очевидна. Предположим, к примеру, что ученые пришли к выводу, будто бы теории Эриха фон Дэникена об инопланетном происхождении древних руин и сооружений не лишены смысла. Они бы стали задавать вопросы. Откуда эти пришельцы появились? Какие у них были космические корабли? Зачем они прибыли на Землю? Можно ли, опираясь на древние записи, сделать вывод о том, что инопланетяне принадлежали к одному или разным видам? Какова закономерность их визитов? Сторонников теорий Дэникена в то же время вполне удовлетворяют инопланетяне как таковые, без лишних вопросов. Инопланетяне объясняют существование руин и строений — и этим все сказано, задача решена.

Точно так же с позиции ранних последователей идеи божественного творения, а также их более современных реинкарнаций в лице креационистов и сторонников «разумного замысла», ставшего в последнее время повальным квазирелигиозным увлечением, знание того, что живые существа возникли в результате акта творения (где в роли творца выступает либо Бог, либо инопланетяне, либо просто некий разумный создатель), означает окончательное решение проблемы — копать глубже им незачем. Поиски доказательств, способных опровергнуть наши убеждения, не приветствуются. В отличие от доказательств в их пользу. Просто согласитесь с тем, что вам говорят и не задавайте никаких вопросов.

Ах да, но ведь наука тоже не любит вопросов, — скажут последователи культов и религий. Вы не принимаете наши взгляды всерьез, вы даже не допускаете подобных вопросов. И не даете нам протолкнуть наши идеи в школьную программу естествознания как альтернативу вашему мировоззрению.

В какой-то мере это правда — особенно насчет уроков естествознания. Но ведь это все-таки уроки естествознания, поэтому и учить они должны естественным наукам. В то время как заявления креационистов, сторонников различных культов и оторванных от жизни теистов, поддерживающих идею разумного замысла, наукой не являются. Креационизм — это всего лишь теистическая система верований без какого-либо научного обоснования с ее стороны. Свидетельства в пользу инопланетных визитов ненадежны, беспорядочны и по большей части легко объясняются совершенно заурядными особенностями культуры древних людей. Теория разумного замысла предъявляет доказательства в пользу своих взглядов, однако эти доказательства не выдерживают даже поверхностной научной критики, как отмечают книги «Почему разумный замысел терпит неудачу» [12] под редакцией Мэтта Янга и Тейнера Эдиса, а также «Рассуждения о замысле» [13] под редакцией Уильяма Дембски и Майкла Руза. Когда же люди (это, поспешим заметить, не относится к упомянутым авторам) заявляют, что Большой Каньон является доказательством Ноева потопа — печально известного инцидента, произошедшего в недавнем прошлом, — указать на их ошибку не составляет большого труда.