– Присядь, – кивнул он на кресло. – Могу поделиться с тобой сандвичем.

– Не хочу я есть, – ответила Кейт, но присела, все еще недоумевая.

– Пиотр, садись. И сандвич бери, если хочешь. Кейт сама готовила. Арахисовое масло с медом на пшеничном хлебце из цельносмолотого зерна.

– Вы же знаете, я не ем арахисовое масло! – заявил Петр, взял складной стул и сел наискосок от Кейт. Ее кресло было гораздо выше, и она разглядела, что на макушке его волосы начинают редеть. – В моей стране арахис – еда для свиней.

– Ха-ха! – рассмеялся доктор Баттиста. – Он такой шутник, верно, Кейт?

– Какой?

– Они едят орехи прямо со скорлупой, – пояснил Петр.

Некоторые согласные давались ему с трудом, заметила Кейт. Да и с гласными проблемы – слишком кратко их произносит. Разговоры с иностранцами выводили ее из терпения.

– Ты ведь удивилась, что я воспользовался своим мобильным? – спросил отец, почему-то продолжая стоять. Он достал телефон из кармана комбинезона. – Вы, девочки, были правы – удобная штука. Теперь буду его осваивать. – Он наморщил лоб, словно пытаясь понять, что за предмет у него в руках. Прищурился, отошел на несколько шагов. Раздался механический щелчок. – Гляди, он еще и фотографирует!

– Сотри! – велела Кейт.

– Не знаю, как это делается, – ответил он, и телефон снова щелкнул.

– Тьфу ты!.. Отец, сядь и поешь. А мне пора возвращаться к прополке.

– Ладно, ладно!

Он убрал телефон и сел. Тем временем Петр взял свой ланч, достал два яйца, потом банан и положил их перед собой на расстеленном бумажном пакете.

– Пиотр – приверженец бананов, – доверительно сообщил доктор Баттиста. – Я все твержу ему о пользе яблок, но он не слушает! – Отец открыл свою коробку, вынул яблоко и потряс им перед носом Петра. – Пектин! Пектин!

– Бананы – чудо-еда, – спокойно заметил Петр и принялся чистить свой фрукт. Кейт с удивлением заметила, что лицо у лаборанта практически шестиугольное – скулы выступают острыми углами, челюсть образует еще два угла, остальные два – подбородок и лоб под разделенными на прямой пробор волосами. – И яйца, – добавил он. – До чего ловко придумано куриное яйцо! Такое самодостаточное!

– Кейт делает мне сандвич каждый вечер перед сном, – поведал доктор Баттиста. – Она очень хозяйственная.

Кейт зажмурилась.

– Однако из арахисового масла, – заметил Петр.

– Ну да.

– Да, – вздохнул Петр и взглянул на нее с сожалением. – Зато красивая.

– Видел бы ты ее сестру!

– Отец, ты что?! – возмутилась Кейт.

– Где ее сестра? – заинтересовался Петр.

– Ну-у, Белочке всего пятнадцать. Она учится в школе.

– Ясно, – кивнул Петр и снова переключил свой взгляд на Кейт.

Кейт резко встала.

– Не забудь свой «Тапервер», – бросила она отцу.

– Как? Ты уходишь? Почему так скоро?

– Пока! – воскликнула Кейт на бегу, в основном обращаясь к Петру, который следил за ней оценивающим взглядом, промаршировала к двери и распахнула ее.

– Кэтрин, дорогая, не убегай! – поднялся отец. – Вот те на, все вышло кувырком! Пиотр, у нее столько дел, столько дел! Никак не могу убедить ее присесть и отдохнуть хоть немного. Я говорил, что на Кейт весь наш дом держится? Она такая хозяйственная. Ах да, об этом я упоминал. А еще она работает полный рабочий день. Я говорил, что она учит дошкольников? Кейт прекрасно ладит с детишками.

– Почему ты так странно разговариваешь? – возмутилась Кейт, обернувшись к отцу. – Что на тебя нашло? Ненавижу маленьких детей, сам знаешь!

Петр снова одобрительно ухнул, глядя на нее с ухмылкой.

– Почему вы их ненавидите? – спросил он.

– Ну, они не шибко умные, если вы не заметили.

Он снова ухнул. В сочетании с бананом в руке этот возглас делал его похожим на шимпанзе.

Кейт развернулась, вылетела вон и помчалась, перепрыгивая через две ступеньки.

Хлопнула дверь. Отец позвал:

– Кейт!

Девушка неслась к выходу, будто не слыша.

– Я провожу тебя, погоди! – крикнул он вслед.

Провожу?! Это что-то новенькое!

У двери она притормозила, обернулась и посмотрела на отца.

– Я все сделал не так, – вздохнул он, вытирая лысину рукой. Безразмерный комбинезон топорщился на животе, и доктор Баттиста смахивал на телепузика. – Прости, не хотел тебя рассердить!

– Я не сержусь, я… – Слово «обиделась» она не сказала, чтобы не заплакать. – Я расстроилась.

– Не понял.

Как ни странно, она сразу ему поверила. Отец был в полной растерянности.

– Что ты там пытался изобразить? – спросила она, уперев руки в боки. – Почему ты вел себя так… по-свойски с этим твоим лаборантом?

– Он не просто лаборант, он – Пиотр Чербаков, и мне с ним очень повезло! Подумать только: он пришел на работу в воскресенье! Он часто так делает. Кстати, Пиотр со мной почти три года, поэтому тебе стоит хотя бы имя его запомнить.

– Три года?! А куда подевалась Эннис?

– Боже милостивый! Эннис!.. После нее у меня было еще два лаборанта.

– Ох, – спохватилась Кейт.

Она понятия не имела, почему ведет себя так несносно. Прежде отец никогда не рассказывал ей про своих лаборантов.

– Кажется, мне бывает сложно их удержать, – признался доктор Баттиста. – Возможно, дело в том, что люди непосвященные не видят перспективности моего проекта.

В этом он тоже прежде не сознавался, хотя время от времени Кейт приходила в голову такая мысль. Внезапно ей стало его жаль. Она опустила руки, приняв менее угрожающую позу.

– Мне пришлось как следует постараться, чтобы Пиотру разрешили въезд в нашу страну, – поведал он. – Тогда ему было всего двадцать пять, однако имя его уже гремело в научных кругах. Выдающийся иммунолог! Получил визу категории О-1, а ведь ее теперь редко кому дают!

– Ну, это хорошо, отец.

– Такую визу дают лишь людям с выдающимися способностями, вот что значит О-1! Это значит, что он обладает исключительными умениями или знаниями, которых нет ни у кого в этой стране, и что я занимаюсь исключительно важным исследованием, для которого он мне жизненно необходим!

– Тем лучше для тебя.

– Виза категории О-1 выдается на три года.

Кейт коснулась его руки.

– Разумеется, ты переживаешь за свой проект, – постаралась она его поддержать. – Наверняка все как-нибудь образуется.

– Ты и правда так думаешь?

Она кивнула и смущенно похлопала его по руке, чего он явно не ожидал.

– Я в этом просто уверена! – заявила Кейт. – Не забудь захватить домой коробку от ланча.

Она открыла входную дверь и вышла на солнечный свет. Две женщины из организации «Христиане за Будду» сидели на ступеньках, склонившись друг к другу. Они так сильно смеялись, что не сразу заметили Кейт, но потом подвинулись и дали ей пройти.

Глава 2

В четвертой группе малышки играли в разлуку. Кукла-балерина расставалась с куклой-морячком.

– Прости, Джон, – заявила она бодрым, деловитым голоском (вообще-то, голоском Джилли), – но я люблю другого.

– Кого же? – спросила кукла-морячок в маленькой синей матроске. За нее говорила Эмма Джи, обхватив игрушку за пояс.

– Не скажу, а то вдруг он твой лучший друг, и это ранит твои чувства.

– Ну, ты сглупила! – вмешалась Эмма Би. – Теперь он все знает, ведь ты сказала, что это его лучший друг.

– Подумаешь! Мало ли у него лучших друзей?

– Мало. Лучших друзей много не бывает.

– А вот и бывает! У меня целых четыре лучших друга!

– Тогда ты чокнутая!

– Кейт! Ты слышала, как она меня назвала?

– Ну и что? – спросила Кейт. Она помогала Джамише снять халатик для рисования. – Скажи, что она сама такая.

– Сама ты чокнутая! – объявила Джилли Эмме Би. – А я нет!

– А вот и да!

– А вот и нет!

– Кейт сказала, значит, чокнутая!

– Не говорила я такого, – возразила Кейт.

– А вот и говорила!

Кейт хотела сказать «А вот и нет», потом передумала.

– По крайней мере, начала-то не я.