В дверь постучали.

– Войдите, – раздраженно сказала фрекен Бергстрём. Она не любила, когда ее прерывали во время урока.

Двадцать семь пар светлых – голубых, серых или зеленых – и одна пара карих глаз обратились на дверь класса.

В дверях стояла тетя Альма.

– Я не могла… – сбивчиво начала она. – Я была вынуждена… сразу же!

– Что? – произнесла фрекен Бергстрём. Ее голос звучал уже не раздраженно, а скорее выжидательно.

– Война закончилась! – воскликнула тетя Альма. – Немцы капитулировали. Нелли, сердечко мое, война закончилась!

Фрекен Бергстрём освободила класс от занятий на весь день. Но сначала она с девочками вышла во двор и подняла флаг. Так поступили все жители острова, у кого был флагшток. Отыскали норвежский флаг и подняли его.

Тетя Альма пригласила домой Соню и еще двух подруг Нелли. Она испекла корж и намазала его прошлогодним ежевичным вареньем. Сливок не нашлось, но тетя Альма сварила ванильный крем и смазала им торт.

Стол накрыли в саду. Для начала мая день был очень теплым. Четвероклассница Эльза, дочка тети Альмы, тоже вернулась из школы. Все семеро сели за стол: тетя Альма, пять девочек и Йон, младший брат Эльзы. Все болтали и смеялись.

– Больше никаких талонов! – воскликнула Улла-Бритт.

– Никакой светомаскировки! – подхватила Анни.

– И никаких мин, – сказала тетя Альма.

– Как вы думаете, Штеффи знает, что война закончилась? – спросила Нелли.

– Конечно, – ответила тетя Альма. – В городе обо всем узнают раньше, чем у нас. Да и по радио объявляли.

– Может, она приедет?

Но тетя Альма не успела ответить, потому что Соня стала рассказывать о том, как обрадовалась ее мама, ведь она так беспокоилась за папу и братьев, когда они выходили в море за рыбой.

Ближе к вечеру пришла тетя Марта, и они с тетей Альмой стали пить кофе. Нелли тихо сидела и слушала их беседу.

– Тетя Марта, вы разговаривали со Штеффи? – наконец спросила она.

– Нет, – ответила та. – Наверняка она сейчас где-то празднует.

Нелли не была уверена, но ей показалось, что в голосе тети Марты прозвучали слабые нотки разочарования. Такое же разочарование испытывала она сама.

Неужели Штеффи трудно позвонить?

– А не съездить ли нам в город? – предложила тетя Альма. – Фрекен Хольм на почте сказала, что завтра вечером в городе будет праздник. С фейерверком и речами. Кстати, Йону нужно купить новые ботинки. У девочек не будет занятий, мы переночуем у Хильды и вернемся домой утренним рейсом.

– А что, – поддержала ее тетя Марта, – давайте съездим. Заодно навестим Штеффи.

Нелли промолчала. Как решат, так и будет. Если тетушки захотят ехать, то поедут. А упрашивать не имеет смысла.

Но почему все-таки не звонит Штеффи?

Глава 3

Штеффи сидела за круглым столиком напротив Свена. Это была та самая кондитерская, куда они ходили несколько лет назад, – мебель обита красным бархатом, зеркала в золоченой оправе. В тот раз она пила горячий шоколад со взбитыми сливками и ела пирожное «Наполеон» с розовой глазурью. Каким ребенком она, должно быть, казалась Свену!

– Мне только кофе, – сказала Штеффи.

– Больше ничего?

Она покачала головой.

– Давай я тебя чем-нибудь угощу, – предложил Свен. – Наконец-то мы снова встретились.

Он сказал «наконец-то». Но разве ее было трудно найти? Даже если он не знал ее адреса в Гётеборге, он знал номер телефона тети Марты.

– Может, миндальное пирожное?

Официантка в аккуратном белом переднике нетерпеливо смотрела на них. В кондитерской было полным-полно людей.

– Да, спасибо.

Свен тоже заказал миндальное пирожное и кофе, и официантка исчезла.

Он не изменился. По подсчетам Штеффи, ему уже должно было исполниться двадцать три, а он все еще казался мальчишкой: глаза горят, непослушная челка, как прежде, спадает на лоб.

Штеффи чувствовала себя неловко. Нужно срочно что-то сказать, иначе Свен подумает, что она глупа или безнадежно застенчива.

– Слышала, ты учишься на врача, – начала Штеффи и тут же прикусила язык. Теперь он спросит, от кого она это узнала. Но встреча с Ирьей была совсем неподходящей темой для разговора.

Свен, однако, не услышал ее слов, потому что одновременно с ней спросил:

– Шапочка выпускника? Не рано ли?

Значит, он тоже посчитал ее возраст.

– Я через класс в гимназии перескочила, – объяснила Штеффи.

Свен тихо присвистнул, а официантка, только что принявшая заказ, посмотрела на него неодобрительно. «Свистят в пивных. А это приличное заведение», – читалось в ее взгляде.

Пивная. Ирья. Ирья и Свен. Не думать сейчас об этом.

– Да ты прямо звезда, – сказал Свен. – Хотя я это и раньше знал. Тебе учеба всегда легко давалась?

– Дело в деньгах, – объяснила Штеффи. – Комитет помощи не мог мне оплачивать еще три года учебы и потребовал, чтобы я прошла программу старших классов за год. А фрекен Бьёрк пообещала, что поможет мне сдать экстерном материал одного года, и уговорила комитет оплатить мне еще два года гимназии.

– Значит, осенью ты будешь учиться на медицинском? И мы будем часто видеться.

Штеффи ковыряла ложкой пирожное. Как унизительно рассказывать Свену, что ее жизнью управляет недостаток денег, необходимость принимать помощь от других.

Впрочем, стыдиться нечего. Если бы не нацисты, у нее, как и у Свена, были бы родители, которые оплатили бы учебу. Да даже если бы она, как Май, родилась в многодетной рабочей семье, и то стыдиться было бы нечего. Даже наоборот.

– Скорее всего, мне придется подождать пару лет, – проговорила она. – Поработаю и накоплю денег. Стипендию получить сложно.

– Деньги, – сказал Свен. – Деньги правят как в крупных делах, так и в малых. Вот и я продался и учусь на врача, за это отец платит мне ежемесячное содержание. Я неспособен себя обеспечить.

Он шутил, но в голосе слышалась горечь. Возле губ появилось несколько морщин, которых Штеффи не замечала раньше. Ей хотелось протянуть руку и смахнуть их с лица Свена. Утешить его, сказать, что, он, конечно, способен себя обеспечить…

Но нужно быть осторожнее. Это опасно. Все было так давно, и все же…

– Стефания, какая ты стала красивая!

Она не ослышалась?

Свен смотрел на нее своими серыми глазами. Все смотрел и смотрел. Штеффи опустила взгляд.

– Я… красивая?

И снова ей захотелось прикусить язык. Свен мог подумать, будто она кокетничает. Но она действительно удивилась. Да, у нее большие и красивые глаза. А в остальном – обычная, довольно симпатичная девушка. Вот их мама была красавицей, и Нелли обещает вскоре стать красавицей.

Нелли. Интересно, она знает, что война закончилась?

«Нужно было позвонить ей, – подумала Штеффи. – И тете Марте. Как только отсюда выйду, я им позвоню».

– Неужели тебе никто этого не говорил? Ты еще в детстве была хорошенькой, а теперь…

В детстве. Снова нахлынули воспоминания. Как глупо было надеяться на взаимность. «Еще ребенок… как моя младшая сестра», – сказал он в тот ужасный день четыре года назад.

А затем она заставила его себя поцеловать.

От этих воспоминаний у Штеффи вспыхнули щеки.

– Ты покраснела? – воскликнул Свен. – Наверное, не привыкла к комплиментам. Странно для такой девушки, как ты.

Он флиртует с ней? Это невозможно. Только не Свен. Не он.

Свен заговорил о другом.

– С тобой на площади Гёта была Май? Твоя одноклассница?

– Вот как, ты ее помнишь?

Свен улыбнулся.

– Яркие личности запоминаются. Ты хорошо выбираешь друзей.

– Я живу в ее семье, – объяснила Штеффи. – В Сандарне. Я переехала туда весной четыре года назад. Но теперь мне, наверное, придется расстаться с ними.

– Почему?

– Им и так тесно. Семеро детей, малыши подрастают. Никто мне ничего не говорит, но, когда я начну работать, сниму себе отдельное жилье.