− Да в чём дело? Я только спросил, что подарить, а ты тут начинаешь.

Мда. Не подарок. Не могу же я ей сказать, что собираюсь оставаться с Риккой до тех пор, пока старческий маразм не высосет из нашей памяти имён друг друга, а то точно нормального ответа не дождусь.

− Да шучу я, шучу. Тебя весело представлять девчонкой. Так, на месяц отношений, говоришь?..

− Месяц отношений?! Ха-ха-ха! Ну ты и придурок! – воскликнул знакомый голос, перебивая Казари-чан. Это была Нибутани Шинка. Когда я оглянулся, она смотрела на нас с обычной садистской улыбочкой на лице и подносом в руках.

В отличие от Рикки и Казари-чан, Нибутани обвязала свой кардиган вокруг талии, что сразу придало ей грубый вид. Её волосы были заколоты выглядевшей вполне по-летнему заколкой, и когда она стояла над нами, её окутывала аура элегантности. Мне сразу же вспомнилось слово Chantilly. Она была старостой нашего класса, ходила в танцевальный кружок и излучала крутизну и ум. Мне почти хотелось оказаться на её месте.

Вот только слово «староста» вычеркните.

− О, Шинка? Что ты здесь делаешь?

− Ну, вас не часто увидишь вдвоём, вот мне и стало любопытно, о чём это вы говорите. Интересный разговор, должна вам сказать. Я даже не выдержала и засмеялась.

Она вновь посмотрела на меня и улыбнулась так, будто была готова прыснуть вновь. Чтоб тебя… Зачем тебе нас подслушивать?

− Тут свободно? Ничего, если я подсяду к вам, пока нет Чинацу и Нацуно? Ах да, извините, что вмешиваюсь.

− Это ты так хочешь сказать, что тебе больше нечего делать?!

− Заткнись, Герзониансас.

− Не зови меня так!

Проигнорировав мой выкрик, Нибутани села напротив меня. На её подносе были тарелка с салатом, бутерброд с кусочками фруктов и несколько P○cky. Довольно девчачья пища, как мне кажется.

Знаете, если бы кто-нибудь посмотрел на нас троих со стороны, то подумал бы, что я собрал себе гарем. И не просто гарем, а гарем из двух самых красивых девушек нашего класса. Интересно, кто-нибудь уже так думает? Собирается начать распространять слухи о том, что я обедаю в такой популярной компании? Я уверен, что если бы эти слухи дошли до Ишшики, от бы от меня так просто не отстал. Ладно, нет нужды беспокоиться.

Всё же, единственная девушка, которую я люблю, − это Рикка.

− Хе-хе, ну, давай, продолжай. Что там по поводу месяца отношений?

Она всё никак не угомонится. Не знаю, сколько ещё я смогу терпеть её улыбку. Мне не очень хочется, чтобы она всё это слышала, но раз уж мне нужна помощь в таком щекотливом деле, то ей тоже надо послушать. В тяжёлые времена живём!

− Мы с Риккой встречаемся уже месяц, и мне кажется, что я должен ей что-нибудь подарить. Я о таких случаях часто слышал. Ну, знаешь, это же как бы великий день и всё такое.

− Не перестаю удивляться твоей тупости. Но весело. Если ты подаришь ей что-нибудь на месяц отношений, то через месяц она будет ждать от тебя нового подарка. А твои финансы на такое потянут? Может, пресечь всё это заранее?

Нибутани была одновременно удивлена и удручена. Удивлена она была, пока ела бутерброд.

Я понял, что она хотела сказать. Разумеется, мне не хватит денег на то, чтобы дарить Рикке подарки раз в месяц до конца своих дней. На какую бы работу я не устроился, мне это не покрыть.

− Подожди-ка. Лично я думаю, что подарить что-нибудь Рикке-чан – это хорошая идея. Ты же можешь подарить ей что-нибудь только на этот особенный день. Девушки, всё-таки, любят, когда им что-то дарят. Если тебя заботит только это, то почему бы ей что-нибудь не подарить?

Казари-чан играла роль ангела, успокаивающего мою душу. Как же я благодарен ей за эти добрые слова. Моя душа будто восстановилась.

− Хм, знаешь, а ты права. Получать подарки приятно, да?

− Нибутани, а тебе парни когда-нибудь что-нибудь дарили? – задал я такой вопрос, который и не подумал бы задавать в обычных условиях. Хе, надеюсь, это выведет её из равновесия.

Как я и думал, Нибутани занервничала и покраснела.

− А? Нет! Мне ничего не дарили!

− Что, вообще никогда? Удивительно. Ты так популярна, что мне всегда казалось, что хоть что-то тебе уж должны были подарить. Странно как-то.

− Что?! А, да! Странно!

Да-да. Она занервничала. Она стала усиленно жестикулировать и паниковать. Понять эту сцену неправильно не сможет даже душевнобольной. Хм, не каждый день видишь Нибутани в таком состоянии, но надо бы остановиться, пока дело не зашло куда-нибудь дальше.

− Ха-ха-ха! Шинка, с тобой тоже весело! Но да, это очень странно. А в средней школе ты сильно отличалась от теперешней себя?

− Я не разговариваю о средней школе! – неожиданно быстро и твёрдо ответила Нибутани. Она метнула в Казари-чан ответный кинжал. Если честно, мне интересно, не скрывает ли Нибутани своё тёмное среднешкольное прошлое, как я? Когда я у неё об этом спрашивал, она всегда отвечала что-то вроде: «Чистое прошлое – это хорошо».

− Ой, прости, прости. Но не ты ли говорила что-то вроде: «Зовите меня Мори Саммер!», «Оставьте это тому, у кого есть дар!» и «Я уничтожу этот ни на что не годный мир»?

А ведь в столовой было полно народа… Мне даже стало немного жаль Нибутани. Или своё собственное прошлое?

− А-А-А-А-А-А! Это… Это же… моё тайное… тёмное… про-о-ошло-о-ое-е-е-е!

Я решил утешить её. Я же был таким, как она, так что так, наверно, будет правильнее всего.

− Знаешь, у всех нас было то же самое.

− Я тут ни при чём! Это у тебя был синдром восьмиклассника!

− Правда, Юта-кун? Теперь понятно, почему ты носишь ту занятную чёрную майку!

− Откуда все о ней знают?!

Кстати, а майка-то классная! На ней были написаны слова «Скорость ☆света». Когда я увидел её в магазине, то не смог противиться соблазну, и мне пришлось её купить. Нибутани последнее время ходила в майке с иероглифом «Дружба».

− Значит, у тебя был синдром восьмиклассника? Её сейчас, наверно, на ностальгию пробьёт.

− Всё, хватит уже. Закрыли тему. Не сыпьте соль на рану.

− У-у-ух, как же давно мы с тобой не разговаривали на эту тему, Шинка. А было бы неплохо вспомнить старые добрые времена. Ладно, раз уж нам нужно помочь Юте-куну, может, попросим его рассказать нам, как он признался Рикке в любви?

− И как это мне поможет?!

Я, разумеется, настаивал на закрытии темы. Но Нибутани уже зажала меня в своих тисках и отпускать не собиралась.

− Мне тоже интересно. А раз уж я помогла тебе во время поездки в парк, то должна об этом узнать, как думаешь?

– Нибутани триумфально улыбнулась.

− Чёрт… Да, я тебе должен… Но… − Совершенная чёрная магия…

− А-а-а! Я всё понял! Я всё скажу! За то, что ты помогла мне, я расскажу о том, что тогда сказал. Ну… Это было обычное… Я тебя люблю… Я хочу провести рядом с тобой всю свою жизнь… Что-то типа такого…

Как же… как же мне стыдно! Я весь красный… Даже уши горят…

− О-о-о! Как это мило! Я всегда мечтала, чтобы мне признались в любви точно так же! Ведь в этом деле важны не только поступки, но и слова. Да, Шинка?

− Именно. «Ты мне не не нравишься», вечные клятвы, вечные связи. Не знаю, понравилось бы мне такое.

Вечные связи? Я начал размышлять об этом необычном выражении. Казари-чан мягко коснулась моего локтя и тихо спросила:

− Что она имела в виду под «вечными связями»?

На её лице тоже появилась улыбка.

− Что это вообще такое? – тоже стараясь, чтобы меня не услышала Нибутани, ответил я ей. Плечи Казари-чан затряслись так, будто она сдерживала смех. Я тоже пытался сдержаться.

− Вечные связи.

Да, такие слова мог сказать только носитель синдрома восьмиклассника. И я уверен, что они были бы написаны загадочными иероглифами, которые можно было бы прочитать уймой разных способов. На поверхность всплыло кое-что весёленькое! Точнее, Нибутани сказала нечто такое, что сказал бы только человек с тяжёлой формой синдрома восьмиклассника. У неё ведь он тоже был, как и у меня, да?

− Да! Что-нибудь вроде: «Я буду связан с тобой навечно. Давай же идти навстречу вечности» было бы очень классно! Вот это было бы крутое признание!