Андрей облизал губы, тут же сплюнул от горького привкуса репеллента. С осторожностью человека, привыкшего ценить орудие труда, отложил лопату и взялся за находку. Под пальцами возник сырой холод отлежавшегося в земле металла, и – рывок! – в ворохе опадающей на дно раскопа почвы ящик появился целиком.

– Ох!

Не удержав тяжести, Андрей едва успел ноги убрать, и стальной сундук с гулким стуком обрушился на землю. Сердце противно екнуло и застыло. Перед глазами во всех красках промелькнула картина гуро-фейерверка, где шестиметровый грибок развешивает на окрестных деревьях его кишки…

Однако, кажется, обошлось. Находка не собиралась взрываться.

Андрей медленно выдохнул:

– Ну, что тут у нас?

Он очистил поверхность ящика, но, кроме выбитого клейма инвентарного номера, там больше ничего не было. Зато старый навесной замок прогнил настолько, что не выдержал даже легкого рывка и буквально развалился в ладони.

Секунду Андрей ждал, наслаждаясь предвкушением, потом с легкостью отбросил крышку. И сразу же почувствовал, как губы растянула довольная улыбка.

Сколько бы раньше артефактов ни находил, а всегда одно и то же: радость, адреналин, счастье первооткрывателя!

Андрей торопливо сорвал измазанные в земле перчатки, не отводя взгляда от содержимого ящика. Под его пальцами захрустела пожелтевшая, шершавая, грубая бумага. Он переложил на крышку ящика карты, огрызок почерневшего карандаша, перетянутые задубевшей, потрескавшейся резинкой документы, свернутые треугольником письма. И вновь, как ребенок на празднике, полез за находками.

Кажется, содержимое ящика принадлежало кому-то из старшего офицерского состава. И это очень хорошо. Во-первых, после изучения полевых документов можно узнать то, о чем в учебниках и мемуарах не напишут, и, соответственно, следующий раскоп делать уже в незасвеченном месте. А во-вторых, многое он сдаст государственным музеям и комиссиям, чтобы письма нашли адресатов. К такого рода вещам он привык относиться с уважением.

Сердце екнуло повторно, когда пальцы ушиблись о рифленую косую рукоять. Не замечая ничего вокруг, Андрей извлек на свет невероятно хорошо сохранившийся…

«Люгер»!

Андрей повертел оружие в руках, чувствуя, как от восхищения перехватило дыхание.

Конечно, состояние было далеко от идеального, но все же это не проржавевшая насквозь болванка, давно слившаяся с землей, какими обычно находят вооружение времен Второй МИРОВОЙ.

Вороненая сталь, резная рукоять из коричневого дерева. На корпусе не слишком разборчивая гравировка. Присмотревшись, Андрей прочел:

– Gott mit uns [3].

Пистолет лежал в ладони как влитой, от его приятной тяжести по мышцам проносились электрические разряды. Хотелось прямо сейчас найти банки из-под вчерашнего ужина и опробовать оружие.

Только усилием воли Андрей сдержал порыв и сначала все же проверил возвратную пружину, ствол и затвор. Внимательно осмотрел полностью снаряженную обойму, найденную тут же. И только потом с удовольствием вогнал ее в рукоять.

– На хабарок наткнулся, а?

Несмотря на пронзительный холод, скользнувший по венам, Андрей не вздрогнул.

«Черт!»

Как он мог так опростоволоситься?! Увлеченно копаясь в ящике, не заметить тень наверху, перегородившую солнце.

– Что, Галл, уснул?

Насмешливый, глумливый голос хорошо знаком. Он принадлежал Тесаку, не самому удачливому, не самому сообразительному, но зато чрезвычайно злопамятному копателю. Кажется, год… нет, два года назад Андрей и Гофман здорово отметелили его где-то под Выборгом. Худосочный мерзавец просто не обратил внимания на все их метки, как в Сети, так и в рилайфе; притащил на их раскоп пятерых таджиков, едва варварски не погубил артефакты…

– Э, баклан! Рожу поверни, я сказал!

Все так же, не поднимаясь, Андрей, осторожно сунул «люгер» за ремень джинсов, оправил рубашку поверх и только тогда медленно выпрямился и позволил себе обернуться.

Ага, так и есть. Худощавый до неприличия, прямо дистрофик, Тесак напоминал нервного героинового наркомана и жаренного на солнце глиста одновременно. Камуфляжная форма висела мешком, на ремне тусклая пряга с молниями [4].

Рядом пыжились незнакомые парни, судя по внешнему виду – узкие лбы, выдающиеся скулы, массивные челюсти и вздутые бицепсы, – наемники. У копателей иная конституция мышц. В руках у парней готовые к действию телескопические дубинки. Тесак, оправдывая кличку, поигрывал устрашающего вида «медвежатником».

– Ладошки покажи! – резко приказал Тесак. – И от фискаря [5] отойди!

Послушное движение руками, шаг в сторону. Сердце против воли ускорило бой, инстинкты требовали опустить руки и либо бежать, либо принимать бой. Только бы не оставаться в таком уязвимом положении!

Андрей поджал губы. Внимательно обшарил взглядом ремни незваных гостей, но, кажется, вопреки обычаям таких вот отморозков, обрезов или короткоствола они не притащили.

«Что это значит? – пронеслись лихорадочные мысли. – Тупая самоуверенность или они следили за мной, знали, что я здесь один?»

– Ну, Галл, – осклабился Тесак глумливо, – пока твой камрад за водкой ездит, поговорим по душам? Так сказать, былое вспомним. А потом и его очередь настанет, ага?

– Ага, – на автомате ответил Андрей и решился.

Время будто замедлилось.

Скупые на эмоции улыбки наемников вдруг оплыли, оттянули уголки губ книзу, словно у плавящихся восковых масок. Тесак судорожно стал ловить ртом воздух, кожа мгновенно побелела.

«Выстрелит не выстрелит?! – мелькнуло в голове Андрея, когда он вытащил „люгер“. – Как бы мне самому череп не раскроил! Все-таки сколько лет в земле пролежал…»

Палец утопил спусковой крючок в корпусе – очень мягкий спуск, как на спортивном оружии, – и сразу в запястье толкнула отдача. За хлопком выстрела не было слышно короткого вскрика Тесака, когда его правую штанину рвануло, а на зелень травы плеснуло красным. В дымном облачке пороховых газов кувыркнулась стреляная гильза.

Наемники, не будь дураками, мгновенно исчезли. Теперь из раскопа виднелись лишь голубое в паутинке белых облаков небо и верхушки сосен.

Секунду помедлив, Андрей перевел дух и подхватил лопату. «Люгером» теперь лучше не пользоваться: один раз не подвел – удача; второй раз искушать судьбу не стоит. И в два прыжка взлетел наверх.

– Что ты наделал, сволочь?! Что наделал?!

Обливаясь слезами, пуская слюни, Тесак катался по траве, обхватив раскуроченное выстрелом колено. Сейчас он напоминал тощего болотного гада, насаженного на прут.

Носком сапога Андрей отбросил нож Тесака в сторону, быстро огляделся. Наемники и вправду сбежали.

– Что ж тебе так «везет» на напарников, а? – усмехнулся Андрей мрачно. – Не ценят тебя, козла.

– П-п-шел ты!!!

Андрей хмыкнул. Не нагибаясь, приставил лезвие фискаря к горлу Тесака и уронил задумчиво:

– Кончить тебя, что ли, прямо здесь, выродка? Чтоб больше мне кровь не портил. А потом швырнуть в накоп к тебе колотуху [6] для компании? И тишком все будет, ведь никому ты, урод, не нужен. Скажут, что сам, дурак, подорвался…

На дне глаз неудачливого копателя образовался лед. Тесак даже выть перестал, вытаращился, захлопал губами по-рыбьи.

– Что? – спросил Андрей.

– Галл, да ты что?! Н-не надо! Богом клянусь – не увидишь меня б-больше! Мы просто пошутить хотели!

Секунду Андрей размышлял, потом сказал, словно выплюнул:

– Ползи отсюда, мразь болотная.

Ошалев, Тесак пару метров действительно прополз, как лежал – на спине, отталкиваясь локтями. Потом, со стоном поднявшись, Тесак запрыгал на одной ноге в направлении проселочной дороги. На примятой траве остался кровяной след.

Когда послышался рев мотора гофмановского «УАЗа», Андрей почти успокоился. Адреналин окончательно выкипел из крови, оставив под языком горький привкус испорченного настроения.