Рид Разрушитель.

Это было бы крутое прозвище, но только если бы я не рушил свою и ее жизни.

Когда я подъезжаю к пекарне, на парковке пусто. После пяти минут беспрерывного стука в дверь мне открывает владелица – по-моему, ее зовут Люси – и хмуро смотрит на меня.

– Мы откроемся только через час, – сообщает она мне.

– Я – Рид Ройал, Эллин… – Кто я? Ее парень? Сводный брат? Кто я ей? – друг.

Черт, меня даже им назвать нельзя.

– Она здесь? У нас возникли кое-какие семейные обстоятельства.

– Нет, она и не приезжала, – на лице Люси появляется встревоженное выражение. – Я звонила ей, но она не ответила. Элла – отличный работник, так что я подумала, она заболела и не смогла позвонить.

У меня сердце опускается. Элла никогда не пропускала работу в пекарне, хотя ей приходилось вставать спозаранку и работать три часа до начала занятий.

– Ну ладно, должно быть, она дома, в кровати, – отступая назад, бормочу я.

– Погодите минутку, – окликает меня Люси. – Что происходит? А ваш отец знает, что Элла пропала?

– Она не пропала, мэм! – кричу я в ответ, уже почти рядом с машиной. – Она дома. Как вы и сказали, заболела. Лежит в постели.

Я выезжаю с парковки и набираю номер тренера.

– Я не приеду на тренировку. Возникли кое-какие семейные обстоятельства, – повторяю я.

Мне приходится убрать телефон от уха, чтобы не слушать вопли тренера Льюиса. Через пару минут он успокаивается.

– Ладно, сынок. Но чтобы завтра утром ты стоял передо мной в форме и в полной боевой готовности.

– Да, сэр.

Вернувшись домой, я сталкиваюсь с нашей экономкой Сандрой, которая только что приехала, чтобы приготовить завтрак.

– Ты видела Эллу? – спрашиваю я полную брюнетку.

– Не видела. – Сандра смотрит на часы. – В это временя она обычно уже уходит. Как и ты, если на то пошло. Что случилось? У тебя не будет тренировки?

– Тренер отменил по семейным обстоятельствам, – вру я.

В обмане мне нет равных. Это становится чуть ли не второй натурой, когда тебе ежечасно и ежедневно приходится скрывать правду.

Сандра цокает языком.

– Надеюсь, ничего серьезного?

– Я тоже. Я тоже.

Поднявшись наверх, вхожу в комнату, которую должен был проверить первым делом, прежде чем ехать куда-то. Может, она пробралась сюда, пока я пытался отыскать ее. Но в спальне Эллы стоит мертвая тишина. Кровать по-прежнему заправлена. На столе – идеальный порядок.

Я проверяю ванную, но там тоже все как было. С гардеробом та же история. Вся одежда развешана на одинаковых деревянных вешалках. Туфли выстроены аккуратным рядком на полу. Некоторые коробки и пакеты с вещами, которые, скорее всего, привезла для нее Брук, никто и не распаковывал.

Подавив в себе чувство вины за то, что копаюсь в ее личных вещах, я проверяю прикроватную тумбочку. Пусто. Я однажды рылся в этой комнате – в те времена, когда еще не доверял ей, – и в тумбочке все время лежали книжка со стихами и мужские часы. Часы были точной копией тех, что носит мой отец. Те, что были у нее, принадлежали папиному лучшему другу Стиву, биологическому отцу Эллы.

Я останавливаюсь в середине комнаты и оглядываюсь. Ничто не указывает на то, что она здесь. Ее телефона нет. Ее книги нет. Ее… черт, только не это! Ее рюкзака тоже нет.

Из комнаты Эллы я несусь прямиком к Истону.

– Ист, просыпайся. Ист! – грубым голосом бужу я брата.

– Что? – он стонет. – Пора вставать?

Открыв глаза, Истон щурится.

– Ох, черт! Опаздываю на тренировку. А почему ты еще не там?

Он соскакивает с кровати, но я успеваю схватить его за руку.

– Мы не идем на тренировку. Тренера я предупредил.

– Что? Почему…

– Забудь уже об этом. Сколько ты был должен?

– Я что?

– Сколько ты задолжал букмекеру?

Истон моргает.

– Восемь штук. А что?

Я быстро подсчитываю в уме.

– Значит, у Эллы осталось около двух тысяч, верно?

– У Эллы? – брат хмурится. – А что с ней?

– Я думаю, она сбежала.

– Сбежала куда?

– Вообще сбежала, – рычу я, вскакиваю с кровати и подхожу к окну. – Папа платил ей, чтобы она оставалась здесь. Десять штук. Ты только подумай, Ист! Ему пришлось заплатить сироте, которая танцевала стриптиз, дабы сводить концы с концами, десять тысяч долларов, чтобы заставить ее переехать жить к нам. И, наверное, он платил ей столько каждый месяц.

– Почему она ушла? – еще не отойдя ото сна, растерянно спрашивает Истон.

Я продолжаю смотреть в окно. Когда он более-менее придет в себя, то сразу прикинет, что к чему.

– Что ты сделал?

Ну вот, как я и говорил.

Половицы скрипят, когда Истон начинает метаться по комнате. До меня доносятся его приглушенные ругательства, пока он одевается.

– Неважно, – нетерпеливо отвечаю я и, развернувшись, перечисляю ему места, где успел побывать. – Как думаешь, где она?

– У нее достаточно денег, чтобы купить билет на самолет.

– Но Элла очень осторожна с деньгами. По-моему, она даже нисколько не потратила, пока была здесь.

Истон задумчиво кивает. И тут наши взгляды встречаются, и мы, как наши братья-близнецы Сойер и Себастиан, говорим в унисон:

– GPS.

Мы звоним в службу навигационной системы, которая принадлежит «Атлантик Авиэйшн» и которую папа устанавливает на каждую купленную им машину. Консультант сообщает нам, что новенькая «ауди» стоит на стоянке у автовокзала.

Она не успевает назвать нам адрес, как мы уже вылетаем за дверь.

– Ей семнадцать, вот такого роста, – я поднимаю ладонь под подбородок, описывая Эллу кассирше. – Блондинка с голубыми глазами.

Глазами как Атлантический океан. Глубокими, грозовыми серыми, ледяными голубыми. Я не раз терял себя в этих глазах.

– Она забыла телефон, – я поднимаю свой мобильник. – Нам нужно отдать его ей.

Кассирша цокает языком.

– Ох, еще бы, она так торопилась! Купила билет до Гейнсвилля. У нее бабушка умерла.

Мы с Истоном киваем.

– Когда уехал автобус?

– Несколько часов назад. Сейчас она уже должна быть там, – кассирша огорченно качает головой. – Она сильно плакала, словно ей сердце разбили. В наше время почти и не увидишь, чтобы подростки так переживали о старших. Так мило. Мне было очень жаль ее.

Истон, стоящий у меня за спиной, сжимает руки в кулаки. Злость исходит от него волнами. Если бы мы были сейчас наедине, один из этих кулаков прилетел бы мне в лицо.

– Спасибо, мэм.

– Не за что, дорогой, – она кивает нам на прощание.

Мы выходим из здания и останавливаемся у машины Эллы. Я протягиваю руку, и Истон, разъяренный, опускает на мою ладонь запасной комплект ключей.

Оказавшись в салоне, я нахожу в центральной консоли ее связку ключей и книгу со стихами, в которую, похоже, вложены документы на машину. Свой телефон она оставила в бардачке, и на экране по-прежнему отображаются все мои непрочитанные сообщения.

Она все оставила. Все, что было связано с Ройалами.

– Нам нужно ехать в Гейнсвилл, – решительно объявляет Истон.

– Я знаю.

– Отцу скажем?

Если мы расскажем обо всем Каллуму, существует большая вероятность, что он разрешит нам воспользоваться самолетом. А значит, мы будем на месте в течение часа, а не через шесть с половиной, если отправимся на машине.

– Не знаю.

Стремление как можно скорее отыскать Эллу немного спало. Теперь мне известно, где она. Я могу приехать к ней. Мне лишь нужно разобраться, как именно лучше это сделать.

– Что ты сделал? – снова спрашивает меня брат.

Я еще не готов к той ненависти, которую он обрушит на меня, как только узнает правду, поэтому молчу.

– Рид.

– Она застала меня с Брук, – хриплым голосом отвечаю я.

У него отвисает челюсть.

– Брук? Папиной Брук?

– Да.

Я заставляю себя посмотреть на него.

– Какого черта? И сколько раз у вас было с Брук?

– Пару раз, – честно признаюсь я. – Но не слишком часто. И уж точно ничего не было прошлой ночью. Ист, я даже не прикасался к ней.