Дю Барри

Король в это время лишился своей могущественной фаворитки маркизы Помпадур. Умерла, бедная, от скоротечной чахотки, да еще врачи совсем ее кровопусканием доконали. В то время, сами знаете, это было самым действенным методом лечения. Если тебе плохо, пустим кровь. Еще хуже? Удвоим дозу.

Ничего-то скучающему и впадающему в черную меланхолию королю не мило. И «Олений парк» его уже не радует и особого наслаждения не дает. И государством он уже управляет вяло и с неохотой и сам на ложе смерти признается: «Я плохо правил страной и плохо распоряжался, что объясняется моей бесталанностью и плохими помощниками».

И то правда. Помощник, то есть господин Лебель, был занят едино тем, что голову ломает, какое бы ему еще новое развлечение для короля придумать. Такова уж была несчастная натура этого короля. Ему вечно было скучно. Объявил же один из римских императоров о большой награде тому, кто придумает новое наслаждение. Ну, раньше наслаждение королю маркиза Помпадур придумывала. С ее неистощимой фантазией и умом умела на какое-то время развлечь короля. Не стало ее, и жизнь в королевском дворе остановилась, как маятник с опущенной гирей на стенных часах. По Версалю злые дочери короля — девственницы, старые девы, — тоскливо расхаживают. Веселого мало, когда ни один даже захудалый монарх их замуж не берет. А та Мария, что монашенкой стала, приходит по праздникам во дворец к королю отнюдь не затем, чтобы отцу развлечения придумывать, а на путь истинный отца наставлять. Не нравится ей развратная жизнь отца. Это, видите ли, господу богу не угодно. То — то перед Пасхой Людовик XV вечно угрызениями совести мучился. Пасха пройдет, и опять сексуальный голод грызет короля, а все благочестивые порывы отходят на задний план. Словом, Лебель правильно решил: надо спасать короля от скуки. На земле существует только один способ от нее избавиться: влюбиться. Вы хоть раз встречали скучающего влюбленного? Даже, если любовь без взаимности. Все там есть: и душевные и телесные муки, и ревность, и обида — нет только скуки.

И знаете, дорогой читатель, чем некоторые особи имя себе заработали и в историю вошли? О, не подвигами ратными, не битвами знаменитыми, не полководческими и финансовыми талантами. Они попросту скромно и деловито поставляли королям наложниц. И, если вы услышите фамилию Лебеля при Людовике XV, Чэффинга при Карле II, Бассомпьера при Генрихе IV — знайте, их заслуга в истории одна: они выискивали королям любовниц. Не скажем, что это была простая должность и что они легко свой хлеб с маслом или бриллиантишко какой легко зарабатывали… О, нет! Это очень трудная и ответственная должность, ибо угодить развращенным нравам королей не так-то просто! Хотя, конечно, не спорим, дамулек вокруг всех красот, рангов и мастей хоть пруд пруди! Да и смазливеньких мальчиков для королей-гомосексуалистов сколько угодно. Но требования королей к партнершам или партнерам в ложе — сами знаете какие. Тут одной приятной наружностью не обойдешься! Талант, так сказать, в любовном мастерстве нужен. А разыскать истинный любовный талант не менее трудно, чем найти чистой воды многокаратный алмаз на алмазных приисках. К каким только способам и методам королевские сводники не обращались. Посещали все бордели, просматривали всех уличных проституток. Владелицам публичных домов было дано строгое предписание сообщать в королевский дворец о «яркой звезде — жемчужине» с любовными талантами. Они даже, эти сводницы, за это особую зарплату из королевской казны получали. Но «жемчужины» попадались редко. Не каждая красотка в ложе короля попадала, не каждая там и оставалась. Чаще «выпархивали» они из королевского ложа, как горошины из рогатки. Эти красотки-однодневки, как ночные бабочки, живущие всего одни сутки, потому навсегда исчезали. Одна слишком много душилась, третья была вульгарной, от четвертой чесноком несло. Да мало ли по какой причине не задерживались они в спальне короля? И ему все время было с ними скучно. Начисто излечила короля от скуки и до конца его жизни осталась с ним только одна фаворитка — Дю Барри.

Мадам Дю Барри. Незаконнорожденная дочь кухарки и распутного монаха сначала была проституткой, а потом ублажала короля Людовика XV.

Незаконнорожденная дочь кухарки и распутного монаха, рано вступила на любовное поприще, хотя официально в полицейских органах зарегистрирована не была. Она просто служила у сводницы мадам Гурдон. А той достаточно было опытным глазом взглянуть на юную, шестнадцатилетнюю красавицу, чтобы по достоинству оценить ее прелести. Впрочем, дадим слово самой мадам Гурдон:

«Я узнала от моих помощниц, что у господина Лебеля есть новенькая замечательная красотка. Я отправилась к нему в магазин под предлогом покупки кое-каких нарядов. И там я увидела такое божественное создание, какое редко можно встретить. Девушке на вид было лет шестнадцать. Дивного сложения, с точно выполненным овалом лица, большими открытыми глазами и кожей ослепительной белизны. У нее был красивый рот, маленькие изящные ножки, роскошные пышные волосы, которые я не могла обхватить своими руками. Я не хотела выпустить из рук такое сокровище. Я просто подошла к ней, всунула ей в руку карточку со своим адресом и монету и сказала тихо: „Зайдите ко мне, это для Вашего же добра, деточка!“»

«Деточка» не замедлила воспользоваться гостеприимством мадам Гурдон, и, когда одному прелату потребовалась «нетронутая» молодая девушка, — красотка Дю Барри вступила на путь разврата. В отличие от проституток обыкновенного борделя, салон мадам Гурдон был изыскан и допускал только самых «высоких» посетителей. Кроме того, мадемуазель Лансон — так тогда Дю Барри звали — могла любовью заниматься, не отрываясь, так сказать, от своего основного занятия — работы в магазине модного платья. Словом, эксплуатировали девушку на любовном поприще в меру, не очень изнуряя ее молодой организм. Луидоры начали обильным дождем сыпаться в шкатулку мадам Гурдон. Кое-что перепадало и мадемуазель Лансон. У нее появилось шикарное белье, роскошные, полупрозрачные пеньюары, к которым она пристрастится на всю жизнь и, отбросив корсет, в таком полуобнаженном виде будет появляться на королевских завтраках, шокируя всех вокруг, кроме короля, конечно.

Мадам Гурдон сумела создать в своем притоне любви истинно домашнюю, непринужденную обстановку и хвалится в своих воспоминаниях о сердечных отношениях со своей подопечной: «Она очень любила меня, называла милой мамочкой и хохотала до упаду, когда я предлагала ей разыграть роль невинной».

В то время, дорогой читатель, невинность очень высоко ценилась и спрос на девственниц был велик, особенно у истасканных, развращенных стариков. Почему бы мадемуазель Лансон за двойную или даже за тройную плату не разыграть роль невинной девушки, первый раз идущей с мужчиной в постель? Способов для этого сколько угодно, выбирай любой: химический — мази, капли, специальные настойки, физический — намазывание определенным составом, хирургический — садистический и примитивный: зашивание иголкой половой щели.

Ги Бретон рассказывает нам забавную историю, как при дворе Наполеона III один из его придворных, заплатив огромную сумму за девственницу и получив «лакомый кусочек», довольный и ублаженный, подошел к зеркалу, чтобы поправить себе прическу. Увидев на туалетном столике жирную мазь, он решил смазать ею свои спекшиеся губы. Каково же было его удивление, когда через несколько минут губы его сжались и слиплись до такой степени, что он не мог просунуть в рот даже своего мизинца.

Эротический писатель шестнадцатого века Брантом дает нам несколько рецептов «девственности»: «Существуют лекарства, благодаря которым можно представиться непорочной и девственницей, словно прямо из купели. Например, иные прибегают к пиявкам, которые ставят, чтобы они насосались крови прямо в причинном месте, а те, отвалившись, оставляют ранки с пузырьками, набухшими кровью; что до мужа, приступающего к осаде в первую брачную ночь, то он при штурме срывает пузырьки и видит кровь к вящей радости своей и жениной».