– Играю… Я сначала и этого не помнил, а потом в больнице увидел, как играют – и вспомнил.

– Садись, сыграем, – обрадовался Глеб, доставая походные шахматы Скибы, которые тот всегда оставлял дежурным. Мальчишка выбрался из-под простыни, подошел, огляделся, пододвинул второй стул. В этот момент Глеб заметил у него на спине темные полосы и с трудом перевел дух – да, точно он догадался… – Ты какими будешь, поканаемся?

– Слушай… – мальчишка вздохнул, повел плечами, потом словно бы решился: – Ты не подумай… просто со мной так бывает… Я есть хочу. Не хотел совсем, я поел, как выезжали, а сейчас хочу…

– Во, блин, проблем-то, – бодро сказал Глеб. – Ну-ка…

Нагнулся, порылся в столе и выставил на него вскрытую полупустую банку сгущенки, пачку пресных галет, где не хватало трех штук, на треть полную бутылку теплой минералки, а напоследок – закрытую банку риса с бараниной. Потом достал из чехла на поясе "байкер" [5] – открыл консервный нож и начал ловко вскрывать банку каши. Занятый этим делом, Глеб не сразу заметил, что Сергей, взявшись руками за край с тола, внимательно и напряженно следит за его действиями – а когда заметил, то удивленно спросил:

– Что?

– Нож, – кивнул Сергей и сделал замедленное движение рукой. – У меня был такой. Я его носил… – снова рука поплыла по воздуху. – Я его носил на поясе. И… – он покачал головой: – Нет, не помню.

– Да ты давай ешь, а я пока фигуры расставлю, – Глеб обеими руками придвинул по столу еду, банки, бутылку. – Голову себе не забивай, найдут твоих и ты все вспомнишь. У нас не Москва, у нас, слава Богу, – он перекрестился, – Кубанское войско!

Гроза в самом деле прошла под утро – мгновенная и гремучая – но вот только ее против всех ожиданий сменил дождь, несильный и затяжной. Само по себе это было неплохо – дождь требовался полям, садам, бахчам всей Кубани – но для лагеря в этом имелись определенные проблемы.

Впрочем, Глеба они не очень-то колыхали. Сменявшись, он уснул в палатке, куда днем заходить запрещалось, и проснулся аж после обеда. Дождь все еще шел, но в разрывах между тучами тут и там мелькало то голубое небо, то солнце, намекая, что все это скоро пройдет.

В принципе, Глеб по распорядку был свободен до полдника, до пяти часов. По тому же распорядку сейчас были теоретические занятия и, выглянув наружу, Глеб не удивился, обнаружив почти всех ребят под навесом на скамейках. Решив, что в палатке делать в общем-то нечего, Глеб оделся и направился к своим.

Что странно, Сергей тоже был здесь. Правда, он не сидел – хотя места свободные были – а стоял, прислонившись к одному из опорных столбов навеса и скрестив руки на груди. Глеб ему кивнул на ходу – Сергей словно бы подумал и тоже кивнул.

Подошли и расселись девчонки. С ними под аккомпанемент шуток прибыл Мирослав.

– Выспался? – поприветствовал он друга. – Чего сегодня читают?

– Знать не знаю,- пожал плечами Глеб. Кто-то ответил:

– Стрелковое оружие.

– Во, зачем? – удивился Глеб. Мирослав пошевелил пушистыми бровями – он тоже был удивлен. На ведшихся в школе Святоиконниковой станицы уроках военного дела, обязательных для всех с седьмого класса, давно уже были досконально изучены все семейство "Калашниковых" – от охотничьего дробовика до экзотичного ОЦ-14 с магазином позади спуска, снайперская винтовка Драгунова, пистолеты нескольких образцов… Тут, в лагере, за две недели на стрельбы ездили четырежды… Но выразить свое удивление в вопросах друзья не успели – дежурный подал команду, казачата вскочили, застыв возле скамеек. Под навес вошел и встал у стола Скиба. На плотно подогнанные доски он положил кожаный чехол, взмахом руки прервал рапорт (он никогда их не дослушивал до конца, как заметил Глеб) и, бросив "вольно, садитесь", вжикнул молнией чехла. Глазам присутствующих предстала хорошо знакомая, хотя ранее, никогда не виденная "вживую" винтовка – с пухлым кожухом, высоким стояком мушки, трапецией рукоятки и изящным прямым прикладом. "Эм шестнадцать… эм шестнадцать…" – пошло по скамьям и стихло, когда войсковой старшина громко сказал:

– Да, это М16А2, основная модель, состоящая на вооружении армии США и многих других стран… Сегодня мы с вами немного поговорим – начнем говорить – об оружии наших противников…

– Разрешите вопрос, господин войсковой старшина, – Вовка Брязга поднял руку, Скиба кивнул: – Разве США – наш противник? Мы ведь вместе…

– Хороший вопрос… – Скиба усмехнулся. – Ладно, пара минут на него. Божьей милостью Император Александр Третий Миротворец сказал как-то, что у России два союзника – армия и флот. Никаких "вместе" между государствами быть не может. Они могут объединяться и ссориться, торговать и воевать, мириться и устраивать Олимпиады – но при этом всегда были, есть и будут каждое само по себе. Можно с кем-то быть ближе, с кем-то дальше, но "вместе'' можно оказаться только со своими соотечественниками. Даже если кто-то из государств уверяет Россию в дружбе – это всего лишь трюк, означающий просто, что от нас нужны солдаты, нефть, земля или еще что-то. Верить этому – глупо, если ты просто человек, преступно – если ты управляешь страной. Тот, кто называл себя другом – завтра может легко стать врагом.

– Вы считаете, что будет война?- спросил не по форме кто-то из девчонок. им такое спускали. Скиба удивленно посмотрел в ту сторону:

~ Как это "будет"? Война идет всегда.

– Ой, нет, я не про это… – говорившая, примолкла, потом сформулировала яснее: – Большая, как Великая Отечественная.

– Конечно, – обыденно согласился Скиба. – Это всего лишь закон истории. Слышали слово "циклично"? – вокруг погудели согласно. – Вот и большие войны происходят циклично… Это вовсе не потому, – Скиба погладил усы сгибом большого пальца, – что, как стонут некоторые, человек зол или глуп. Он не глупый и не злой. Причин у войн масса и все они объективные. Рождаемость, нехватка воды, истощение земли, – Скиба загибал пальцы, – религиозные доктрины… Поэтому большие войны будут происходить так же циклично, как циклично топятся в море лемминги – слышали про такое [7]? И выход тут только один: сделать так, чтобы человечество вышло в космос на поиски новых миров. Но это опасно для тех, кто сделал эту винтовку, – он подбросил в руках М16, – потому что неизвестно, как захотят жить выбравшиеся в иные миры люди. Вдруг не по демократическим правилам? Может, они царя захотят, или совет племен? – по рядам пробежал смех. – А что смешного? Я и не шучу… Вот и остается "обустраивать жизнь", по одежке протягивать ножки вместо того, чтобы сшить другую – вырос ребенок, штаны малы стали, так можно ему ноги по колено отрубить… – снова смех, и снова Скиба всех одернул: – Опять не шучу. Вот эту штучку изобрели, чтобы других учить, как жить… И в процессе исторического развития мира может случиться так, что она к вам в руки попадет, а что с ней делать – вы и не знаете, поэтому давайте учиться. Итак…

…Дождь перестал во время лекции, почти сразу выглянуло солнце, очистилось небо и начала бешеными темпами сохнуть земля. После уже близкого полдника намечались спортивные игры, но вынырнувший, как чертик из шкатулки, Лукаш объявил:

– Сегодня ночью конное патрулирование – Семага, Авилов, Микич, Баразов, готовьтесь.

Вообще-то Глеб ничего против конного патрулирования не имел, но по уже усвоенной привычке "старого солдата" – жаловаться всегда и на все – вздохнул:

– Доля казачья, блин…

Предполагалось, что Лукаш не слышит, но он заметил:

– Казак изначально доброволец. Это остальные могут рассуждать о доле и недоле, а раз уж угораздило родиться казаком…

– То терпи, – заключил сидевший верхом на турнике Володька Баразов. Глеб посмотрел на него снизу вверх и сказал, оттопырив губу:

– Ты вообще молчи, лицо кавказской национальности.