Я действительно любил такие истории. Такие истории украшали жизнь. Честно говоря, у меня тоже были кое-какие литературные планы. Я ждал по-настоящему страшную историю, чтобы в будущем переписать ее в роман ужасов. Только Тоске я об этом не рассказывал. Стеснялся и опасался конкуренции с ее стороны, она ведь на самом деле интересно писала.

И еще меня немножко смущало то, что эта история попахивала опасностью, причем опасностью реальной. Не хотел бы я общаться со всякими художниками, художник всегда имеет дело с чертовщиной.

– Ты же любишь приключения! – Тоска пыталась меня уговорить.

– Приключения я люблю, только вот ничего не выйдет, – сказал я.

– Почему?

– На такие мероприятия вдвоем не ходят. Надо идти как минимум втроем. Для подстраховки. А у нас третьего нет. Так что лучше нам отдохнуть.

– Ты просто отговорки ищешь!

Я накрылся пледом и повернулся к стенке.

Тогда Тоска прибегла к другим аргументам. Тогда Тоска стала давить на мою жадность. Достала из своего портфеля интернетовскую распечатку и сунула мне под нос. Это была страничка с посмертного сайта Паровозова. Там были его разные картинки и упоминание о «Белом альбоме» – ну, о том самом, утерянном. Говорилось, что «Белый альбом» – вершина творчества Паровозова. Говорилось, что утерян он при мистических обстоятельствах. Что многие коллекционеры, западные в том числе, хотели бы приобрести альбом за хорошие деньги. Размер этих «хороших денег» тоже был указан. Хватит, чтобы скромно, но со вкусом провести остаток дней на ортопедическом курорте в Солигаличе [3].

Я внимательно изучил распечатку, затем, не оборачиваясь, вернул ее Тоске.

– Предложение заманчивое, – сказал я. – Но сегодня мне лень. Сегодня я отдыхаю. Уикенд, Тоска, ты же знаешь, это для меня святое время…

– Ну ладно, – надулась Тоска. – Если ты не хочешь мне помочь… если ты не хочешь мне помочь – я поеду одна!

Я немножко испугался – характер у Тоски был упертый, и она на самом деле могла отправиться в этот Дом культуры. В одиночку. Но показывать, что испугался, я не мог, нечего девчонкам свои страхи демонстрировать. Поэтому я продемонстрировал спиной полную холодность и равнодушие. Но при этом словесно попытался Тоску урезонить.

– Не дури! – сказал я. – С некоторыми вещицами лучше не играть…

– Знаешь. – Тоска прищурилась, я даже спиной это почувствовал. – Знаешь, у меня был план! Я хотела организовать такое агентство, по борьбе со всякими странными вещами! Охотники на ведьм, типа «Куропяткин и То», ты и я. Это могло быть наше первое дело! А ты… ты просто свинопис!

Я промолчал. Я редко ругаюсь с девчонками. С ними бесполезно ругаться.

– Ну… – Тоска аж покраснела от злобы, и это тоже ощущалось даже спиной. – Ну и сиди здесь! Лежи здесь!

Она вскочила, схватила свой крокодиловый портфель и убежала. Я повернулся.

Тоска забыла на столе диктофон. Но возвращаться не стала – это же плохая примета. А те, кто охотится на ведьм, те верят в плохие приметы. К тому же она слишком гордая – это раз, и у нее есть второй диктофон – это два.

Я лежал на диване и думал о том, что произошло. Тоска – упрямая девица. Скорее всего она отправится в тот самый клуб искать тот самый альбом. И наверняка влипнет в какую-нибудь дурную историю. Хорошо, если там на самом деле этот страшный альбом – тогда в этот заброшенный клуб никто и не сунется. А если это все сказки? Тогда там точно какие-нибудь бомжи обретаются. Это гораздо хуже любого дурацкого альбома-убийцы.

Я уже собрался звонить Тоске на мобильник и уговаривать ее вернуться, как вдруг мне в голову пришла одна интересная мысль.

2

Может быть, кошка?

Через полчаса я уже трясся в старом, раздолбанном такси по еще более раздолбанной дороге, представляющей собой уложенные в две колеи бетонные плиты. Раньше из таких плит частенько дороги строили. Все плиты были в прорехах. Из некоторых даже торчала арматура, так что такси двигалось крайне медленно, километров сорок, не больше.

Вернее, это было даже не такси, это был дед на старом салатовом «Москвиче», я еле уговорил его довезти меня до АРЗ за сто рублей. Дед еще долго не соглашался. Сидел на капоте своей развалюхи, делал внучонку свистульки из акаций и слушал, как я повышаю цену. Я догнал уже до шестидесяти рублей, а дед все ломался, упертый попался. Тогда я сходил к ларьку и купил его внуку шоколадку. После чего дед согласился на стольник.

Всю дорогу я с помощью мобильника и наладонного компьютера (завел-таки себе после случая с Мусормэном) продолжал изучение случая с художником Паровозовым. И этот случай мне нравился все меньше и меньше. Выяснилось, что по крайней мере пять человек пытались разыскать Белый альбом и все пятеро каким-то чудным образом пропали. Ну и еще много чего интересного выяснилось. Интернет – настоящее кладбище слухов и сплетен, особенно про всякую гадость там полно.

Когда справа от дороги показался покосившийся столб с табличкой «Авторемонтный завод», связь пропала. С нею всегда так. Я по дурацкой привычке поднял трубку под крышу машины, поводил туда-сюда, но все бесполезно – связь ушла прочно. Впрочем, в таких ситуациях так и должно происходить. Никакой связи, связь кирдык.

– Вот из-за этого мы так плохо живем! – неожиданно очнулся дед и ткнул своим заскорузлым пальцем в мою трубку.

– Почему это? – спросил я и спрятал трубку и компьютер в специальный карманчик. Мало ли какие психи обитают на окраинах города?

– Потому что аппараты эти ваши – радиоактивные!

Старая песня. Одна девочка купила сотовый телефон, и через месяц у нее начали выпадать волосы. На ладонях.

– Радиоактивные, – повторил дед. – А радиация мозг разрушает. А вы эти аппараты все время к мозгу прижимаете. И ребятишки совсем, и взрослые. От этого у нас люди думать разучились, вот и нарушилось все в нашей стране. Ты, парень, со своей трубкой поосторожней будь, а то мозги начнут через уши выплескиваться.

Дед с удовольствием раскурил самосад, умудряясь рулить коленями. Самосад был хорош, мозги у меня действительно стали выплескиваться через уши и другие места. Потом спросил:

– Куда едешь-то?

– Так… – Я ткнул пальцем в стекло. – Туда. В поселок.

– В поселок? – Дед яростно бибикнул. – Нету никакого поселка! И завода нету! А какой завод был! Даже вертолет однажды отремонтировали! А клуб! Все развалили… Тебе что там надо?

– Я опрос произвожу, – соврал я, – по поводу переселения народов. Меня фонд один послал…

Дед даванул по тормозам, я стукнулся лбом о потрескавшееся стекло, довольно больно стукнулся.

– Заяц, – пояснил дед. – Тут их много развелось в последнее время. Скачут везде… Знаешь, к чему много зайцев?

– К войне? – предположил я, обычно всякая тварь разводится к войне.

– К волкам. Зайцы, они к волкам скоро разводятся. А волки в свою очередь…

Мы влетели в ухаб, и дед не договорил, к чему разводится много волков.

– Меня к клубу подвезите, – сказал я, поскольку «Москвич» вылетел на Водонапорную – судя по всему, главную улицу поселка. – Сфотографировать велели. Для оценки ущерба.

– Не могу к клубу. – Дед окончательно остановился. – Там дорога разбита. Заяц через дорогу – плохая примета, хуже не бывает…

Пришлось дать ему еще двадцатку.

Клуб действительно был хорош. Настоящий греческий храм. Колонны, крыша треугольная. Остальные домики рядом с ним выглядели вполне лачужно. Но все крыши и стекла на них были целы. Я спросил, почему их никто до сих пор не разобрал, на что дед ответил:

– Дураков нету. Тут ничего брать нельзя.

– Почему это? – спросил я.

– Место проклято, – вывалил дед. – Место тут проклято.

Место тут проклято – ну, как всегда, все по плану.

– Кого-то убили тут, что ли? – спросил я.

– Лучше бы убили. А тут хуже… Если кто берет отсюда какую-то вещь, всякое плохое начинает происходить. Скотина мрет, ну, и так далее… А ты чем фотографировать собираешься, фотоаппарата у тебя не вижу?