— Сеня, ты будешь смеяться, но Варя окончила ЛГИТМиК.
— С ума сойти можно! — вскочил Семен Романович, целуя руку смущенной Варе. — Садитесь, дорогая, садитесь! Рассказывайте, где вы играете?
— Нигде… У меня не сложилось, я живу здесь… Работаю по другой специальности…
— Но вы хотели бы?
— Больше всего на свете! — вырвалось у Вари. — В детстве мечтала, что в один прекрасный день мне ктонибудь скажет: «Девочка, хочешь сниматься в кино?».
— А вы сможете приехать в Москву? Для начала хоть на дватри дня? Придется делать пробы, ведь вас никто не знает, я имею в виду продюсеров… Их еще надо будет убеждать… Да и вообще… Я не хочу вас напрасно обнадеживать.
— Да, я все понимаю. Я ведь могу вам и не подойти. Знаете, меня жизнь научила переживать всякие разочарования, так что я не умру, если не сложится…
Ты мне уже подошла, думал про себя Семен Романович. Он опытным взглядом увидел все, что ему нужно, и не сомневался, что она справится. Такая вот уверенность в своем выборе не часто у него возникала, но ни разу еще он не ошибся, если она посещала его.
— Вы в отличной форме, я смотрю, сколько вам лет, простите за столь невежливый вопрос.
— Двадцать девять.
— Превосходно!
— Мама, мама! — подбежал Никита. — Мама, пошли, снег уже перестал!
Варя знала, Никита просто ревнует ее к незнакомым людям. Ей хотелось прикрикнуть на него, но Надежда Михайловна все поняла.
— Варенька, может, вы вечерком придете к нам в гостиницу и мы поговорим более предметно? Мы остановились в «Трех львах».
Варя с благодарностью взглянула на нее.
— Дада, я обязательно приду.
— Вам есть с кем оставить мальчика?
— Да, с мамой. Спасибо, спасибо вам! Я обязательно приду!
…— Варь, что случилось? — спросила мать.
— Ах нет, ничего… Просто такая метель была…
— Варь, я что, потвоему, слепая? Ты когото встретила? Или Эммерих звонил?
— Нет, мамочка. Не звонил. Просто…
— Мама там какихто русских встретила, к ним за столик подсела, а меня отослала с Манфредом играть.
— Никита, ты доносчик! Ябеда, а это стыдно! — заметила бабушка. — Мужчина так поступать не должен! Иди к себе и подумай!
— Так я же не в полицию донес…
— Еще не хватало! Ступай к себе, — голос бабушки звучал непреклонно.
— Ладно. Мам, ты извини, я больше не буду!
И, не дожидаясь прощения матери, он убежал на второй этаж.
— Ну, что это за люди были?
— Мамочка, случилось чудо! Там был Шилевич!
— Какой Шилевич?
— Режиссер! Он снял «Плач иволги» и «Тусклую жизнь»!
— Не шедевры, но хорошее крепкое кино! И что, ты хочешь сказать, что он тобой заинтересовался? Приударил?
— Даже не думал! Но он позвал меня в Москву на пробы!
— Варя, детка, ну это ж чепуха! Он просто хочет с тобой переспать!
— Мама, ко мне подошла его жена, она сценаристка… Ничего такого! Они сказали, что, увидев меня, сразу поняли, какой типаж им нужен для главной героини…
— Ты хочешь поехать?
— Мамочка!
— А если ничего не получится?
— Пусть! Все равно я поеду, это мой, наверное, последний шанс!
Мать внимательно посмотрела на нее.
— Ладно, поезжай! Я думала, ты уже покончила с этим…
— Я тоже думала, но, мамочка, это же судьба! Я вовсе не собиралась заходить в ресторан, просто вдруг повалил такой снег, мы с Никиткой уже шли домой, а тут… Снег ведь мог повалить на пять минут позже, и мы зашли бы в другое место… А так все совпало… И я чувствую, что смогу, еще смогу, а уж года через два… Ничего бы не вышло… И еще мне снился сегодня Петербург… Колокола звонили и Нева… Это мне всегда к чемуто важному и хорошему снится…
— С ума спятить можно. А что за рольто?
— Пока ничего не знаю. Я вечером пойду к ним в «Три льва», они все расскажут.
— Нуну, сходи, чем черт не шутит! Только, надеюсь, ты не собираешься совсем уезжать в Россию?
— Зачем? Да и куда?
— Ну, у тебя же есть в Москве квартирка.
— Она сдана.
— Но ведь не навечно. Ты только имей в виду — я возвращаться не буду и Никитку не пущу! Ни под каким видом! Если что, поедешь одна, помни это!
— Я все знаю, мамочка, но если подворачивается такой шанс, я не имею права его упустить!
Гостиница «Три льва» в темноте выглядела прелестно. А уж после сегодняшнего снегопада в особенности. Она стояла немного на отшибе, и теплый свет окон так и манил к себе. Варя остановилась, как в детстве, сгребла немного снегу и съела. Снег в Альпах был чистый и, как показалось Варе, необыкновенно вкусный. Вот если Шилевичи будут ждать меня в холле, все получится, загадала она и с замиранием сердца толкнула дверь.
Шилевичи сидели в креслах возле елки. Семен Романович сразу поднялся ей навстречу.
— Варвара, душевно рад! Молодчина, пунктуальность — бесценное качество для актера.
— Я не люблю опаздывать.
— О, значит, с вами хорошо крутить роман! — засмеялась Надежда Михайловна.
— Предлагаю пойти в ресторан и продолжить разговор за хорошим ужином! Мне так нравится здешняя жратва!
Варя промолчала, но в душе обрадовалась. Разговор за ужином будет более непринужденным.
— Итак, Варвара, вы наверняка умираете от любопытства, что же за роль я вам предлагаю!
— Не то слово! — широко улыбнулась Варя.
О, какая улыбка! — подумал Семен Романович. Чутье меня не подвело.
— Варюша, я предлагаю вам очень выигрышную и эффектную роль. Это будет кино, естественно в формате 4+1.
— Что это? — растерялась Варя.
— Четыре серии и одна. Кино и телевариант. Куда ж мы нынче без телевидения? Прокат у нас хромает на обе ноги. Но зато телевидение дает сумасшедшую аудиторию, тем более, мы работаем с крупнейшим телеканалом. А теперь пусть Надежда Михайловна вкратце расскажет, в чем там суть, это ведь ее сценарий! К сожалению, мы не взяли с собой ни экземпляра, ни компьютера, но…
— Так даже лучше… — пролепетала Варя.
— Это история подлинная на восемьдесят процентов, — начала Надежда Михайловна. — История моей дальней родственницы. В советские времена она была нашей разведчицей, вращалась в высших кругах Англии, у нее были головокружительные романы, она совершала истинные чудеса, а потом ее предал один тип, сбежавший из Союза на Запад, ее посадили в тюрьму, потом обменяли на английского шпиона, она вернулась в Союз, но вдруг поняла, что не может там жить, задыхается, и поставила себе цель — сбежать на Запад. И ведь сбежала…
— И ее оставили в живых?
— Представьте себе! В Союзе началась перестройка, и стало както не до нее, тем более что она сделала в Дании пластическую операцию, хирург влюбился в нее без памяти и они уехали в Южную Африку. Она и сейчас там живет. Я была у нее несколько лет назад. Но в фильме этого, разумеется, не будет. Там у нас открытый конец…
— Пока открытый, — както грустно улыбнулся Семен Романович.
— Что ты хочешь сказать? — удивилась Надежда Михайловна.
— Надя, ты же понимаешь, что канал может не захотеть… И они будут требовать, чтобы ее пристрелили или, наоборот, сделали чуть ли не главой разведки… Не удивляйтесь, Варя! Раньше была цензура государства, а теперь цензура продюсеров… Причем они зачастую, прикрываясь требованиями канала, проводят в жизнь собственные дурацкие идеи.
— Сеня, не заводись. Это у него больная тема.
— Ну как вам, прелестная Варенька?
— Помоему, это просто здорово! Так интересно! И роль… о такой можно только мечтать! Но я не знаю, справлюсь ли…
— Вы машину водите?
— Да. Я даже одно время преподавала экстремальное вождение.
— С ума сойти! — хлопнул в ладоши Семен Романович. — А верхом ездите?
— Езжу, хотя не могу сказать, что виртуозно…
— А какиминибудь единоборствами владеете?
— Чего нет, того нет. Но я научусь, если нужно…
— Посмотрим! Варя, а что вы еще умеете?
— Говорят, я неплохо пою. И танцую тоже…
— Ну, петь не обязательно…
— Да почему? — воодушевилась Надежда Михайловна. — Мы сделаем так, что вам будет что петь! Сеня, надо заказать песню, такой забойный шлягер!