Хотя моя книга строго документирована, в том числе и ленинскими материалами, пролежавшими в плену спецхранов долгие десятилетия, некоторые выводы автора могут показаться читателю спорными и даже шокирующими. Сфера духа, мышления, проявлений сознания часто бывает загадочной, таинственной, иногда даже мистической, но портретист, полагаю, имеет право больше оттенять те или иные грани в соответствии с его видением «натуры» портрета. Советские читатели, имевшие возможность смотреть на вождя через призму книг, подобных «Владимир Ильич Ленин. Биография» (таких книг сотни, тысячи), сочиненной коллективом назначенных авторов под руководством академика П.Н. Поспелова, видели перед собой партийного Христа. На протяжении почти семисот страниц сусальные картины безграничной гениальности, исключительности, одаренности, провидчества, безошибочности, благородства и доброты сменяют одна другую… Ни единого пятнышка, ни единого личного изъяна, даже отдельных намеков на какое-либо несовершенство!

Автор настоящей книги утверждает, что Ленин был крупнейшим революционером XX века, человеком с сильным прагматическим умом, огромной целеустремленностью и волей. В некоторых политических сферах он смог добиться результатов, имевших судьбоносное значение для всей истории нашего столетия: образование российской марксистской партии, формирование международного коммунистического движения, создание первого в мире социалистического государства. Человек, не обладающий сильным умом, практической цепкостью, умением маневрировать и принимать ответственнейшие решения, не смог бы совершить всего того, что произошло в России. Но мы пока оставляем за скобками вектор, оценку – положительную или отрицательную – всех этих свершений. Ведь советский читатель не знал, что священный человек, волею созданной им тоталитарной системы, был личностью-айсбергом. Знали о Ленине то, что положено было знать. Как и о партии, которую он создал. Чего же не знали? Об этом будет сказано в книге.

Определяющим качеством вождя была огромная, фанатичная вера в коммунистическую утопию. Во имя ее реализации и достижения на практике Ленин не останавливался ни перед чем: террором, обманом, заложничеством, полным отказом от положений и решений, провозглашенных им и еще вчера казавшихся незыблемыми.

Для всех нас официальная историография нивелировала, сглаживала, камуфлировала исключительную, невероятную по силе ленинскую нетерпимость и непримиримость ко всему, что не гармонировало с его собственными взглядами. В крупных вопросах с ним можно было только соглашаться. Хотя Ленин иногда и говорил о собственных «ошибках», безапелляционность его политических и нравственных суждений поразительна.

История помнит множество диктаторов старого и нового времени. В их облике главный элемент – личная безграничная власть. Ленин также обладал такой властью, но он не был, подобно Сталину, безграничным Диктатором. Правда, Виктор Чернов считал иначе. Он верно рассуждал, что большевики создали иерархическую систему диктатур, основой которых является их партия. С этим трудно не согласиться. Но лидер эсеров шел дальше, утверждая, что на вершине этой иерархии находится «личный диктатор. Им и стал Ленин»{7}. В общеполитическом смысле это, возможно, верно, но в личностном – едва ли.

Его партия диктаторство как политический феномен считала фактом положительным, если оно способствовало реализации марксистских догм, делу революции. На заседании Политбюро и Оргбюро ЦК 10 июля 1919 года, на котором присутствовал и Ленин, было подтверждено положение о том, что «Рыков назначен диктатором по военному снабжению…»{8}. Власть для Ленина – это прежде всего диктатура, диктаторство, диктаторы. Но сам вождь, повторимся, не был диктатором в распространенном понимании слова. Его интеллект был неизмеримо, допустим, выше интеллекта Сталина, и свою огромную власть Ленин осуществлял посредством гибкого механизма идеологических и организационных структур, которые создавала партия. Ленин предпочитал оставаться как бы в тени диктаторства. Но в его руках была диктатура партии.

Ленин, как и все большевистские руководители после него (было у кого учиться!), страшно любил тайны и секреты. Это объясняется не только школой дореволюционной конспирации, но и самой недемократичностью коммунистической власти, предписывающей «вождям», их «соратникам», «органам» руководствоваться классовым принципом в повседневной деятельности. Фундаментальное же положение этого принципа – постоянное наличие сил и врагов, «выступающих», «противостоящих», «шпионствующих» и т. д. В личных бумагах Ленина множество таких, которые определяются им как «архисекретные» и «архиконспиративные». В этом личном качестве вождя один из истоков закрытости и тоталитарности создаваемого им советского общества.

Люди очень мало знают о личной жизни Ленина. Это вытекает не только из марксистского постулата первенства общественного перед личным, но и из желания революционных жрецов отделить личную жизнь «вождей» от массы. Если о простом функционере партии полагалось знать все, то личная жизнь, например, члена «ленинского политбюро», его родственников уже являлась огромной государственной тайной. Денежное содержание членов Политбюро, количество прислуги и выделенных для обслуживания автомашин, как и размеры особняков и дач, – все эти данные приравнивались к государственной тайне и хранились в специальных пакетах – «особых папках». Высшие партийные руководители были «неприкасаемыми».

Не полагалось, конечно, знать и о сомнительных делах большевистских руководителей. Вот почему никогда советскому человеку не говорилось, например, на какие деньги Ленин жил с семьей долгие годы за границей; кто финансировал партию до революции; почему он фактически никогда не работал (в обычном понимании этого слова); как стал возможен проезд Ленина в разгар войны через Германию, и многие, многие другие «тайны»…

Например, уже после Брестского мира существовала очень скрытая сфера связи правительства Ленина с Германией, благодаря которой обе стороны пытались достичь своих целей. Например, в феврале 1921 года Ленин получает из советского представительства в Берлине шифровку, в которой ему сообщают о результатах переговоров с немцами, в ходе которых было достигнуто соглашение о «восстановлении немецкой военной промышленности», хотя по Версальскому договору Германия не имела права этого делать. Но фирма «Блюм и Фосс» была готова строить подводные лодки, «Албатросверке» – самолеты, а заводы «Крупп» – производить артиллерийское оружие. Ленин откликнулся резолюцией: «…я думаю, да. Верните это. Ленин». Видимо, подумав, после подписи вождь поставил любимое слово: «Секретно»{9}.

Все подобные договоренности, естественно, никогда не обнародовались. Эту традицию тайных дел с Германией унаследовал и Сталин.

В нашем сознании давно сформирован стереотип гениального Ленина. Но сильный, находчивый и решительный ум – не есть синоним гениальности. Во все времена гениальность проявлялась не только в способности объяснить неведомое, сделать нечто неповторимо великое, нравственно высокое, но и в поразительном провидчестве. В этом свете ни один эпохальный прогноз Ленина не оправдался, хотя он очень любил ими заниматься. Достаточно вспомнить его категорические выводы о сроках прихода коммунизма, неизбежности мировой революции, крахе капиталистической системы и т. д. Несостоятельность пророчеств является, по сути, безоговорочным историческим приговором человеку, считавшемуся гением.

Нет, я не собираюсь в книге инвентаризировать ошибки, просчеты и грехи Ленина. Просто я хочу, опираясь на многочисленные свидетельства, уникальные документы, рассмотреть Ленина не с одной, а с разных сторон. Только в этом случае появляется шанс усилить сходство портрета на полотне с историческим «натурщиком». У ортодоксально мыслящих людей многое, что я скажу, вызовет, возможно, неприятие и даже осуждение. Но не зашоренные идеологически люди давно видели в Ленине и нечто иное, нежели мы. Так, американский писатель Роберт Пейн, автор одной из биографий русского вождя, пишет, что «у Ленина было много грехов, но самым большим грехом его было презрение к людям. Маркс относился с презрением только к крестьянству. Он писал об идиотизме деревенской жизни. Ленин же пошел дальше Маркса: он презирал все классы общества, за исключением пролетариата, который, в сущности, тоже не знал. Он окружил себя интеллигентами, которых он так же презирал, как и крестьянство, потому что среди них не было ни одного интеллектуально ему равного. Зиновьев, Каменев, Радек, Бухарин и другие были только его тенями… И коммунизм Ленина стал таким деспотизмом, который превзошел все деспотизмы, существовавшие до него»{10}.