В квартире Высоцкого, где сейчас живет его мать, Нина Максимовна, обстановка кабинета осталась такой же, какой была и при жизни Владимира. Множество портретов, фотографий, сувениров, присланных матери почитателями таланта ее сына со всех концов Советского Союза. Я рассматривал альбомы с фотографиями, сделанными в раннем детстве Володи, в его школьные годы, в период студенчества. Я разбирал папки с материалами о Высоцком, многие из которых связаны с его поездками по СССР и с пребыванием за границей. На стене висит громадная карта мира с десятками больших красных кнопок — ими обозначены места (от Болгарии до США и острова Таити), в которых побывал Владимир Высоцкий за свою короткую жизнь.
Потребовалось бы множество страниц, чтобы передать даже малую часть того, что я узнал от самых близких родственников Высоцкого. Каждый из них рассказывал мне о любопытных подробностях Володиного детстве. Не привожу здесь эти рассказы полностью — надеюсь, что они будут опубликованы их авторами: то, что заслуживает обнародования, должно стать известным из первых уст.
Долгие годы мне не удавалось уговорить родителей Высоцкого сняться в моем телефильме и рассказать перед камерой о своем сыне. Немало усилий пришлось приложить самым разным людям, чтобы убедить их в том, что нами руководит не праздное любопытство, а желание подробнее узнать о среде, в которой рос и формировался талант Володи.
Первое издание этой книги изобиловало существенными пустотами там, где разговор касался родных артиста, и уже позже Семен Владимирович дал мне краткую, почти анкетную, справку (которую опубликовал и сам). Вот что я узнал из нее:
«Родился я в 1915 году в Киеве. Мой отец, дед Володи, Владимир Семенович Высоцкий, родился в 1889 году в Брест-Литовске, в семье учителя, преподававшего русский язык. Мой отец был высокообразованным человеком, у него было три образования — юридическое, экономическое и химическое (владел профессией стеклодува). Переехав с отцом в Москву, я поступил в Политехникум связи. Закончил его в 1936 году. В техникуме я познакомился с сестрой товарища, Ниной. Она стала моей женой, а в 1938 году — матерью Володи. В техникуме прошел курс военной подготовки, получил звание младшего лейтенанта. С марта 1941 года — на военной службе. В 1943 году вступил в ряды КПСС. Считаю военную профессию главной в своей жизни. Заочно окончил Академию связи. Уволен из армии в 1971 году в звании полковника. Сейчас — директор Московского почтово-телеграфного училища, которое находится недалеко от моего дома, в здании, где во время войны размещалась Ставка».
Фотографии, рассказы, воспоминания и документы переносят меня в детство поэта. Оно было далеко не безоблачным, так как родители рано разошлись, Володя жил то с матерью, то с отцом, в зависимости от того, где в данный момент было ему лучше, чья квартира оказывалась удобнее. И мать и отец любили сына и заботились о нем.
— Володя начал говорить очень рано, — рассказывает Нина Максимовна. — В два года он знал наизусть множество стихотворений и с выражением читал их. Уже тогда его голос был не по возрасту низким, и позже, в школе, учительница пения удаляла его с урока, чтобы он не портил общего хора.
Рано проявился и его интерес к театру.
— В первый раз я водила Володю в театр, когда ему еще не было и трех лет, — продолжает Нина Максимовна. — В кукольном театре на улице 25-го Октября мы смотрели веселый спектакль о животных «Разноцветные хвостики»… Позже Володю привела в восторг мхатовская «Синяя птица». Интересно, что через много лет, студентом, он участвовал в массовых сценах этого спектакля.
Володе было три с половиной года, когда началась война. Отец ушел на фронт связистом, дядя — артиллеристом. Мать служила перводчицей в Бюро транскрипции при МВД СССР.
— Тогда мы жили в Москве на Первой Мещанской, 126 (сейчас — Проспект Мира), и, так как оставить ребенка было не с кем, я брала его с собой на работу. Мы тогда работали с раннего утра и до позднего вечера и я часто не знала, в какой комнате приютился мальчик. В июле 1941 года начались воздушные тревоги и бомбежки, работа в учреждениях прекращалась, и люди шли в бомбоубежища и подвалы. На крышах зданий стояли ящики с песком, чтобы засыпать и гасить зажигательные бомбы. Вовочка, хотя и был совсем маленьким, поднимался со старшими ребятами на крышу дома на Первой Мещанской и помогал им. В игрушечном ведерочке носил песок. Однажды по сигналу воздушной тревоги мы пошли в бомбоубежище. Володя не понимал еще, что происходит наверху, баловался, играл, искал, с кем бы поболтать, хвастал, что знает наизусть стихи. И вдруг я увидела, как его поставили на табуретку, и он начал громко декламировать:
И позже маленький Володя проявлял декламаторские способности — уже в эвакуации, в далеком городе Бузулуке Оренбургской области, а точнее, в селе Воронцовке, находящемся в восемнадцати километрах от города, куда он уехал вместе с матерью. В цехах местного спиртоваренного завода разместилась московская парфюмерная фабрика «Свобода», на которой работал Володин дедушка. На одной из семейных фотографий они сняты рядом — дед и внук; внук — голышом, а дед — в элегантном костюме, модном котелке, при галстуке, с перекинутым через руку плащом.
В Воронцовке с матерью и дедушкой Володя провел весь период эвакуации (1941–1943 гг.) Ходил в детский сад фабрики «Свобода». Уже тогда проявилось свойственное ему с малых лет чувство сострадания и справедливости.
Нина Максимовна рассказывает:
— Иногда мне удавалось достать для мальчика кружку молока. Он угощал молоком ребят из детского сада. «У них нет здесь мамы, — говорил он мне, — им никто не принесет молока».
Помню и такой эпизод. Я работала на лесозаготовках, Володя оставался в детском саду, и виделись мы редко. Однажды он спросил: «Мама, а что такое счастье?» Вопрос этот меня удивил, но я все же попыталась как-то ответить. Спустя некоторое время Володя радостно сообщил мне: «Мамочка, сегодня у нас было счастье!» — «Какое?» — «Манная каша без комков». Я подумала тогда: если перестали разводить молоко водой, значит, победа уже недалека…
Подобных эпизодов было немало. Они не потускнели в памяти родителей Володи и часто воскресают, обрастая любопытными подробностями, — был бы подходящий повод и настроение…
Однажды в День Победы Семен Владимирович пригласил меня в гости, и я провел у него и его жены, Евгении Степановны Лихолатовой целый день. И еще дважды я встречал этот великий праздник у них в доме, когда в торжественной и в то же время шумной и непринужденной обстановке вспоминалось пережитое. Собирались боевые товарищи хозяина, связанные с ним полувековой дружбой. От них я узнал многое из того, о чем он сам в силу присущей ему скромности мне не рассказывал, особенно в тех случаях, когда подозревал, что я собираюсь публиковать услышанное. Он служил связистом в танковых войсках и участвовал в обороне Москвы, освобождении Донбасса, Львова, Лодзи, во взятии Берлина и освобождении Праги. За боевые заслуги Семен Владимирович награжден более чем двадцатью орденами и медалями. Война для него не закончилась с капитуляцией нацистской Германии, так как отдельные немецкие части на территории Чехословакии и Австрии пытались выйти из окружения, перебраться в Италию и сдаться там союзникам. «Самым тяжелым было то, что до 12-го мая мы продолжали нести жертвы», — вспоминает Семен Владимирович. Армия генерала Д. Д. Лелюшенко, в которой он служил, спасла жизнь нескольким тысячам пленных чехов и словаков (за это в 1965 году С. В. Высоцкому присвоено звание Почетного гражданина города Кладно в ЧССР).
После прекращения военных действий его часть была дислоцирована на территории советской оккупационной зоны. Советские офицеры получили возможность жить вне расположения части, и Семен Владимирович вызвал в город Эберсвальд, находящийся неподалеку от Берлина, жену и маленького Володю. За три с половиной года пребывания в Германии Володя хорошо освоил немецкий язык — помогло общение с немецкими детьми и то, что мама его, Нина Максимовна, была переводчицей с немецкого.