Я наколола на вилку кусочек дыни. Вопреки данному себе торжественному обещанию собрать волю в кулак и держаться следовать совету мистера Кадама оказалось очень трудно. Глаза снова защипало.

– Что ты имеешь в виду, Рен? За что просишь прощения? За мой день рождения, когда ты сказал, что я некрасивая и что тебе неприятно находиться со мной в одной комнате, или за то, что ты назвал Нилиму красавицей, или…

– Ладно, я все понял.

– Вот и замечательно, потому что я как раз хотела прекратить этот разговор.

Он помолчал, потом выдавил:

– Кстати, я не называл тебя некрасивой. Я сказал, что ты слишком юная.

– Ага, значит, Нилима тебе больше подходит! Посмотри на себя, тебе же больше трехсот лет!

– Так и есть. – Он скривил губы в неловкой попытке выдавить улыбку.

– Строго говоря, тебе следует встречаться с какой-нибудь старушкой! – Я чуть заметно улыбнулась.

Он поморщился.

– Тем не менее я хочу сказать, что ты весьма привлекательная и у тебя прекрасный характер. Кроме того, до сих пор ни один человек не вызывал у меня такого… отторжения. Я легко схожусь с любыми людьми. Иными словами, нет никакого разумного объяснения тому, почему я испытываю потребность выбежать из комнаты, как только ты в нее входишь.

– Хочешь сказать, все дело в том, что я заставляю тебя вспоминать?

– Нет, дело не в этом… Это нечто… совсем другое. Но я принял решение не обращать на это внимания.

– А такое возможно?

– Конечно. Чем дольше я нахожусь рядом с тобой, тем сильнее бывает ответная реакция. Видишь ли, главная трудность не в том, чтобы говорить с тобой, а в том, чтобы находиться рядом. Кстати, нужно попробовать поговорить по телефону и посмотреть, будет ли разница. Короче, я работаю над созданием иммунитета.

– Понятно… Твоя главная цель – научиться меня выносить. – Я тяжело вздохнула. – Ладно.

– Я пытаюсь, Келси.

– Можешь особо не надрываться, потому что это уже неважно. Я решила, что мы с тобой должны стать просто друзьями.

Он перегнулся через стол и заговорщически спросил:

– Но разве ты, как бы это сказать, – не влюблена в меня?

Я тоже наклонилась вперед.

– Я больше не желаю об этом говорить.

Рен скрестил руки на груди.

– Почему?

– Потому что Лоис Лейн никогда не задушит Супермена!

– Что ты несешь?!

– Тебе непременно нужно посмотреть этот фильм… Но суть в том, что я больше тебя не держу. Если хочешь встречаться с Нилимой – флаг тебе в руки.

– Погоди-ка! Ты что, даешь мне отставку?

– А в чем проблема?

– Я не говорю, что это проблема! Просто я читал твой дневник и могу сказать, что для девушки, по уши влюбленной, ты слишком быстро отступилась.

– Я ни от чего не отступаюсь! Между нами ничего нет, от чего мне отступаться?

Он молча смотрел, как я накалываю очередной кусочек дыни. Потом потер ладонью подбородок и сказал:

– Значит, ты предлагаешь остаться друзьями.

– Угу. Никакого давления, никаких слез, никаких назойливых напоминаний о том, что ты забыл, вообще ничего! Просто начнем сначала. С чистого листа. Научимся быть друзьями и ладить друг с другом, несмотря на твое стремление удрать от меня куда подальше. Что скажешь? – Я вытерла руку о салфетку и протянула ему. – Уговор?

Он подумал немного, потом улыбнулся и взял мою протянутую руку. И мы обменялись рукопожатием.

– О чем это вы сговариваетесь? – спросил Кишан, входя на кухню и прерывая наш самый долгий разговор с Реном с момента его освобождения.

– Келси согласилась продемонстрировать мне свою способность пускать молнии руками, – легко соврал Рен. – Я должен это видеть!

Я посмотрела на него и выразительно приподняла бровь. В ответ он с улыбкой подмигнул, потом встал и отнес наши тарелки в раковину. Золотые глаза Кишана недоверчиво остановились на мне, однако он не сказал ни слова, а принялся с аппетитом поглощать оставшуюся половинку моего сырного пирожного. Я шутливо шлепнула его по руке и схватила кухонное полотенце, чтобы помочь Рену. Когда с посудой было покончено, Рен выхватил у меня полотенце и легонько хлестнул меня по ноге. Я засмеялась, радуясь нашему шутливому приятельству, но когда повернулась к Кишану, увидела, что тот сидит мрачнее тучи.

Рен шутливо приобнял меня за плечи и прошептал, наклонившись к моему уху:

– «А Кассий тощ, в глазах холодный блеск, Он много думает, такой опасен» [2]. Будь с ним осторожна, Келси.

Я рассмеялась, радуясь, что он вспомнил если не меня, то хотя бы Шекспира.

– Не бойся Кишана, мой Цезарь. Его рычание страшней его укусов.

– Он тебя кусал?

– Это было давно.

– Х-м-м, что ж, теперь я буду присматривать за тобой, – хмыкнул Рен и вышел из кухни.

– Ну и что все это значит? – проворчал Кишан, и я на какой-то миг увидела свирепого черного тигра, мелькнувшего в его глазах.

– Рен радуется своему освобождению.

– В смысле?

– Я сказала, что хочу быть ему другом.

Кишан помолчал, обдумывая мои слова.

– Это то, чего ты хочешь?

– То, чего я хочу, не достижимо. Быть моим другом он сможет. А снова стать моим парнем ему пока не судьба.

Кишан промолчал, за что я была ему благодарна. Я видела, что ему хотелось, в шутку или всерьез, предложить себя в качестве замены, но он сумел прикусить язык. И за это я чмокнула его в щеку перед тем как выйти.

После того как лед между мной и Реном был сломан, мы наконец смогли жить дальше, и вскоре все пошло своим чередом. Каждую неделю я звонила своим приемным родителям и, не говоря им ни слова по существу, сообщала, что со мной все в порядке и я вовсю помогаю мистеру Кадаму. Я сказала им, что заочно закончила первый курс университета, а во время летних каникул буду проходить практику в Индии.

По утрам я занималась боевыми искусствами с Кишаном и делила поздний завтрак с Реном, а днем помогала мистеру Кадаму в поисках третьей части пророчества Дурги. По вечерам мы с мистером Кадамом готовили ужин – за исключением тех случаев, когда он хотел приготовить карри. В такие дни я просто просила Золотой плод приготовить мне что-то другое.

После ужина мы играли в настольные игры, смотрели кино, иногда читали в павлиньей комнате. Кишан соглашался оставаться в библиотеке только в тех случаях, когда я рассказывала какие-нибудь истории. Тогда он превращался в черного тигра и ложился у моих ног. Мы начали вместе читать «Сон в летнюю ночь». Мистер Кадам купил несколько экземпляров, чтобы мы могли читать по ролям. Мне очень нравилось проводить это время вместе с Реном.

Мистер Кадам, как всегда, оказался прав. Рен заметно повеселел. Все с радостью откликнулись на произошедшую в нем перемену, даже Кишан, который вдруг из вечно всем недовольного, обидчивого младшего брата превратился в спокойного и уверенного в себе мужчину. Он продолжал сохранять дистанцию, но призывный взгляд его золотых глаз нередко заставлял меня краснеть.

Иногда по вечерам я заставала Рена в музыкальной комнате, где он играл на гитаре. Он играл мне разные песни и даже засмеялся, когда я заказала «Мои любимые вещи» из мюзикла «Звуки музыки». В один такой вечер я попросила Рена сыграть песню, которую он когда-то сочинил для меня. Я внимательно смотрела на него, надеясь, что он вспомнит. Рен полностью ушел в игру, сосредоточенно подбирая ноты. Он то и дело ошибался и начинал сначала.

Поймав мой взгляд, он уронил руки и доверчиво улыбнулся:

– Прости. Кажется, я не помню эту песню. Есть какие-нибудь заказы на вечер?

– Нет, – выдавила я и осталась стоять.

Рен взял мою руку, но тут же выпустил ее.

– Что с тобой? Ты грустная. Даже больше, чем обычно.

– Просто эта песня… она…

– Песня? Ты слышала ее раньше?

– Нет, – соврала я и натянуто улыбнулась. – Она… чудесная.

Я крепко сжала его руку и поплелась прочь, прежде чем он успел задать мне еще какие-нибудь вопросы. Поднимаясь по лестнице, я размазывала по щекам слезы. Я слышала, как он снова начал наугад подбирать мелодию.